Мажор. Сделаю тебя своей

– Это из-за тебя все…

Мысленно машу на Сашу рукой и сломя голову выбегаю на улицу. Застываю у входа в спортивный центр. Народу вокруг ходит немного. Не знаю, хорошо это или плохо. Никогда не был в такой ситуации. Кровь бежит по венам с отчаянной скоростью.

Дышать тяжело, будто легкие разъело.

– Все из-за тебя, Аверин. Всегда все из-за тебя! – Белинская в слезах выплевывает мне это в спину. А поняв, что не реагирую, обходит и повторяет в лицо.

Прищуриваюсь. В глаза ее лисьи всматриваюсь. Неужели она и в самом деле могла скрывать все это время сына?

Делаю шаг на нее. Саша сжимается вся. Серо-голубые глаза горят кислотной смесью. Она впитывается в меня, оставляя ожоги, как печати.

Могла.

– С дороги уйди, – грублю.

Возможно, преждевременно. Но от томящегося внутри гнева весь пышу черным въедливым дымом.

Обегаю здание своего центра несколько раз, по соседним дворам прохожу. Изо всех сил зову… сына.

Сын…

Наизнанку выворачивает без обезбола. Взрывает. Разносит в щепки вмиг.

Мне больно, чертовски больно, но вместе с тем горло дерет от каких-то сдавливающих чувств. Они в груди шорох наводят, клетки от злости продувают.

– Мальчик тут не пробегал? – спрашиваю каких-то бабулек у подъезда, – четыре года, темненький, в белой форме.

Они обеспокоенно качают головой.

Блядь.

– За домом. На площадке, где горка большая, новая. Сидит там один. Полицию уже вызывать хотела, – вдруг говорит прохожая. Кидаюсь в том направлении. Действительно сидит. Как залез-то туда без помощи?

– Привет,– все внутри от легких до мелких косточек жжет. Горло стянуто частым дыханием,которое пока не знаю, как выровнять.

Моя жизнь хлещет меня без жалости.

– Арсений, спускайся. Поговорим. Я был не прав.

Мальчишка вскидывает на меня свой обиженный взгляд.

Толчок в грудь сильный. Никто и никогда меня еще так не бил. А сын своим взглядом сделал. Уделал, я бы сказал. В глазах песок. Хочется прикрыть веки и тереть.И ближе его рассмотреть. Каждую черточку изучить, каждый волосок. Уже по-другому, никак на ученика с набором нужных качеств.

Белинская сдержала свое обещание. Она разбила мне сердце. Она отняла у меня сына.

Глава 13. Саша

Я ненавижу Аверина уже только за это. Одно появление – и все сгорает, как старая сухая тряпка. А она мне нравилась, тряпка эта.

Саша.

– Ты больше так не убегай, хорошо?

Арсений сидит на кухне напротив меня и пьет теплое молоко. После него сын крепче спит.

Я внимательно слежу за каждым его движением, впитываю в себя, любуюсь. Дурно становится, если только на секунду представить, что с ним могло что-то случиться.

– А что именно тебе сказал Стас? – вкрадчиво интересуюсь, проводя рукой по непослушным темно-русым волосам. Подстричь бы надо, а сын не дается.

Внутреннюю сторону ладоней покалывает, стоит вспомнить взгляд, которым встретил меня Аверин. Его глаза – стальная тонкая леска, что стягивается на моем горле.

– Ничего, – болтает ногами и улыбается.

Арсений вернулся в клуб за руку со Стасом. Они о чем-то шептались, и сын не выглядел напуганным или растерянным. А я – да. Уверена, что мое состояние еще долго будет преследовать меня.

– А о чем говорили, когда он тебя нашел?

Сын вскидывает на меня глаза, я сильней сжимаю ладони.

Что-то происходит…

Я почувствовала это, когда Аверин ворвался в клуб, убедилась, когда начал грубить, окончательно поняла сейчас. Внутренний голос твердит, что Стас как-то все узнал, а разум наивно отказывается верить.

– Стас попросил прощения. Еще сказал, что я могу всегда приходить к нему в кабинет. Просто сегодня у него не было настроения. Один человек его обманул, и он очень и очень злился. Обманывать же нехорошо, да, мам?

– Нехорошо, – шепотом произношу и встаю с места. Хочется укутаться в плед от резкой прохлады, непонятно откуда появившейся.

Голос дрожит, и это никак не скрыть.

Плохая была идея вести сына в клуб.

Мои мысли снова вращаются вокруг Аверина. Как и пять лет назад. Как кольца вокруг Сатурна.

Даже когда укладываю спать сына, ополаскиваюсь под душем, надеваю ночную сорочку и завожу будильник на завтра – все, что тревожит меня – явные изменения в поведении Стаса.

Еще на днях он был мил, провожал нас до такси, а сейчас грубит и срывается, словно я в чем-то виновата перед ним.

А когда раздается короткий дверной звонок, все мои внутренности покрываются корочкой льда. Она становится толще с каждым моим шагом.

Взгляд бегает, губы искусаны. Сердце бьется в груди частыми и мощными ударами, будто проверяет меня на выносливость.

Смотрю в глазок.

Аверин опирается одной рукой о дверную коробку, другой подпирает бок. Выглядит злым. Чертовски злым, как голодный и свирепый волк в зимнюю стужу.

И мне бы не надо ему открывать. Но Стас может быть упрямее и настырнее меня. Аверин начинает громко тарабанить в дверь.

Разговора не избежать.