Раскол Панкеи

– Нет, пора прекращать быть лапочкой и мурчащим рыжим котёнком. Не хочу производить впечатление кроткой простушки из деревни, – холодно отвечала Фанси, и выходила из салона с фиолетовым каре. Теперь она соответствовала стереотипу стриптизёрши или барыни, которая дует абсент и спит с транссексуалами. – Как тебе мой новый лук? – кокетливо спрашивала она Помпею.

– Он тебе не идёт. Зря обрезала волосы, – угрюмо отворачивался он.

– А, по-моему, выглядишь супер, Фанта! – свистел Везувий.

Фтор также подмигивал красотке, шлёпая её по заднице. Фанси лишь бессмысленно улыбалась и радовалась, что принята и признана. Что она вписывается в стиль компании. Что она – одна из них. Только вот внутри собирался мрачный осадок, который девушка не осознавала и никак не могла распробовать. Что-то щемило ей сердце. Что-то беспокоило её и мешало веселиться на полную.

Сид и Ненси

Помпею всё сильнее злило поведение Фанси. Месяца не прошло с тех пор, как она присоединилась к ним, а уже возомнила себе Сатана знает что! Его раздражали специальные дырки на чулках неуклюжей Братц.

– Ты же не шлюха! – бубнил парень, но его подружка лишь повизгивала в ответ. Его коробило от того, что другие музыканты успели их сосватать.

– Теперь она твоя групи, – ехидно посмеивался Фтор.

– Нет, она заноза в заднице! – тёр веко ватным диском Помпея. Лютая злоба побуждала его к тому, чтобы как следует встряхнуть эту подражалку, но жалость и воспитание запрещали грубо обращаться с дамой. В результате Помпея выбирал более мягкую тактику: – Понимаешь, ты носишь корсеты и леггинсы не потому что хочешь, а потому что это навязала тебе субкультура. Возможно, ты считаешь, что выделяешься, что ты особенная и даже избранная, но это не так, Фанси. Ты слепа. Ты слизываешь все мои идеи. Ты крадёшь мои «изюминки» и всюду носишься следом! – честно признавался он, но Фанси видела только свои чувства.

– Как ты смеешь так говорить? Я же просто тобой восхищаюсь! Я ведь всё для тебя делаю! Я помогаю тебе развиваться, договариваюсь о концертах и плачу за съёмки! – рыдала она.

– Значит, теперь ты вменяешь мне это в упрёк? Быстро же испарилась твоя бескорыстная самоотверженность! – гневался Помпея.

– Ну, прости, прости! – поднимала зарёванное лицо преданная девочка. – Хочешь, я не буду так одеваться? Хочешь, я вообще налысо побреюсь и стану в париках ходить? Хочешь, я всю одежду эту проклятую выброшу? Я же не со зла так поступаю! Просто я люблю тебя… – прокалывалась недотрога.

– Да, – соглашался солист, – той любовью, какой рыбак любит рыбу. Все люди едят то, что они «любят». На самом же деле они эгоистичные подонки, которые ублажают только себя, и срать им на всех! – вслух размышлял он.

– Но ведь всё равно сейчас нет ничего нового, – робко замечала Фанси, – уже все успели раздеться на сцене. Все успели натянуть на себя женские колготки и использовать образ депрессивного революционера. Ты ведь тоже перенял что-то от почитаемых артистов, потому что считаешь их музыку годной, – дрожащим голоском лепетала она.

– А ты ведь чертовски права, – изумлялся Помпея, погружаясь в глубокую растерянность.

Как бы он ни изощрялся, он только производил вариации на тему. «Marilyn Manson», «Rammstein», «The Beatles», Элвис Пресли и прочие, и прочие уже создали яркую массовку, в которой едва ли можно заявить о себе.

– И это нормально, – продолжала Фанси, – ведь детективные сюжеты тоже переносят из романа в роман. Всё новое – хорошо забытое старое, – ворковала она.

– И что мне теперь, в шкуру мамонта заворачиваться? Костями на барабанах играть? – ругался отчаявшийся парень.

– Почему бы и нет? – предлагала свою улыбку Фанси.

– Да даже если мы и используем новые атрибуты, то всё равно не повлияем на мир глобально! – сокрушался её собеседник. – А я хочу сотрясти эту чёртову планету! Я хочу оставить отпечаток величиной с этот сраный суперконтинент! И мои жалкие старания обречены на провал, потому что они не имеют смысла! Вселенной плевать, что будет твориться на нашем шарике через сто или тысячу лет!

– Конечно, милый, – всё нежнее облизывалась Фанси, – моя мама говорит, что конечная цель жизни – это смерть, и во всём важен не результат, а процесс. Всё очень просто! Смысл заключается в осознанности и пребывании в настоящем отрезке времени, – силилась вспомнить умные материнские речи Фанси.

Однажды она даже сама желала ознакомиться с руководством по психиатрии, но тяжёлый кирпич Тиганова оттолкнул её от этой затеи. Комиксы и любовная беллетристика казались интересней сухой теории и обилия сложных термином с окончанием -ия. Сейчас же девушка, пользуясь слабостью и слезами Помпеи, осторожно прильнула к нему, обвила его лицо своими ладонями, уложила его голову себе на колени и начала гладить его волосы цвета спелой ржи. Помпея уткнулся носом в её кожаную юбку и низко засопел.

– Я понимаю тебя, – улюлюкала девушка, – в век постмодерна всем приходится нелегко. Простых упоминаний культовых имён недостаточно. Недостаточно знать графическое изображение ризомы, – рассуждала она.

Помпея погружался в её звонкий канареечный голос. Свернувшись эмбрионом, он чувствовал себя защищённым, а, освободившись от эмоций – расслабленным, словно дедушкин член.

– Спасибо тебе, – бархатно шептал полуголый главарь, – что поддерживаешь меня и веришь, что терпишь грубые упрёки. Я ещё та бестактная тварь…

– Ну, полно-полно. Я тоже была невнимательной, – раскачивалась Фанси.

– Значит, мир? – поднимался Помпея.

– Мир, – блаженно вздыхала та, приближаясь к накрашенным губам.

Помпея, тронутый её лаской, мягко касался щеки девушки, привлекая её к себе, и в следующую секунду целые галактики взрывались от их трепетного и липкого поцелуя.

Пандемия

Фтор угрюмо бродил по улицам, бесцельно слоняясь по городу. Его раздражало, что Помпея диктовал свои правила. На днях этот самоуверенный нахал расписал барабаны наскальными рисунками, раздобыл что-то вроде шкур и назвал сие убожество пародией на первобытное искусство. Самым возмутительным было то, что теперь по комбику Фтора нёсся красный мамонт, покрытый отпечатками пальцев. За ним ещё гнался такой тонкий человечек с копьём. Парень не удивится, если в один ужасный день Помпея загримируется под австралопитека или, того хуже, Адама, покинувшего Эдем.

Конечно, образы древних аристократов удачно комбинировали с названием группы и всё такое, но с порчей инструментов хренов вокалист явно переборщил. Фтор ощущал себя отброшенным на задний план. Использованным презервативом, причём использованным каким-то спидозником. Он, с яростью жуя мармелад, проскользнул в автобус и занял место в конце. В автобусной заднице. В хвосте, где особенно сильно трясёт. Зато перед ним все пассажиры как на ладони, и каждый сидел в наушниках. Прислушавшись, пункер уловил знакомую музыку. Парень сосредоточенно свёл брови к переносице и двинулся вперёд, словно собака, ищущая наркотики. Или оружие. Или взрывчатку. Он осторожно наклонялся к сидящим мужчинам и подтягивался к стоящим женщинам. Тинэйджер с косой чёлкой слушал механических «Неформалов». Крепкий коренастый мужчина качал головой в такт песни «Мой Гитлер». Девица с декоративной собачкой на коленях мирно дремала под «Голого Кена». Даже собака её посапывала.

Общественный транспорт переваривал исключительно их музло, и Фтор, обескураженный и удивлённый, поспешил покинуть толпу фанатов. Не поддался соблазну ублажить своё эго. Но даже ступив на бордюр, навязчивые куплеты не оставили гитариста в покое. Из окон домов лились ноты «Траханья» и «Падали». Молокососы, собравшиеся за гаражами, курили травку под «Шестой секс», а Везувиевские «Каннибалы» не сходили с уст прохожих.

Резко крутанувшись вокруг собственной оси, Фтор поковырял в ушах, но картина не изменилось. Происходящее ему не снилось. Не кошмарилось. Он продолжал барахтаться в океане звуковых волн. И мир барахтался вместе с ним. Мир, который с лёгкостью мог затонуть. Уйти под воду, как великая Атлантида. Только мифический материк, который так досконально описывал Платон, вряд ли существовал. Уж больно сильно его идеализировали. А утопия несовместима с человечеством и его производным. Отсюда, наверное, и название такое отсылающее – утопия.

– Не может быть… – не верилось Фтору.

Неужели им удалось захватить сознание стольких людей и запустить массовую болезнь? Этакую пандемию. Не находя места от признаваемой радости, парень галопом понёсся в «Сахару». Ему не терпелось сообщить обо всём своим френдам. Впрочем, вполне возможно, что они сами натыкались на поклонников, забаррикадированных в наушники.

Когда Фтор проник в их логово, где царила приятная сырая прохлада, то тут же выпалил новости, словно пули из револьвера.

– Прафда? Ты прикалыфаешься! – скептично скурвился Фрикаделька.

– Не преувеличивай! – махнул рукой Пустыня.

– Ха, – победно гаркнул Фтор, – сами выйдите и послушайте, – предложил он.

– Странно. Мы всего пару месяцев болтаемся на малых сценах. Как молва о нас могла так быстро разлететься? – сложил палочки Уроборос.

– Видимо, запись альбома принесла свои плоды, – задумчиво произнёс Помпея, – да и видео с наших концертов заработали сотни тысяч лайков.

– Чума! – потянулся Везувий.

– Нет, не чума, братец, – уселся рядом с ним Фтор, – это панкемия, друг мой. Это панкемия, – изрёк он.

Фуругон

– Что ж, раз мы развернулись до таких масштабов, настало время пуститься в тур, – констатировал Помпея.

– Отличная идея! – зааплодировал Везувий. – И на чём ты пустишься? И куда? И как концерты организуешь, пупсик? – усмирил его пыл. – Или ты всё надеешься на помощь Фанты? Своей гастрольной жены, а?

– Да, как мы будем пиариться? Как продафать билеты? Просфяти, пожалуйста, – просвистел Фрикаделька.

– Так, задачи будем решать постепенно, – вдохнул поглубже Помпея, – и для начала следует позаботиться о транспорте. У кого-нибудь есть идеи? – открыл голосование он.

– Хм… – прижал пальцы к пухлому подбородку Уроборос.