Раскол Панкеи

– Отлично, братишка, – сцепили руки гитаристы и вновь заняли передние места.

– Переночуем в фургоне всего один раз, – пообещал Помпея, – а как доберёмся до ближайшего пункта, то остановимся в мотеле, хорошо? – чмокнул он Фанси в аккуратный вздёрнутый носик.

– Угу, – разомлела та.

Ночка и впрямь выдалась жуткая. Во-первых, Уроборос храпел и пердел, как танк. Во-вторых, постоянная тряска вызывала рвоту и головокружение. И в-третьих, принять горизонтальное положение было невозможно. Только у Фрикадельки не возникло проблем со сном, и всю ночь малыш посапывал, как новорождённый. Только позвякивали его пирсинг и многочисленные цепи.

– Эх, – сдула прядь с лица Фанси.

Надо было стащить у матери успокоительного или снотворного, подумала она, но сожаление никак не помогало. Все сумерки девушка провозилась, следя за смутными очертаниями пауков, и только ближе к утру ей удалось поймать обрывки сновидений. Однако это не избавило её от покрасневших глаз и вялого настроения.

– Ух, красота! – потянулся Фрикаделька, после чего засунул пальцы в рот, чтобы снять резиновые эластики.

– Поздравляю, – зевнул Помпея, – мы приехали! Сейчас найдём дешёвую гостинку, приведём себя в порядок и прямиком на концерт!

– Уиии! – задрожала Фанси.

Её разбитость улетучилась, как будто её только что окатили ледяной водой. Пустыня уже подыскивал в гугле подходящий кров для нищих.

– Может быть, прикинемся бездомными? – вслух поделился дельной мыслью фрик.

– Не пори чушь, – шутливо замахнулся на него Помпея, – хотя на бродягу ты похож, этого не отнять! – подтрунил он.

– Спасибо за комплимент, – скурвился Фрикаделька.

В итоге приезжие набрели на старый клоповник, где брали сущие копейки в сутки. Правда, у заведения, которое называлось «У тёти Моти», стояло всего полторы звезды, но путников это не смущало. Вряд ли местные тараканы могли испугать хозяев членистоногих. Вода из крана в общественной душевой бежала так, словно капала из пениса старика, болеющего пиелонефритом. Кухня тоже входила в общественное пользование, зато в коморке их ждали заботливо оставленные настольные игры и пара потрёпанных книг со слипшимися страницами. Светильники отваливались от стен вместе со штукатуркой. Их было опасно зажигать. Казалось, что в любой момент старое устройство плюнет в тебя рыжими искрами. Деревянные койки с пятнистыми матрасами воняли то ли мочой, то ли затхлостью, то ли протухшем мясом, словно на нём кололось ни одно поколение нариков, прочищавших шприцы. Пол скрипел. Двери громко бухали, где-то сверху стонала любовная пара.

– Отпад, – выдавил из себя Фрикаделька.

– Точнее не скажешь, – согласился Везувий.

– Ладно, – очнулся Помпея, – нам ещё нужно успеть порепетировать, – сказал он.

– Нет, – завыл Уроборос, – ну не надо, пожалуйста, – хныкал он.

– Хватит распускать сопли, размазня, – отрезвил его Пустыня, – мы приехали выступать, а не лениться. Поднимай свою задницу и топай за установкой. Час ранний. Всё успеем, – подытожил он.

Тур

Парни нехотя втиснули инструменты в коридорный карман. Пришлось, конечно, сдвинуть кровати к чему-то вроде окна, и в процессе перемещения сломалась ножка, но это не особенно огорчило музыкантов. Фтор долго настраивал комбик и подключался к усилителю. Остальные ребята мучились с настройкой. К их великому ужасу, Уроборос завершил её первым и, не откладывая, начал упражняться.

– А ты можешь не мешать?! – рявкнул Везувий.

– Нельзя подождать, пока мы настроимся? – поднял свои дошираковые патлы Пустыня.

– Иначе я тебе твои грёбаные палочки в глотку запихаю! – пригрозил Фтор, отвлекаясь от тюнера.

– Извините, я больше не буду, – пообещал Уроборос, но придерживался своего обещания чернослив не дольше минуты.

– Чтоб ты мизинец ударил, – шептал проклятия Везувий.

Но вскоре все благополучно настроились и принялись оттачивать исполнение, следую трек-листу.

***

Тренировка прошла как по маслу, и уже вечером гости грудились в клубе «Стрекоза». Лица скрывали малиновый, фиолетовый, чёрный и белый цвета.

– Зададим жару, – сжал кулак перед выходом Помпея.

Вот свет в зале погас, послышались пригласительные аплодисменты, и первым из-за кулис вышел Уроборос, высоко подняв скрещенные палочки. Получив свою порцию оваций, он уселся за установку и выпустил мягкую дробь, подлившую интригу. Следующим на сцене показался Фрикаделька. Он долго кланялся, высовывал язык и, наверное, позировал. Иначе как ещё назвать его марионеточные движения? Третьим фанаты поприветствовали Пустыню. За ним показался Везувий, который прорезал аудиторию резким визгом электрогитары и занял своё место с краю. После Везувия к публике вышел Фтор с поднятой рукой и сложенной козой из пальцев. И на самом кульминационном моменте, когда барабан трещал по швам, выплыл Помпея с харизматичной улыбкой и резиновым микрофоном. Зал завопил как резанный, к его крику добавились гитарные стоны, и песня о горячей любви запульсировала из колонок.

– С теплом, ваши пансексуалы! – поклонился в конце Помпея, вызывая новую волну возбуждённого визга.

Парню казалось, что он утопает в монотонной какофонии звуков. Что он растворяется в бездонном море блаженства. Яркий белый свет слепил глаза и, словно рентген, просвечивал его грудную клетку. Реальность происходила где-то совсем рядом, но не с ним. Он воспринимал её через прозрачную плёнку, как будто события разворачивались на экране телевизора. Музыка изгибалась, как змея, крадущаяся к птенцу. Эйфория заливала его душу, взбивала её, как миксер, до белой воздушной массы. Голова кружилась, как колесо обозрения, и невесомость наполняла его ноги в тяжёлых ботинках. Раскрепощённый, Помпея сбрасывал свою одежду в толпу, радуя тех счастливчиков, кому достались редкие реквизиты. Затем парень вынул подписанные открытки с бардовым отпечатком губ и запустил их в пёструю давку. Накрашенные куклы падали на пол, как ястребы на мышь, и с ликованием прятали поцелуи кумиров в бюстгальтер или пиджак.

Бедолага Уроборос обливался потом, как истинный мегалодон. Маски из папье-маше взрывались, осыпая толпу конфетами с сюрпризом. И их безумие длилось до густой темноты. Поклонники долго не отпускали артистов и просили повторить композиции на бис. Исполнителям, конечно, льстило их почитание, но когда ты обесточен, как выкинутая на берег рыба, то не шибко радуешься крикам.

К счастью, скоро их звёздный ад подобрался к концу, и парни смогли перевести дух в гримёрке.

– Это просто бомба, – глотнул воды Везувий.

От усердной работы потовых желез макияж у всех потёк, и выглядели детки особенно пугающе.

Спали они в гадком клоповнике как убитые. Впрочем, разница была небольшой. На следующий день группа собрала все грязные шмотки в целлофановый пакет, дружно вымылась в душе и заглянула в столовку «Орех Кракатук». Только блюда не соответствовали стереотипу. Меню не исполняло желаний, так как, кроме печёного картофеля и двух-трёх салатов с сыром, ничего не подавали.

– Странный наёб, – с остервенением порвал хлебный мякиш Фтор.

– Не серчай, – с набитым ртом прочавкал Пустыня, пока Уроборос искал, чем бы могли поживиться его домашние питомцы.

Фанси уплетала салат и заверяла всех, что точно насытится политой маслом зеленью.

– Как скажешь, Фанта, – не стал заморачиваться Везувий.

После завтрака банда панков заправила бак бензином и пустилась к новым горизонтам. Странный коктейль триумфа и усталости плескался внутри каждого. Говорили мало. Радио тоже молчало. Урчал один фургон, и его тарахтенья вполне хватало.

В следующем городе молодёжь заселилась в подобном заведении, только называлось оно «Баба Капа». Обстановка была скромной, но номера оказались опрятней. Закусочная тоже подбодрила голодных путников. Картофельное пюре с сердечками, спагетти с кетчупом и пирожки не оставили посетителей равнодушными. Не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. А если у мужчины нет сердца, то желудком путешествие и заканчивается.

Концерт опять произвёл сногсшибательный эффект.

– Гудбай, май Гадс! – как пьяный, кричал Помпея, слюнявя микрофон.

В баре «Барбекю» собралась на удивление нехилая толпа, которая превратилась в единый мускулистый организм.

И чем ближе труппа подбиралась к Западу, тем больше натекало людей. Пожалуй, мир нуждался в их лютой агрессии. Миру не хватало скандальности и бэдтрипа в отсутствии колёс. Отчего люди так страстно любят то, что их убивает? Отчего они, очертя голову, несутся в разинутую пасть погибели? Неужели в погоне за острыми ощущениями они готовы вбухивать в себя тонны наркоты и музыки?

Самый фееричный концерт выдался на фестивале, организованным акцией «Помоги пойти колоться». Заработанные средства от продажи билетов шли в благотворительный фонд, который щедро делился героином с отчаявшимися торчками, у которых кровь хлестала из носа, а из задницы понос. Поистине, доброе дело – содержать бродячих джанки! Вот она – искренняя мягкая любовь! Весь стадион был заполнен любителями рока и индастриал-метала. Известные группы выступали по очереди, и «Панкея» подоспела как раз вовремя.

Их выход поразил армию поклонников, и Помпея невольно подумал о секте. Уж слишком ситуация напоминала массовую промывку мозгов, а тут ещё это пожертвование вписалось как нельзя кстати. Впрочем, куда сильнее парня интересовало их продвижение по какой-то там лестнице. То ли карьерной, то ли золотой, ведущей к батюшке Господу. С ним, правда, у Помпея были свои тёрки. Ну, не то чтобы тёрки, а так – взаимный игнор.