– Прекрати, – выдавливаю слово.
Сама молю, чтобы не останавливался. Одни его губы, язык лишают меня возможности трезво мыслить. Комната схлопывается. Мы в тонком и узком пространстве одни. Это и раздражает, и проходится возбуждением по уже влажной коже.
– Ты хотела в душ идти, – подталкивает меня к бортику.
Подчиняюсь. Переступаю порог и включаю воду. На кожу посыпались ледяные капли.
– Эй! Ледяная! – кричит, а я начинаю смеяться. Господи, как-то по придурочному все выходит.
И на задворках мыслей мелькает мысль: с ним хорошо. Очень хорошо. Господи, выжги мне эту мысль. Я не должна так думать.
– Не нравится?
Я прибавляю напор. Мы смеемся вместе. Вода ошпаривает кожу, несмотря на то, что холодная. Капли попадают в нос, в рот. Захлебываюсь. И все равно смеюсь.
Игнат резко выключает и силой вдавливает в стенку душевой кабины. Взгляд прямой и прямо в душу западет. Я дышать боюсь, потому что цепляет так крепко, насквозь пронзает.
Боже, что происходит?
Мы целуемся так, как до этого не целовались. Языки сплетаются в каком-то древнем танце туземцев. Я даже в голове слышу удары барабанов. И губы пылают от трения и страсти. Я чувствую его вкус так ярко, словно он влился в мои рецепторы.
Холод кафеля контрастирует с нашей огненной кожей. И меня также бросает то в жар, то в холод. Просто швыряет из вод Ледовитого океана в первобытный костер.
– Блядь, да что с тобой такое? – Игнат словами царапает мне кожу. Проходит вдоль шеи, языком чертя дорожку.
– А с тобой? Ты… ты…
– Я… – повторяет, дразнит. Помнит, про соски. Ласкает, их втягивает рот и ласкает уже языком. Закусываю губы, чтобы не застонать.
– Еще, – молю.
Рука ложится на мой клитор, пальцы кружат вокруг него, даря наслаждение, которое не испытывала прежде. Уношусь куда-то в другой мир.
– Отпусти себя. Слышишь?
Он опускается на колени. Это кажется таким правильным сейчас. И неправильным одновременно. Не успеваю закончить мысль, как он касается меня там . Черт, так горячо становится. Словно спичкой прошлись. И подули.
Игнат ласкает клитор, что-то выделывает невероятное. И материться. Да у него крышу сносит. Вцепился мертвой хваткой в бедра и целует, целует меня там. Везде.
Прикрыла глаза. После такого вообще можно смотреть в глаза мужчине? Кожа покрывается испариной и румянцем.
Дышу громко и часто. Изо рта вырывается стон.
Игнат прекращает ласкать и разворачивает грудью к стенке.
– Ах, – только и успеваю сказать. Пожар внутри, тело пылает, а зубы стучат друг об друга.
– Расслабься, колечко. Прикрой глаза и…
Он входит резко и останавливается. Ждет.
Зажмуриваюсь. Господи, я же чувствую его всего, каждую клеточку, каждую венку. Он во мне так глубоко и это так прекрасно.
Рука скользит вдоль ягодиц и с силой сжимает. Подбрасывает на новый уровень. Рот приоткрыт, я дышу через рот. А воздух влажный и горячий, хоть и вода капала ледяная.
Толкается в меня уверенно и до упора. Медленно растягивает. И целует шею сзади, проходится вдоль позвонком.
Утопаю в этом движении. По венам уже не кровь, а чистый кайф. Такой вязкий, похожий на сироп или варенье. Скручивает в жгуты от наслаждения.
– Так нравится? – чуть убыстряется. Трахает с долей грубости.
Да, мать его, мне нравится.
– Отпусти. Себя!
Грудь сжимает, оттягивает соски. Пальцы смачивает слюной и снова возвращается к ним, обводит ореолу и слегка сжимает сам сосок. Простреливает тысячами тончайших игл.
Другую руку опускает вниз и касается клитора.
Просто не дает мне шанса.
– Игнат, – его имя сейчас самое родное и самое близкое. Пишется перьевой ручкой на сердце.
Спираль раскручивается с бешеной скоростью внутри.
Не выдерживаю. Стон раскалывает маленькое пространство вокруг нас.
Воздух трескается на множество осколков, они вонзаются в чувствительную и поврежденную кожу от поцелуев, следов щетины и отметин зубов.
Мой оргазм яркий. Я стараюсь запомнить каждую секунду. Игнат вонзается в мои губы и пьет наш поцелуй. Грубость, мягкость, страсть, похоть, сладость, бессилие – все сливается в одну точку – в слияние наших губ.
Какой-то утробный рык, мои стоны. Меня ведет от всего: от его запаха, вкуса. Касание кожи как печать, взгляд теплых шоколадных глаз выжигается на сетчатке.
Кажется, я совершила большую ошибку, разрешая ему сесть за стол. Этот мужчина не может просто пройти мимо моей жизни и не оставить в ней след.
По коже ягодиц ударяют горячие капли спермы.
– Блядь! – ругается. А у меня от его тона неостывшее возбуждение покусывает все клеточки.
Прижимает к себе, целует щеки, переходит снова на губы. Кажется, он не перестанет меня целовать. Я ведь только млею от этого.
– Прости, не удержался. Думал, в комнате продолжит.
– Нравлюсь так?
– Да треш какой-то, – и смеется мне на ухо прикусывая.
Игнат помогает мне ополоснуться, потом лейку направляет на себя. Мы лишь смотрим друг на друга и как-то загадочно улыбаемся. Будто мы самые коварные заговорщики в мире.