Лунное отражение. Ашадия Апо, Нефрития Кораблёва и другие истории

Но Диана оставалась недвижима.

Шади потянулась к тумбочке за личным дневником, чтобы записать туда свои мысли. Дневник был новый. Толстый, с обложкой из настоящей кожи, пергаментными страничками и цветным срезом, сотворённый мастерицами её родного городка с помощью секретной смеси неких загадочных трав. Даже не верилось, что они были обыкновенниками, до такой степени потрясающе делали свою работу. Перед отправкой в школу этот чудесный дневник подарили родные. На блокнот ими было наложено заклятие индивидуальности. Только те руки могли открыть его, которые прикоснулись первыми после снятия обёртки. Шади обожала записывать свои мысли на листы, а делать это в месте, где кто угодно мог прочитать их, было не очень-то приятно. Открыв дневник, девочка неловко перелистнула страницу – и довольно ощутимо порезала палец об неё.

Ойкнув, зашипела от боли, облизала палец и стала усердно дуть на руку, но долго заниматься этим увлекательнейшим делом ей не пришлось. Бабочка снова поднялась в воздух и подлетела к руке. На этот раз она стала распространять пыльцу золотистого цвета, и на глазах у изумлённой Шади царапина зажила в мгновение ока.

– Да ты просто совершенство! – воскликнула девочка. – Интересно, кто и по какой причине такое золотце запер в тайнике? Я бы с тобой никогда-никогда не расставалась, и, надеюсь, не придётся. По крайней мере, я приложу все усилия, чтобы нам с тобой не грозила разлука. Главное – это каким-то образом избежать внимания Бескрылой. Ну тут я что-нибудь придумаю. До сентября время есть. В конце концов, если миссия удастся, может, мне директор разрешить тебя оставить, а Бескрылой прикажет не ябедничать родителям. Слушай, а может, ты как-то сможешь помочь мне с возвращением магии?

Бабочка даже не шевельнулась, услышав эти слова. Шади продолжала размышлять вслух:

– Хотя, наверное, ты бы уже дала знать, если бы могла помочь. Ты, конечно, прелесть, но коли уж ни директор, ни Ева не знают, что делать, то уж бабочка…

В очередной раз вздохнув, Шади снова открыла свой дневник, взяла перо и стала описывать события этого насыщенного дня. Как раз когда она дошла до приключения Евы у источника, раздался стук в дверь.

– Да-да, – недовольно откликнулась девочка. Она терпеть не могла, когда ей мешали изливать мысли на бумагу. Это очень сбивало.

В дверь заглянула Ялима, с которой Шади познакомилась на жестовой магии.

– Тут Кичнокова попросила передать учебник, который ты забыла, и повелела освоить упражнения с пятой страницы. А если что-то будет непонятно, то её можно найти в кабинете. А вообще ты знаешь, лучше у меня спроси. Кичнокова такая вредина. Лишний раз контактировать с ней удовольствие ниже среднего.

Шади улыбнулась.

– Спасибо. А в какой комнате ты живёшь?

– Я с направления Телмерденолз. Мы располагаемся на втором этаже. Моя комната двадцать пятая.

– Отлично. Я запомнила. Спасибо огромное ещё раз.

Ялима помахала рукой и исчезла в дверном проёме, а Шади вновь погрузилась в описание событий. Но закончить так и не смогла – снова раздался стук в дверь. Решив, что это вернулась Ялима, Шади крикнула:

– Ялима, ты что-то забыла сказать?

– Нет, – ответил мужской голос и, когда его обладатель зашёл в комнату, Шади удивлённо увидела, что это был Лэнд. – Насколько мне известно, моё имя звучит несколько иначе.

Девочка не растерялась.

– Если там очередь на посещение, – закатила глаза она, – можешь сразу сказать, чтобы расходились. У меня неприёмные часы.

– Что, донимают? – усмехнулся староста.

– Ещё как.

– Тут тебе директор просил передать, – сказал Лэнд и протянул своей собеседнице плотный картон небольшого размера, чёрного цвета, на котором белыми чернилами что-то было написано.

Шади взяла в руки картон и прочитала надпись: «Расписание».

– Может, ты мне это объяснишь? – спросил Лэнд.

– А обязана?

Лэнд нехорошо прищурил свои голубые глаза. И он начал внушительным тоном членораздельно говорить, нарочно ставя после каждого слова паузу.

– Первый месяц учёбы расписание не обновляется. Тем более не доставляется индивидуально. Здесь что-то происходит, и ты мне сейчас расскажешь, что именно.

С этими словами он нагло уселся на обитое бархатом кресло, стоявшее в углу, и выжидательно уставился на хозяйку комнаты, словно и мгновения не сомневался в её послушании.

Шади, изменившая в какой-то момент мнение о Лэнде из-за того, что он неожиданно поддержал её перед походом к директору, снова стала к нему относиться с неприязнью. К этому ещё добавились накопленная за день усталость и стресс от новости, что от неё зависит существование магии. Прежний страх перед Лэндом перерос в индивидуальную непереносимость.

– А кто тебе передал расписание?

– Я же сказал! Директор! Чуть больше внимания, а то в Артонул ты надолго не задержишься.

– Ну вот у него и спрашивай!

– Что я, совсем дурак – допрашивать директора?

– Тебе виднее, – буркнула Шади.

– Ну-ну, я запомнил твою склонность к утаиванию информации. – Красивое лицо Лэнда скривилось в уродливом гневе.

– Да уж, сделай милость, не забудь.

Шади соскочила с кровати, сжала кулаки и выставила руки так, словно держала лошадиные поводья. Было ощущение, что она вот-вот ринется в драку. Но этого делать не пришлось. Разъярённый Лэнд вылетел из комнаты, не забыв хлопнуть дверью.

– Кошмар! Ещё один недоброжелатель! – скорее разозлилась, чем огорчилась Шади и, добитая этим конфликтом, расплакалась.

Подготовка

С описываемых событий прошло ровно семь дней. Все они были насыщены плотным расписанием. Не успев прослушать одну лекцию, Шади уже впитывала в себя другую. Порой все эти упрямо впихиваемые в голову знания переполняли ум девочки, и она начинала путать не только заклинания – даже своё имя. Но хуже всего было то, что её никто не понимал и даже считали глупенькой. И Тенна тоже. Ведь истощение магии – огромная тайна, и, чтобы оправдать столь насыщенные лекциями дни, всем интересующимся было сказано, что Шади хочет изучить основные дисциплины для освоения сразу всего первого курса Артонул. Даже преподаватели, кроме, разумеется, учительниц Каре, Анидо и директора, ничего не знали.

Казалось бы, стремление раньше времени освоить курс должно вызывать одобрение, но окружающие считали, что учиться нужно в соответствии с учебным планом, а пытаться освоить так много материала сразу – дурость и каприз. А уж какое удовольствие доставляло Кичноковой мучить Шади, словами не описать. Девочка с её лекций каждый раз уходила словно оплёванная. Учительница оказалась очень злопамятной и жёстко мстила школьнице за недавнее опоздание и уход с урока. Доходило до того, что, зайдя в кабинет, первым делом отыскивала взглядом свою «любимую» ученицу и с язвительной улыбкой на губах предлагала выйти и подождать, как она выражалась, «своего обожаемого спасителя Лэнда» в коридоре, дабы не утруждать такого уважаемого человека проходом в кабинет и сразу бежать с ним на свидание.

В лучшем случае, продержав Шади вне кабинета минут десять (однажды бедняжка простояла там фактически весь урок), милостиво разрешала вернуться со словами: «Ну что ж, видимо, у твоего любимого сегодня свидание с другой новенькой».

Девочке приходилось унизительно приникать к двери ухом в надежде услышать слова учительницы. Ведь она понимала всю важность этих лекций. Впрочем, помогало это мало, так как жестовая магия на то и носит такое название, чтобы концентрировать внимание учеников на движениях, а не на устном материале. И если слова вредной Кичноковой с грехом пополам можно было расслышать через дверь, то видеть сквозь стены Шади ещё не умела.

Разумеется, Клоп тоже не ленилась дразнить Шади. После того случая, когда бабочка её всю перепачкала, злыдне и повода не надо было, чтобы унизить новенькую. Стоило только увидеть в коридоре свою жертву, сразу начинала насмешничать и издеваться. Правда, физически воздействовать не смела – помнила о бабочке-защитнице.

Аиннра Лэндок показала всю свою лживую натуру, когда подошла однажды и бросила презрительно:

– А ещё строила из себя великую аристократку! Ты меня очень разочаровала.

И, гордо вскинув голову, удалилась размеренной походкой.

Шади была так шокирована, что даже и не нашлась, что ответить.

Конечно, всё это было очень тяжело переносить, и только одна мысль помогала Шади в трудные минуты: «Вот откажусь от спасения магии – посмотрю, как забегаете!» Мысль была некрасивой, недостойной и совсем не благородной, но зато спасительной. Она помогала пережить самые язвительные замечания. Стоило девочке почувствовать спад желания что-то делать, как она тут же себе представляла красочную сценку, в которой все каким-либо способом узнавали тайну и стояли на коленях в оборванных мешковатых одеждах, моля Шади согласиться их всех спасти, и, конечно, слёзно просили прощения за все свои ужасные поступки. Но Шади, одетая в шелка и блестящие накидки, была непреклонна и стояла, сложив руки на груди и гордо вздёрнув подбородок, молчаливая, неприступная и… прекрасная. В этих сценах даже Лэнд плакал, умоляя её о пощаде, и признавался, что с презрением относился к ней, потому что был тайно влюблён и просто не знал, как ещё обратить на себя внимание.

В реальности же всё было иначе. Кичнокова продолжала морально унижать, Клоп – издеваться, Лэнд – окутывать высокомерием, а Тенна смотрела с явным разочарованием. И порой всё это так наваливалось на нашу героиню, что не хватало никаких моральных сил представлять себе спасительные сценки.