Кира и наследники. Роман

Я тут же сделала стойку, предложив ей стать первооткрывательницей нового имени «К. Колесникова» – но энтузиазма у Лины не вызвала.

– У нас, конечно, будет раздел по массовой литературе, —

небрежно заметила она, – только мне, надеюсь, для него писать не придётся.

– Чёрт, Лина, ну я же тебе толкую: это только по форме

лавбургер, а по сути… Да что я буду объяснять – давай привезу тебе, сама увидишь!..

И я вскоре закинула ей пару книг, и стала ждать – во вкусе Лины я не сомневалась.

Ждала, однако, долго и напрасно. Поначалу она отговаривалась тем, что занята под завязку – впрочем, так оно и было. Их приложение, начавшее выходить с января, действительно взяло быка за рога, вознамерясь объять необъятное, то есть отслеживать весь текущий издательский процесс. Писали обо всём: о новых пьесах и сценариях, о сборниках провинциальных поэтов, о мемуарах эстрадных звёзд и политиков, о переводных детективах, о книгах по философии и психологии, о «нормальной» прозе и так далее, и так далее…

Лина, как и предполагалось, выступала с одной, или двумя, или тремя рецензиями на номер, а кроме того, уже успела взять два крупных интервью с солидными дяденьками-авторами. Кого и что она только не рецензировала – всё и вся, кроме Киры Колесниковой…

Когда я, наконец, решила напомнить – Лина ответила не без раздражения:

– Да полистала я, но, понимаешь… Может это и неплохо, но… Не хочу я светиться в «Массолите», да ещё о таком жанре…

– Понимаю: «полистала», – процедила я. И, не удержавшись,

добавила: – Про кулинарию писать, конечно, предпочтительнее!

Я имела в виду её прямо-таки вдохновенную песнь про сборник «Кухня Востока» во вчерашнем номере.

– Да, представь себе, – сказала она, – по мне, уж лучше о кухне —

это, в конце концов, часть культуры…

Ну, разумеется, – девушке, мало-мальски претендующей на интеллектуальность, и прикасаться-то к любовному роману – дело постыдное. А уж отнести его к части культуры, будь он хоть трижды оригинален!.. Даже моя тетёха Алевтина твёрдо об этом знала, и потому считала долгом, видя у меня стопку колесниковских книг, каждый раз сетовать: " И как ты можешь такое читать?» На что я неизменно отвечала: «Иди-иди, а то свой венесуэльский сериал пропустишь!» – поскольку была уверена, что эта ревнительница высокого втихаря посматривает разное мыло…

Но видеть такой пиетет перед условностями, если не сказать: просто трусость, со стороны Лины было невыносимо. Я только сказала: «Ладно, пока!», намереваясь положить трубку; она поспешила сказать:

– Ну ты, может быть, заедешь как-нибудь? Книги заберёшь, и вообще посидим, а?..

– Книги можешь у себя в редакции оставить, – ответила я. Хотя

надежд на то, что ими там кто-то заинтересуется, уже не питала.

И, положив трубку, наверно в сотый уже раз подумала: ну почему – собственно – всё это – меня – так – задевает? И какая мне вообще забота, других проблем, что ли, нет…

Недостающие экземпляры я потом себе докупила в магазине на Тверской, подумав при этом, что делаю благое дело, как-никак помогая тиражу расходиться (ни разу не видала, чтобы кто-то ещё их брал). И следить за Лининым приложением всё-таки не перестала.

К концу лета у них там полностью сложилась и отладилась система разделов и рубрик; в разделе «Массолит» последние, в частности, назывались «Стрелялки», «Страшилки» и «Любовь-морковь». Ну и ещё «Фантастика» – из уважения к жанру, который, как я поняла, особенно жаловал ведущий раздела по фамилии Болонкин, её не посмели унизить эвфемизмом. В этих самых, помимо «Фантастики», рубриках, рецензенты как могли упражнялись в остроумии, излагая сюжетцы, а также цитируя и комментируя особо восхитительные кусочки из детективов, мистических романов и лавбургеров соответственно. В результате я решила: пожалуй, всё-таки хорошо, что там нет ничего о Кире К., а то её не иначе как определили бы в «Любовь-морковь», и даже в положительной рецензии тон был бы, мягко говоря, развязным – по-другому они там просто и не умеют…

Осенью Лина, с которой мы с тех пор практически не общались, вдруг прорезалась – с целью узнать, не возьмусь ли я связать для неё кардиган. Я согласилась, и она ко мне приехала; мы обсудили детали и уселись за чай.

– Выглядишь замотанной, – заметила я.

– Ещё бы: эта ярмарка книжная меня доконала. А потом вдобавок

Тимка разболелся, я к ним с матерью на дачу почти каждый вечер моталась, – рассеянно отвечала она. – А теперь вот в Питер пытались отправить, в командировку. Еле отбилась.

– Почему? Съездила бы, развеялась заодно…

– Да говорю же – устала, как собака! А главное, – бессмысленно

туда тащиться: Попов (ради него в основном затевалось) вроде через недельку сам в Москву собирается, здесь и пообщаемся, а Самсоновы…

– Это кто – детективщики, что ли?

– Ну да, муж и жена. У них сейчас продажи здорово подскочили,

вот они и вообразили о себе невесть чего. Держатся мэтрами, дозвониться просто нереально; это, между прочим, Болонкин сам должен делать, а не на меня спихивать!.. Мало того, что на его дурацкий «Массолит» пахать теперь вынуждают, – ещё и техническую сторону сама себе обеспечивай… Так что из-за одной Колесниковой…

– Кого-кого?! – подскочила я, не веря своим ушам. – Вы что, у неё всё-таки собираетесь интервью брать? И молчит!..

– Ой, прости, – лениво протянула она, – забыла тебя обрадовать.

Ты ведь от неё тащилась, помниться…

В этом была вся Алина Никонова – возмущаться бессмысленно.

Оказалось, «Дон Гуан» решил проплатить на их страницах рекламу своей продукции, в форме кратких интервью с ведущими авторами, плюс краткая же библиография и небольшая фотография каждого, – ну, а делать это должны сами корреспонденты приложения, включая Лину.

– Так Колесникова, стало быть, в Питере живёт? Тебе её координаты дали?

– Да они кучу разных телефонов дали – детективщиков и всех

этих дамочек. Большинство номеров – московские. А у твоей Колесниковой – два московских и два питерских: разбери, где она там обитает. Московские молчат; ну, я набрала один питерский наугад – там сказали (мужик какой-то трубку взял), что она до середины октября вроде точно в городе пробудет. Но я ж говорю – сняли с меня эту командировку.

– Нет, ты должна ехать, Лина, – просто застонала я. – Вдруг ты

потом её нигде не поймаешь!..

– Ловить я уж точно никого не собираюсь, – проворчала Лина, —

привыкла как-то иметь дело с теми, кто сам в руки просится. Вот обзвонила с полдюжины московских на предмет «не согласились бы вы встретиться и ответить на пару вопросов?» – так все как один прямо копытом бьют! Мне надо минимум шесть интервью представить: трое детективщиков, трое – «Любовь-морковь». Не знаешь, кстати, кто из этих тёток поприличней: Краснова? Унгерн? Вахонина? Ты ж специалистка у нас по дамскому роману…

– «Приличная», как ты выражаешься, – только одна. – Я говорила

ровно, стараясь скрыть закипевшую злость. – Не буду повторять, кто. Хотя точней будет «классная». И ей, вообще-то, западло быть наряду со всеми этими… Но мне кажется – пусть бы уж лучше в таком контексте, чем вообще нигде ни полслова…

– Вот и поезжай сама, и интервьюируй её на здоровье, —

отмахнулась Лина.

– И поеду!! – в запальчивости воскликнула я. И добавила почти