Потерянные души

Зима в Семиречье была сырой и пронзительно ветреной в открытых местах. И как ни кутайся, а всё равно или сыростью проберёт, или продует. И сколько согревающих амулетов к одежде и обуви ни цепляй, а всё равно через час-другой в тепло захочется.

Матушка озябла ещё на реке, хотя до главного здания Колдовского ведомства ходу на лодке всего-то полчаса – на западную часть Первого острова. Но, несмотря на сырой морозец, она любила северные зимы. За снег, которого на Юге не увидишь. За светлые вечера и ночи. За удивительные зимние радуги. За увлекательные забавы людей – снежно-ледяные городки, коньки, горки. И за необыкновенно уютное тепло в домах, которое ценишь лишь тогда, когда сильно замёрз.

Колдовское ведомство владело шестью зданиями – тремя на набережной и тремя в глубине острова. И сейчас к ним уже вовсю тянулись чёрно-синие цепочки людей – колдуны выныривали из речных проток в нескольких шагах от места работы, а обычные люди, закутанные по глаза, спешили со всех ног.

– Хорошо, народу много, – шепнула матушка Шанэ, то и дело поскальзываясь и крепко держась за локоть Мьёла. – Нас не заметят.

Хлопали двери. Звучали отрывочные приветствия. Хмурилось снежными тучами небо. Из булочных тянуло свежей выпечкой, а из чайных – мёдом и травами. И по-прежнему горели среди деревьев колдовские фонари, к которым слетались погреться взъерошенные пичуги.

Матушка с Мьёлом свернули с оживлённой улицы на узкую тропу к старому парку. Среди его заснеженных деревьев виднелись три массивных здания – два почти вплотную друг к другу, одно позади.

– Нам надо к дальнему, – сообщил колдун. – Архив там.

А спустя минут пятнадцать, когда они добрались до места, Мьёл указал на полуподвальное окно в торце:

– Вот тут.

Матушка Шанэ достала мешочек с песком и огляделась, но здесь людей не было, лишь из-за деревьев доносились обрывки приветственных утренних разговоров.

– Ищите, – прошептала она, выпуская помощников.

Серые псы тут же разбежались по парку, коты отправились изучать ведомственные стены и окна, а стервятники вспорхнули к крыше. Матушка же, аккуратно подобрав полы длинного пальто и платья, присела напротив окна.

– Есть тут что? – не вытерпел колдун.

Сам он осматривал здание архива несколько раз – и ночью, и под утро, – но не заметил ничего необычного.

– Есть, – прищурилась матушка. – Есть следы. И котёнка тоже. Оба метки оставили – как царапины на заиндевевшем стекле.

Она ухватилась за протянутую руку Мьёла, встала, и колдун в очередной раз за это утро поёжился – матушкины глаза горели призрачным голубым огнём.

– И ещё есть, – прошептала она, невидяще глядя перед собой. – На всех окнах первого этажа. На дверях. Призрак много раз хотел войти, но не получалось. Потому что защита, сынок. Древнее здание – и древняя защита от призраков.

– Да ну? – Мьёл ухмыльнулся. – А ведомственные по всему Семиречью ищут дома с защитой от призраков, над стеной колдуна Ру бьются – а то, что у них под носом, не замечают. Ходят на работу каждый день – и не знают.

– А что на третьем этаже? – матушка Шанэ подняла голову. – Там на двух окнах больше всего меток.

– Кажется, отдел секретных разработок, – вспомнил колдун. – Но нас туда не пустят даже с открытым делом об убийстве и запросом от нашего главы. Я пока в архиве сидел, всякого наслушался. Там так всё секретно, что даже глава Колдовского ведомства не рискует без спроса приходить. На четвёртом этаже вроде опытные. А на пятом… не знаю.

– Да это и неважно, – матушка Шанэ тряхнула головой, и её глаза стали обычными, чёрными. И очень расстроенными. – Следов призрака нигде нет, только метки на окнах. Откуда он пришёл и куда делся, мои так и не учуяли. А пойдём-ка к крыльцу.

– Зачем? – насторожился Мьёл. – Внутрь вас не пустят. А если и впустят, то о тех, кто работал на третьем этаже, ничего не скажут. Имена сотрудников секретного отдела даже не все местные ведомственные знают.

– Жаль, – матушка поджала губы. – Тогда пока расходимся, сынок. До вечера. Во сколько призрак явился?

– Сразу после полуночи. Вроде ближе к часу.

– Я приду к девяти вечера, – решила матушка Шанэ. – Мы недавно прошли мимо булочной, а её держит моя землячка и давняя приятельница. Зайду к ней на чай и понаблюдаю за архивом через помощников. Думаю, успею досюда добежать. А ты, – она строго посмотрела на колдуна, – отправляйся-ка спать. Ночь может быть… интересной.

– И точно будет, – согласился Мьёл. – Если призрак вернётся.

– А он вернётся, сынок. Одна-две метки – случайность или знакомые лица. А вот десятки… Призрак очень хочет зачем-то сюда попасть. Знает о защите, бьётся, обманывается, но вновь и вновь рвётся внутрь. Каждая царапина – потраченные силы, за день-два столько не оставить. Он не одну луну пытается пробиться в ведомство. И он вернётся, – повторила матушка и попросила: – Проводи меня до лодки, пожалуйста, больно скользко сегодня. И обязательно поспи.

Но у колдуна появилось дело поважнее. В крайнем случае можно подремать вечером в архиве. А пока…

***

– Служащие Колдовского ведомства? – переспросила Иххо, озадаченно посмотрев на Мьёла сверху вниз – со стремянки. – Пропавшие без вести или странно умершие? А в какой период?

– Не знаю, – честно ответил колдун. – В любой.

Иххо поставила на полку две последние папки, подровняла ряд и закрыла шкаф.

– Дел не должно быть много, – торопливо добавил Мьёл. – На колдунов редко покушаются. И они к нам редко обращаются – сами обычно ищут и находят. И казнят, бывает, тоже. Это против правил и законов, но ведомственным плевать. Мы с ними из-за этого чаще всего и грызёмся. Утопят ночью преступника – у нас нераскрытое дело, а они довольны. Правда, не должно быть. И у всех папок чёрная полоса на корешке.

– Видела одну недавно, – вспомнила Иххо, осторожно спускаясь вниз. – В отделе общих правонарушений. Нет, две. Найти? А зачем?

Колдун коротко объяснил и подытожил:

– Если матушка отловит призрака, а тот окажется бывшим сотрудником Колдовского ведомства, то к его главе надо идти во всеоружии. Иначе он нас сразу пошлёт – далеко и навсегда. Говорю же, не любят они с нами работать. Давай я у нас поищу, а ты в архиве общих правонарушений? Сьят взял на себя Городской архив и газетные подшивки. Да, знаем мы пока мало, но для начала хватит. А после, надеюсь, матушка Шанэ поможет и добудет уточняющие сведения.

– В кражах тоже посмотрю, – пообещала Иххо. – Дела к тебе в кабинет принесу. Написать по итогам?

– Имена хотя бы, – кивнул Мьёл. – Ближе к полуночи.

Девушке очень хотелось узнать, что он накопал о даре островитян, но колдун сразу предупредил: всё, что найдёт, отдаст своему наставнику. Он и решит, что и в каком порядке рассказывать. И чему обучать. Иначе это как куски хватать вместо нормального обеда: и не поешь толком, и плохо будет – и мало чему научишься, и мало что поймёшь, и разочаруешься.

Однако Мьёл, сложив и убрав стремянку, обернулся и подмигнул:

– В архиве много интересного и полезного. Маловато, чтобы училище открыть, но самое важное поймёшь.

Иххо неловко улыбнулась:

– Спасибо.

– Ищем, – скомандовал колдун.

***

Ровно за полчаса до полуночи матушка Шанэ сердечно распрощалась со своей подругой-булочницей и поспешила к зданию Колдовского ведомства. Из помощников, боясь вспугнуть призрака, она выпустила лишь стервятников, и те зорко наблюдали обстановку с удобных карнизов. Матушка знала, что призрака пока нет, но всё же решила прийти пораньше.

Как оказалось, не зря.

Призрак появился сразу после полуночи – вынырнул из проулка между двумя первыми ведомственными зданиями и сразу же устремился к торцу третьего. Матушка Шанэ поотстала, поэтому сначала увидела призрака глазами помощников – и едва не споткнулась от удивления. Ибо прежде таких духов ей видеть не доводилась. Более того, ни о чём подобном она даже не слышала.

Вместо мерцающего призрака у окна в полуподвал находилась тень – почти обычная, но без «своего» человека, слишком далеко от колдовских фонарей, объёмная. И снег – лёгкий, пушистый, крупными хлопьями – действительно её не касался, лишь беспокойно мельтешил рядом, чётче обрисовывая контуры тени.

Матушка Шанэ осторожно достала из кармана пальто крохотную свечу и отправилась на встречу с тенью. А та поскреблась в окно, в отчаянии стукнула по стеклу, оглянулась и, заметив матушку, замерла.