Локаин

– Ну вдруг. Новый год. Чудеса… давай побьёмся, что исполнится!

Ах, глупая малышка. Она думает, я сейчас пожелаю свободу.

– Быть с тобой рядом всю вечность.

Ольга замирает. Её смущение колет меня миллионом игл. Опускаю свои глаза. А моя обсидиановая колдунья снова кладёт руку мне на щёку и тянется ко мне губами.

– Нет, пожалуйста, – прошу её. – Остановись. Нельзя.

– Почему?

– Я же не просто стану свободным… меня заберут в Вальгаллу. Я этого не хочу.

– Ну так и вечность ты со мной не проведёшь.

– Ты- то поживёшь ещё полвека и всё, – вздыхаю. – Я же буду оплакивать наше расставание бесконечно.

– Ты какой- то нелогичный, – Оля отворачивается и вытирает проступившие слёзы.

– Почему? Всё логично, – хватаю ее за плечи. – Я проведу с тобой эти пятьдесят- шестьдесят лет. А перед смертью ты разобьёшь обсидиан. И всё случится, как в сказке. Умерли в один день.

– Что делать, если я хочу тебя поцеловать?

– А говорила, что не озабоченная.

Что такое поцелуй против возможности оттянуть момент прощания?

11

– У нас абьюзивные отношения! – Ольга любит кидаться такими словами.

Стоит и красит губы перед выходом.

– Надень кулон. У меня просто предчувствие.

– Какое? Ревностное?

– Прекращай! – злюсь так, что бежит трещина по зеркалу. – Я боюсь за тебя!

– Не сердись, Локушка, – она уже привыкла ко всем моим проявлениям.

Обнимает, гладит по спине. Застёгивает украшение на шее и зовёт внутрь. В своём укрытии с наслаждением чувствую её сердцебиение. Мою музыку. А Оленька торопится на посиделки с подружками.

– Ну, как- нибудь познакомлю… да, он подарил… очень заботливый…

Это всё про меня. Про хтоническое чудовище, которое внезапно обрело самое светлое чувство, находясь в своей темнице. Я тоже преподнёс моей женщине кольцо. Тоже на безымянный палец. Ведь для смертных это означает серьёзные отношения.

– Нет, Катя, даже примерить не дам. Извини.

Эта Катюха меня достала. Видимо, обсидиан её зовёт. Но я сопротивляюсь всеми силами. В конце концов, кто тут бог?

– Олечка, долго ещё слушать жалобы на чужих мужей? – капризно интересуюсь, транслируя слова ей в голову. – Я устал в темноте.

– Золотой мой, скоро пойдём, – она отвечает мысленно, едва заметно касается кулона.

На обратном пути Ольга что- то слышит. Бежит. Срывает с себя пальто.

– Ольга!!! – кричу ей.

Но не могу остановить. Ощущаю падение, мурашки, лёд.

– Держись, мальчик! Дыши! Люди!!!

Моя женщина пытается бороться с течением, льдинками на реке, держит ребёнка. Сконцентрировавшись на её зрении, вижу, как Ольга отдает мальчишку мужчине, который подплыл к нам. А потом она теряет силы. Впускает в лёгкие холод воды.

– Вызови меня! Вызови! Оля!

Я просто бессильный лжец, запертый в чёрной клетке. Когда её тело достают из реки, мне уже всё равно. Если кто- нибудь снимет кулон и потрёт, я сам разобью обсидиан. Не хочу больше ничего.

– Это её любимое украшение, – к цепочке прикасается женская рука. – Пусть будет с Олей.

Теперь я лежу в двойной тюрьме. В черноте минерала и во тьме гроба. На остывшей груди моей женщины. Воображаю себе её стук сердца и звук дыхания. Будто бы моя Олюшка просто спит…

– Именем Одина, в память Асгарда!

– Да отвалите вы от меня, – злобно огрызаюсь.

Нет, нос ужасно чешется. Меня выбрасывает прямо в грязную лужу посреди кладбища. Чихаю и трясу головой. Вижу перед собой лошадиные ноги.

– А, это вы, подруги дней моих суровых, – поднимаю глаза на валькирий. – Бить будете? За что?

– Нет, тебя призывает Один, – отвечает Регинлейв.

– Я не хочу. Я тут посижу.

– Влазь в седло, а то полетишь на кнуте следом.

– Ладно. Это убедительный аргумент.

В Вальгалле все, как всегда, пьяные. В основном, же здесь обретаются смертные герои, вошедшие в историю. Они редко знают свою меру.

– Я тут Одина ищу, это типа верховный бог, – пытаюсь объяснить одному из забулдыг.

– Локи, братец, – он сам меня находит.

Хлопает по плечу, будто бы не убивал мою семью и не сажал меня в кулон на две тысячи лет.

– Врагу можно только пожелать такого братика, как ты, – не могу молчать в ответ.