Кира и наследники. Роман

– Ну, – не очень уверенно произнесла я после паузы, – может

быть, мы сначала без диктофона вопросы-ответы как-то обкатаем?

– Валяй, спрашивай, – беспечно согласилась она. – Тебе удобно

тут сидеть-то?..

В ту же минуту в глубине большой квартиры что-то

взревело – так бешено, что я даже вздрогнула и разом забыла все домашние заготовки. Показалось, что это электродрель, но по очень быстро приплывшему духу стало ясно – всего лишь кофемолка.

– Никита! – заметно оживившись, громко крикнула она в

оставшуюся приоткрытой дверь. – И на нашу долю тоже, ладно?

Ответа не последовало; по-видимому, молчание следовало

Воспринимать как знак согласия. Ник – значит Никита, – машинально отметила я про себя; хорошо, что не Николай (недолюбливаю почему-то это имя). Кто он ей, интересно? Дружок, небось, – на брата вроде б не похож.

– А если сначала что-нибудь просто ознакомительное? Ну, в

смысле – откуда родом, что заканчивали. – «Ты» мне никак не давалось.– Читателю это в первую очередь интересно, ничего не попишешь. Вы… ты… ведь в здесь, в Питере живёшь?

– Живу? – рассеянно переспросила она. – Живу-то я… повсюду.

Сейчас вот тут, но не факт, что задержусь.

Я растерянно замолкла, услышав это «повсюду», ведь была

совершенно убеждена в утвердительном ответе, и намеревалась плавно перевести разговор на Москву – отчего, мол, именно то самое издательство, разве тут, на Неве, не было возможностей, ну и так далее…

Между тем к нам дотянулись какие-то совершенно восхитительные ароматы; она, легко поднявшись на ноги, бросила: «Пошли, там продолжим!»

Помещение, куда мы заявились, раньше явно было коммунальной кухней. Собственно, и теперь здесь стояла огромная плита, из чрева которой юноша как раз вынимал противень, висели посудные шкафчики, однако царили повсюду банки с замоченными в них кистями и какие-то измазанные красками тряпки.

Ну, конечно, мастерская!..

Мы уселись за длинный стол, на который она ловко набросила клеёнку, предварительно сняв с него несколько таких банок. И вскоре принялись втроём согласно уминать горячие, запечённые с сыром бутерброды.

– А пива у нас не осталось? – с надеждой осведомилась она.

Юноша скорбно помотал головой. Вместо пива, впрочем, прилагался отличный кофе в грубых керамических кружках.

– Давай-давай ещё вот этот, он с ветчиной, кажется, – решительно

приказала мне она и спросила: – Так ты, стало быть, москвичка? А тут где остановилась?

– У родственников. На Литейном. А… – Я замялась, поскольку снова постеснялась прямо спросить: а сама-то ты, всё-таки, откуда родом, прописана, в конце концов, где?..

– Спрашивай, спрашивай, – рассеянно подбодрила она, вынимая

из кармана сигареты и озираясь в поисках зажигалки или спичек.

Покуда она нашла коробок, потом закуривала, потом небрежным жестом приглашала желающих присоединиться (таковых не нашлось), я решила отодвинуть второстепенные вопросы и перейти ближе к делу.

– Каким образом… у тебя складываются отношения с «Дон Гуаном»? Они как-то вмешиваются в творческий процесс? Ну, может быть, ставят условия по поводу финалов или там сюжетных линий…

«Дон Гуаном», нетрудно догадаться, называлось то самое издательство, где в серии «Любовь и долг» выходили её романы.

– Да, в общем, не так чтобы слишком… Только твердят всё

время: секса побольше! Самого традиционного – но побольше! Ну, надо – так пожалуйста… А в принципе-то у них установка на умеренную сопливость и конечную лучезарность. Последнее – уже посложней будет, конечно. Но вообще-то, – добавила она, – допускаются и некоторые колебания генеральной линии. Так что договориться с ними пока ещё можно.

Действительно – ни соплей, ни общей лучезарности в её вещах мною обнаружено не было…

– А названия? Они даются автором или по согласованию…

– Да предлагаю им обычно с полдюжины на выбор. Одно – более

или менее подходящее, четыре – так себе, сойдёт, и последнее – для дебилов. Угадай с одного раза, какое они в конце концов оставляют?

Н-да, вопрос – риторический…

– «Любовь и долг»! – усмехнулась она не без горечи. И

пробормотала: – Всё это так же ново…

– Как белый волк и верный Казанова, – машинально продолжила

я.

Она, хотя и вовсе и не экзаменовала меня специально, явно осталась довольна.

– Вот то-то и оно!.. Что с них возьмёшь… кроме прожиточного

минимума. Пожалуй, надо ещё сварить.

Она загасила сигарету, поднялась, потянулась и неторопливо направилась к плите.

– А… ты вообще-то знакома с тем, что в этой серии выходит? – как бы между делом поинтересовалась я ей в спину.

– Да пыталась как-то… две или три книжки, – небрежно ответила она, возясь с кофеваркой. – Но что-то, знаешь, не пошло.

Я позволила себе понимающе хмыкнуть, и всё-таки зачем-то добавила: – Они ведь не только… новичков печатают. Ведь и маститых иногда выпускают – ну, там… – и назвала два имени писательниц-ветеранок, профессиональных, крепких беллетристок – с неистребимо-мещанской, правда, сущностью.

– Вот именно – …, … – с выразительной интонацией повторила она оба имени, но тут же поправилась: – Только: я никого не упоминала. Никаких персоналий. А то все эти подкусывания друг дружки в печати… такой детский сад склочный… Нафиг!

– Понятно, – сказала я.