Ворон обгладывает кости

– Надо же, – смущённо улыбнулась Саша. – А как вы считаете, о чём эта песня?

– Хм… Для меня эта песня о человеке, который так долго играет какую-то роль, что уже не в силах понять, где роль, а где – он сам. Это страшно, на мой взгляд.

– А так бывает?

– Думаю, да.

– А почему бы этому человеку не остановиться? – спросила Полина.

– Возможно, ему не позволяют обстоятельства.

– Разве обстоятельства могут лишить человека свободы? – удивилась Инна. – Свободы самовыражения, к примеру.

– Да, – кивнула Вероника Александровна, – и не только свободы самовыражения. Бывают обстоятельства гораздо страшнее.

Молодые ведьмы задумались над словами учительницы. Взор той затуманился глубокой печалью. Соболевой захотелось её отвлечь.

– Вероника Александровна, а как вы оказались в Черноивановске? Что вас сюда привело?

– Хм. – Женщина призадумалась. – Я давно хотела попробовать поработать со студентами. Мне это положительно интересно.

– А почему именно сейчас? – полюбопытствовала Полина.

– Затрудняюсь ответить, – мягко улыбнулась Левицкая. – Наверное, наступил тот самый момент.

Девушки рассмеялись и перестали приставать к ней с расспросами.

В тот день Саша пришла к выводу, что предмет Вероники Левицкой – это максимум того, что она способна понять из медицины.

19 сентября, пятница

Петрачёв Георгий, маг

Рабочий день клонился к закату. Георгий закончил набирать текст указа о сверке имеющегося на балансе вооружения и нажал на печать, между делом перепроверяя распорядок Виктора Павловича на завтра.

Из кабинета начальника вышел Филипп Милесский, который пробыл там с час.

– До свидания! – вслед ему бросил Петрачёв.

– Ах, Жора! – опомнился Филипп Эрнестович. – До свидания.

Секретарь зашёл к Воронову, подписал указ и отдал его на регистрацию. В канцелярии удивились документу и стали расспрашивать, с чего руководитель Лагеря решил провести проверку боевой готовности вооружения.

– Мне он ничего не объяснил. Наверное, причина в том, что вооружение не приводили в порядок со времён заключения перемирия, – предположил Георгий Михайлович. – Мир миром, а быть готовыми к войне следует.

– Слово «война» вызывает у меня панический страх, – призналась Юлия, занимающаяся регистрацией указов.

– Зря волнуешься, – успокаивающе проговорил маг. – Только сейчас я понял, в чём дело: у меня в работе ещё приказ о крупном военном учении. Видимо, Виктор Павлович велит проверить готовность вооружения, потому что запланировал крупные учения для охраны Лагеря.

– У них тренировки проходят два раза в квартал – куда ещё-то?! – со смехом воскликнула Анастасия, упаковывающая письма в конверты.

– Тренировки – это тренировки. Учения – совсем другое. И ни к чему обсуждать решения руководителя: Виктор Павлович никогда ничего не делает без веских на то причин, – заметил Петрачёв.

– Да не обсуждаем мы решения дорогого Виктора Павловича! – усмехнулась Татьяна, попивающая кофе три в одном. – Куда нам, мелким сошкам, до мыслей великого Воронова?

– Язва, – отчётливо произнёс Георгий и, забрав указ, покинул канцелярию.

Пренебрежительное отношение Тани к могущественному магу раздражало секретаря. С другой стороны, она становилась шёлковой, когда сталкивалась с «великим Вороновым» лицом к лицу. Эта мысль рассмешила мужчину, и в приёмную он вошёл уже без гадкого осадка на душе.

Вскоре Виктор Павлович вышел из кабинета, закрыв его при помощи магии.

– Собирайся домой, Георгий, – велел начальник. – Хватит работать.

– Виктор Павлович, извините за сегодняшнее, – заговорил Петрачёв, разнервничавшись. – Я раньше не видел Александра Левицкого, поэтому не знал, как он выглядит.

– Ах, мелочи! – отмахнулся седовласый колдун. – Тебе и ни к чему знать его в лицо. Представился да представился – от него не убудет.

– Он был очень недоволен, что пришлось объяснять, кто он и зачем к вам.

– Вот как? Что ж, в следующий раз ставь его на место. Не настолько он важная персона, чтобы с ним церемониться.

– Принято, Виктор Павлович. Желаете ознакомиться с распорядком на завтра?

– Пожалуй.

Изучив листок с расписанием, руководитель Лагеря возвратил его подчинённому безо всяких комментариев. Вид у него был озабоченный.

– Что-нибудь добавить? – всё-таки спросил Георгий Михайлович.

– Нет, не нужно. – Могущественный маг тяжело вздохнул. – Устал я что-то, Георгий.

– Могу сделать завтрашний день посвободнее. Всегда можно что-нибудь перенести. Хотите?

– Нет-нет, Георгий. Я не о работе.

Секретарю стало неловко. Как выразить сочувствие человеку столь высокого положения?

– Может, вам отпуск взять и куда-нибудь уехать? – предложил маг.

Виктор Павлович слабо улыбнулся.

– Спасибо. Но, боюсь, за это время Владислав не превратится в примерного сына.

Георгий, наконец, понял, в чём дело:

– Ему не нравится в Черноивановске?

– Не нравится, – хмуро подтвердил начальник. – Хамит учителям и студентам, прогуливает занятия. Без конца жалуется ректору, как ему там худо и неинтересно. Похоже, надеется, что я передумаю. Но я ведь для его же блага стараюсь! Первый раз я решился поступить так, как будет лучше для него, несмотря на его сопротивление! До чего же это тяжело!