Ведьмина доля

Я надела куртку, перекинула через плечо сумку и попрощалась с Томкой. С опозданием, но примчалась спасать верхом на огнетушителе… Сценка с Аспидом подняла настроение, и до остановки я добрела, улыбаясь. Купила в круглосуточном киоске воду, села на скамейку и глянула на часы. Однако под утро… Пустые улицы, оранжевый свет фонарей, мигающие светофоры, шелестящая листва, грудастая неоновая фифа напротив. Осень кралась по городу, виляя рыжим хвостом, путая следы и принося тревогу. И меня её обострения тоже не обходят стороной.

Опустошив бутылку, я бездумно наблюдала за ветром, гоняющим по дороге листья, пыль и фантики от конфет. Проклятая привычка жить… Однажды меня вытащили с того света, и с тех пор я его боюсь. Очень. Страх смерти как неизвестности – это одно, а страх известного – другое, более сильное явление. И я изживала его всеми силами, но страхи – как сорняки. Либо корешок оставишь на недосягаемой глубине, либо семечко проглядишь, либо… Либо почва – такая удобренная и благодатная, взрыхлённая «прополкой», что новые страхи приживаются на раз.

Я упрямо поджала губы. Хватит. Надрожалась по углам. Лезла, лезу и буду лезть в бутылку, но докажу себе, что страха смерти во мне нет. Правда, когда это случится, мне уже будет всё равно… Но не всё равно сейчас. Я хочу лишь одного – жить. Жить и дышать. А остальное – побоку. И никаких глобальных Целей, Задач или Планов-на-будущее я не имела. Вообще. Бабочка-однодневка. Растение, как говорила тётя Фиса. Распустила листья и давай радоваться солнцу. Или дождю. А я кайфовала от ощущения жизни каждый день, и мне этого хватало. О жизни и её целях пусть размышляют те, кто боится жить. А я… не боюсь. Даже после сказанного Томкой. Там, где начинается страх смерти, всё заканчивается страхом жизни.

У тротуара притормозил скромный серый «лексус». Я отключилась от самоанализа и присвистнула. Как, однако, живет нечисть… Не красный, но джип.

– Ульяна Андреева, простите, припозднился, – «паук» вышел и открыл мне дверь. Снял шляпу и улыбнулся: – Чудесно выглядите.

Я не выдержала и рассмеялась. Волосы дыбом, на щеке горит царапина, вся в грязи и болотной вони…

– Зачем же в глаза-то врать, а, Арчибальд Дормидонтович?

– Нечисть не умеет врать, а женщина всегда чудесно выглядит, – заявил он убеждённо и пафосно. – Она – венец творения природы, жемчужина в раковине слизистого мира, смысл его существования!

– Да вы поэт и философ, – я восхищенно цокнула языком и села на переднее сидение. – Жаль, тётя Фиса вас не ценит.

– Да, жаль, очень жаль, – фальшиво взгрустнул мой собеседник и глянул проницательно: – Что, Ульяна Андреевна, тяжело отпускает?

– Переживу, – я дёрнула плечом.

Или я его переживу, и страх меня переживёт. Исход в любом случае один, а вот удовольствие от процесса разное. Я предпочитаю наслаждаться первым.

– Осторожнее, – предупредил он серьёзно. – Смерть любит играть, но не любит тех, кто беспокоит её по мелочам.

Я кивнула. «Пауки» такое чуяли. Он снова глянул на меня и замолчал. Я тоже не заговаривала. Незачем торопить. И уставилась в окно. Арчибальд Дормидонтович ехал с педантичной аккуратностью. Останавливался на каждом светофоре, мягко тормозил перед «лежачими полицейскими» и не гнал, несмотря на полное отсутствие машин и пешеходов. Из магнитолы лился шум дождя, а по салону расплывался дорогой мужской парфюм и мой болотный «аромат».

– У меня для вас, Ульяна Андреевна, пренеприятнейшие известия.

Я снова кивнула. После слов Томки о «Пути в никуда» нетрудно догадаться, что с «паука» ничего стрясти не удалось.

– Едва мы его памяти коснулись…

– Стёрлась?.. – я внутренне похолодела. Я-то жива благодаря оберегу, а…

– Нет, к счастью, – он тормознул на «зебре». Из сумрака вынырнул бродячий пес и неспешно потрусил через дорогу. – Но включился механизм самоликвидации. Мы ничего не успели сделать. Простите.

– Ерунда, – и я тихо зевнула в кулак. – Это дело изначально… дрянное.

– Согласен, – кивнул Арчибальд Дормидонтович. – Когда дело касается нашей расы… вы же понимаете, не зря выбор пал на таких, как я. Только мы умеем уничтожать следы. И себя.

Я промолчала. Да, верно.

– Но одну странность я, Ульяна Андреевна, обнаружил, – «паук» свернул в подворотню и подрулил к моему дому. Припарковался у подъезда и серьёзно посмотрел на меня поверх очков: – И странность подозрительную.

– Какую? – я отстегнулась.

Он помолчал, подбирая слова, и неспешно начал издалека:

– Вы знаете, я врач…

– Арчибальд Дормидонтович, не томите. Я засыпаю на ходу, а ваш голос – как успокоительное. Усну же прямо здесь, не дождавшись главного.

«Паук» польщенно улыбнулся в усы, расправил сухие плечи и повторил:

– Я – врач, хирург с многолетним стажем. И успел осмотреть скелет – яд кости разъедает дольше, чем плоть. И кости – строение скелета – мне показались подозрительными. Они… не наши.

– В смысле? – я выпрямилась.

– Не совсем наши, – поправился Арчибальд и пощипал бородку. – Понимаете, Ульяна Андреевна… Вы в курсе законов эволюции?

– Про теорию Дарвина слышала, – я снова зевнула в кулак. – Правда, это давно было… Но в общем в курсе. А что?

– Мы эволюционируем быстрее людей, и изменения начались, когда люди перестали жечь ведьм, а ведьмы – нас, – он побарабанил по рулю и зачем-то поправил зеркало заднего вида. – Сначала мы усваивали повадки и привычки – простейшие. Потом научились перестаивать кожные покровы. Потом скелет, – и протянул ко мне руку, поясняя: – Наращивать дополнительные позвонки и хрящи, чтобы вытянуть торс. Это дьявольски болезненный и долгий процесс, скажу я вам, Ульяна Андреевна, и нас учат этому с пелёнок. Чтобы отличительные особенности фигуры не бросались в глаза. А у индивида, который попал к вам в руки, – у взрослого индивида, замечу, – дополнительных позвонков нет.

– Он не умел оборачиваться человеком? – я аж проснулась.

Как же я устала, раз не обратила внимания на столь заметные детали… Ведь держала же одного за горло, а ничего странного не заметила…

– Нет, не умел. Максимум – кожная маскировка.

Я недоверчиво повернулась:

– Вы хотите сказать…

– Не хочу, а говорю, – Арчибальд смотрел на меня спокойно и уверенно. – И как врач, и как… особь. Эти ребятки не из нашего мира.

Однако… дела. Я устало потёрла виски. Да, и кроличья нора как раз в тему… Кто-то вытащил нечисть оттуда, но зачем? Пятёрка «пауков» – мелковато. Хотя…

– Спасибо, Арчибальд Дормидонтович. Я, пожалуй, пойду…

– Идите-идите, Ульяна Андреевна. И подумайте. Разгадка на поверхности. Надо лишь правильно сложить кусочки мозаики.

Я вылезла из машины, попрощалась и поплелась к подъезду. Оглянулась на звук мотора и проводила «лексус» напряжённым взглядом. А на поверхности ли?.. Или под землёй – если кто-то из наших ведьм начал призывать нечисть с той стороны?.. Звучит бредово. Ритуалы слишком сложны и опасны, но…

Кирюша открыл дверь, едва я попыталась попасть ключом в замочную скважину, и радостно сгрёб меня в охапку.

– Жива… – призрак выглянул из кухни и неумело перекрестился. – А я-то уж чего только не…

– Жор, я тебе обязана по гроб жизни, – я выбралась из цепких объятий Кирюши. – За амулеты и…

Обеспокоенно посмотрела на закрытую дверь гостиной.

– Дома, – успокаивающе улыбнулся дух. – Спит. Так уморилась, в «Гарри Поттера» играя, что за столом заснула. А я в постель её и… того. Укрыл. На месте дитё, не дрожи.

И я разом сдулась, как проколотый шарик. Совесть с Ответственностью помогали держаться и не засыпать на ходу, гнали домой – убедиться, но как убедилась…

– Завтра расскажу, ладно? – я скинула на руки Кирюше сумку и куртку.