Мой сводный подонок

Филипп сбрасывает на телефоне чей-то вызов и проходит в дом.

Превращаюсь в слух и жду, когда вслед за шагами хлопнет дверь в соседнюю комнату, но продолжаю стоять у окна и смотреть на черный автомобиль. Такой же мрачный, как и его хозяин. Опасный, быстрый и чем-то манящий.

Когда наконец-то слышу громкий хлопок совсем рядом с моей дверью, зажмуриваюсь и делаю два длинных вдоха и таких же выдоха.

Перед тем как выйти из комнаты, все же быстро осматриваю себя в зеркале.

И поправляю кулон.

Останавливаюсь напротив комнаты сводного подонка. Колотящееся в груди сердце, наверное, слышно на другом конце земного шара.

Дважды стучу и жду ответа. Его нет, и я повторяю свои действия.

Шахов не может не слышать. Просто прекрасно!

Спину сводит от напряжения, которым пропитано все мое тело. Ведь я еще никогда не стояла на пороге спальни незнакомого мне парня. Хотя намерения мои вполне себе хорошие, правильные.

Держать себя в руках не удается совсем. Наверняка все эмоции на моем лице, и это так раздражает!

Снова стучусь. На этот раз Шахов соизволил открыть мне дверь и даже отойти в сторону, пропуская на свою территорию.

Здесь пахнет им.

Шаг делаю неуверенный, по-детски осматривая все исподлобья.

– Смотрю, прошлого раза тебе было мало? Снова стучишься в чужую комнату без приглашения? – его издевательский тон прокатывается по коже, цепляя каждый волосок.

Продумывая свой вопрос и поведение, не рассчитывала, что буду стоять истуканом и смотреть на Филиппа, пока тот в очередной раз отбрасывает язвительные комментарии.

– Поговорить хотела, – опускаю руки вдоль тела. В глаза смотрю.

Шахов выглядит чересчур довольным. Даже улыбается. Это вроде как его первая улыбка, которую вижу.

– Дай угадаю, – идет на меня.

Парень успел снять футболку. Он выглядит очень сильным. Чувствую себя самой настоящей маленькой мышкой.

– Попросишь не рассказывать твоей матери о нашем секрете?

Он останавливается слишком близко. Еще чуть-чуть и кончик моего носа вдавится в его грудную клетку. Шахов довольно высокий.

Поле вокруг него какое-то слишком разряженное, и мне трудно становится дышать.

– Нет, – проговариваю с каким-то отчаянием, – где Камила? – вскидываю подбородок.

Боже, от страха у меня кровь из вен выплескивается.

Я снова один на один с этим подонком. На этот раз он более голый, чем я, и это мне тоже не нравится. Фил непозволительно красив и самое ужасное, что он об этом знает.

И, вот блин, все написано у меня на лице: тело Шахова мне нравится.

Застрелить, что ль?

Филипп улыбается еще шире. Омерзительно шире.

– Твой друг был с ней последним. С того вечера она перестала отвечать на мои звонки. Сегодня пропустила первый учебный день, – выдаю тираду при этом смотрю в глаза Филиппу.

– И при чем здесь я?

Когда Шахов опускает взгляд на мой кулон, в комнате становится холодно. Будто резко наступили Крещенские морозы. А от улыбки на его симпатичном лице не осталось и следа.

Он вновь мрачен и недоволен.

– Позвони и узнай, – снова прошу.

Это же как бы не шутки. Человек пропал!

– Да нет мне до нее никакого дела!

Наконец-то покидает мое личное пространство, куда вторгся как самосвал. Не знаю, что ожидать от него в следующую секунду: будет опять улыбаться или вдавливать меня в землю? Его настроение меняется со скоростью света.

– Хотя… – резко оборачивается. Его угли-глаза обладают магией. Я жду, что он скажет, но при этом знаю, что ничего хорошего. – Если разденешься. Для меня.

В горле застревает возмущение размером с грейпфрут. Ни одна молекула кислорода не в состоянии протиснуться, и я как глупая рыбешка только открываю и закрываю рот.

Его предложение смывает крохи самообладания и начинаю шипеть.

– Что? Ты… Совсем поехал?

Шахов усаживается в широкое кресло, куда скинул свою футболку, и вновь делает это: собирает мой образ по точкам.

– Ну почему? Я лишь предлагаю решить твою проблему. Заметь, не прогоняю!

Хорошо, что в комнате нелюбимый мной полумрак. Иначе Филипп бы еще и прокомментировал, как пылают мои щеки от одного только слова «разденься».

– Покажи себя, и я позвоню Теме, узнаю, что он сделал с твоей подругой и куда дел тело.

Его предложение обваривает меня как самый крутой кипяток, оставляя уродливые шрамы на моей гордости. Она же еще у меня есть, пусть и пришла я в комнату к незнакомому парню. Дважды.

Я в домашних штанах и футболке. Желудок камнем падает в живот как реакция на громкое хамство этого подонка. Он еще смеет лапать меня взглядом.

– Трусики можешь оставить. На сегодня, – шире расставив ноги, Шахов и правда удобнее усаживается в кресле, ожидая шоу.

Смотрю на Филиппа, лишенная каких-либо реакций. У меня только мысли роятся в голове, а ноги приросли к телу, руки болтаются плетями.

Когда парень с недовольным хрипом встает и за один шаг преодолевает расстояние до меня, я только успеваю сделать вдох.

– Могу помочь.