Мажор. Сделаю тебя своей

– Согласен. Так что произошло?

– Не так быстро, Стас, – усмехается. Снова отпивает кофе.

Нога под столом устала отбивать ритм.

– Ну я же не могу перевести вам такую сумму по номеру телефона?!

А мне нужно знать сейчас. Здесь и сейчас. Иначе сдохну. Варюсь в обмане сутки. Он как густой бульон в тело через уши залился, и я постоянно думаю об этом.

– Утром деньги – вечером стулья, вечером деньги – утром стулья, – говорит известную фразу.

На хуй, что ль, его послать?!

Смыкаю челюсти и взглядом пригвоздить хочу. Пусть не думает, что обладает какой-то сверхспособностью контролировать других и вытаскивать из них душу.

Да мне нужен простой ответ на один лишь вопрос: между Рамом и лисицей было что? Рам бредил одним, когда его бил, отец подразумевает другое.

– Переводите мне деньги, и завтра, скажем, в девять утра, встречаемся? На этом же месте.

Допиваю кофе, совсем не чувствуя его вкуса.

Сердце сразу учащенно бьется, расширяя ребра и расталкивая их в разные стороны. Стыдно признаться, но я встать не могу. Позвоночник ввинтился в сиденье, ноги, как на мощном клею, прилипли к полу.

Ответы близко. Сидят рядом, улыбаются, печаткой свою опять крутят. Вырвать бы ее с пальца к чертям собачьим.

Неужели не понимает, что это важно. Пиздец, как важно!

– Хорошо, – скомкано говорю, – стоило объяснять, что отец о нашем уговоре знать не должен?

Алексей многозначительно смотрит и облизывает тонкие губы.

Ну вот, еще доплатить за его молчание. Супер, че!

Смирнов уходит первым, я еще какое-то время сижу за столом. Посторонний шум совсем не мешает. Как ни странно, успокаивает.

За окном снова дождь. Но и солнце. Странный Питер.

Если окажется, что Рамиль ничего не сделал Белинской, получится, что моя догадка относительно его причастности к Арсению неверна?

Это сводит с ума. Свою следующую мысль я боюсь озвучить даже про себя.

Сразу становится тяжело дышать и всего трясти начинает, как старика с Паркинсоном.

– Ась, привет. Дома? – убито спрашиваю.

– К-конечно.

– Заеду? Я в Питере.

– К-конечно.

Первым за последние годы заканчиваю разговор и отбрасываю телефон от себя.

Там во входящих сообщениях имя Белинской есть. Дурацкая переписка про какого-то Кэтбоя. Игрушка Арсения, ее сына.

И мозг нагревается и взрывается от мысли, что, может, и моего.

Не дурак ведь. Считать умею, а чтобы Сашка с кем-то еще… тогда… Да лучше застрелите меня всем населением Земли.

Глава 11. Стас

– Дети, а вы неплохо смотритесь вместе!

Приторно улыбаюсь, возможно, выгляжу как клоун. Но по фиг.

– Да со мной любая будет смотреться хорошо, – подмигиваю Ассоль.

Стас.

Квартира, которую нам с Ассоль подарили на свадьбу, находится в самом центре. В этом доме кто только не жил, чья только буржуазная нога не касалась столетнего паркета. Впрочем, в Питере это не редкость.

Звоню в дверь, хотя у самого ключи есть. Вроде как чужой я все равно. Почти как гость.

– Привет, – тихо здоровается.

Ассоль открывает мне в одном шелковом халате. Волосы распущены. Как всегда, черного цвета. Чернее угля. Я же до сих пор не знаю, натуральный это оттенок или нет.

– Извини, что без предупреждения…

– Это и твой дом, Стас.

Киваю и прохожу в коридор. Пахнет едой. Вроде минуту назад голод чувствовал, а сейчас от переживаний тошнота стежки на желудке шьет. Рефлекторно рукой растираю область между ребер.

– Мне кое-какой вопрос нужно было срочно решить в Питере. Выехал в ночь, – кричу, пока Ася гремит на кухне. Тарелки, столовые приборы, шелест ткани.

Прием по высшему разряду. Неловко становится. Жена, как бы, а я без цветочка.

– Стас, можешь не оправдываться, говорила же. И я всегда тебя жду, – выходит в коридор и, заламывая пальцы, смотрит как-то жалобно.

Пять лет назад она была другой.

Нелюдимая, закрытая. Взгляд суки с жестоким отливом. От нее даже пахло по-особенному. Как будто лед нюхаешь, и холод через ноздри в мозг вливается, промораживая все на своем пути.

Мне было бы проще, если бы она оставалась прежней Ассолью.

– Когда ты позвонил, что приедешь, не знала, что приготовить на скорую руку. Поэтому не ругайся.

Можно подумать, я когда-то голос на нее повышал.