Перо

– Генерал Луи Адриан, – подсказала с порога Вера, в присутствии которой отец часто рассуждал о разных военных фактах, в том числе упоминал и этот. И она запомнила.

– Ах, верно, – хлопнул себя по лбу мужчина и подтвердил, – это был Луи Адриан. Защитные уборы так и назывались – каски Адриана. Генерал он был так себе, а вот его нововведение спасло невероятное количество жизней.

– И твоя работа спасёт, – тихо проговорила Елена Константиновна, тем самым давая понять, что не в обиде на супруга.

Хоть Вера и была озабочена этой минутной размолвкой, её всё не оставляли мысли о запасах еды. Но снова предложить закупаться впрок она не решалась. Боялась, что мать на смех поднимет. Тем более сейчас, когда она обижена. Ещё не хватало, что бы начала шутить, что за счёт своей пышной фигуры дочка любые голода переживёт. Вера итак комплекс овала из-за своей слишком расплывшейся фигуры. В конце концов, девушка пошла на хитрость.

– Мам, – дёрнула она женщину за халат, – у нас хлеб заканчивается. Давай я в булочную сбегаю? Я знаю место, где за деньги обычные можно купить.

Та, сочтя, что дочь снова мается ерундой и паникует на пустом месте, даже не подняла на неё глаз.

– Угу, – откликнулась та, не отвлекаясь от своего хобби – вязания. Только возьми чёрный. У меня как раз 80 копеек есть без сдачи в сумочке.

– Мааам, – всё не унималась Вера, – а я тут такой интересный рецепт сухариков услышала. Надо обвалять кусочки хлеба в подсоленном масле и запечь в духовке. А есть ещё сладенькие. Только обвалять нужно не в масле, а в сметане, окунуть в сахарный песок и в духовку. Говорят, вкусно. Сделаем, а? Ну пожалуйста!

В разговор вклинился Никита Сергеевич, всё ещё винивший себя за то, что повысил голос без веской причины на любимую жену.

– Ох, дочка, скоро в дверь не войдёшь, – пошутил он.

– Папа, ну это же диетическая еда! – сразу надулась Вера.

Мать наконец-то отвлеклась от своего рукоделия. Она побоялась, что из-за этой перепалки Никита снова выйдет из себя, но на этот раз сорвётся на Вере.

– Ох, ну хорошо-хорошо, – откликнулась Елена Константиновна. – Не отстанешь ведь. Эта твоя тяга к рецептам до добра не доведёт, вот увидишь! Помни – алкоголик может дожить до 100 лет, толстый человек – никогда!

– И что, – сощурилась девушка, – предлагаешь стать мало едящим алкоголиком?

Женщина рассмеялась.

– Уговорила. Тебе какой хлеб нужен для твоих сухариков? Белый или чёрный? Впрочем… не важно. У меня там рублей пять есть. Можешь взять на все.

Вера кивнула и убежала. Вкуснее было бы из белого хлеба. Но она возьмёт чёрный. Тогда больше сухариков получится сделать. А уж они-то долго не испортятся.

Не зная почему, но на следующий день Вера избегала встречи с закадычной подругой. Они специально вышла из дома в самую последнюю минуту и забежала в класс вместе с раздавшимся по всему зданию звонком. Вся запыхавшаяся, шумно брякнулась на своё место, одним натренированным движением руки достала из портфеля всё необходимое и сложила стопкой на парту. Успела она как раз вовремя. Вошедшая Глоба (у них снова первым уроком была ненавистная математика) сердито кивнула классу. Все дружно встали. Учительница махнула рукой, давая понять, что можно садиться и, не отказывая себе в удовольствии унизить в начале урока школьников, повысила голос.

– Снежная! Вера! Что за бардак на столе! Убрать всё!

Вера сразу подняла крышку стола, быстро запихала всё внутрь, кроме учебника и тетради, сложила руки на парте и замерла, стараясь держать осанку прямо. Все обычные придирки ненавистной учительницы она знала и не собиралась давать повода ещё раз повысить на неё голос.

Ну а Глоба тем временем, с чувством исполненного долга, начала урок. Пользуясь тем, что женщина повернулась спиной, Мила пихнула локтём подругу и зашептала еле слышно:

– Ты куда вчера пропала? И сегодня не пришла! Это хорошо, да, вот так вот поступать?!

– Тиииихааа! – раздалась команда Ольги Владимировны, сопровождающая грохотом. Это она со всей силы хлопнула бедным учебником по столу.

Обе девочки замерли. Даже вечно неугомонная Мила до конца урока не осмеливалась поворчать на Веру.

Как только прозвенел звонок, не смотря на окрик Глобы:

– Эттта что такое?! Звонок для учителей!

Мила утащила подругу в коридор.

– Да что с тобой? – удивилась Вера, – подумаешь, захотела одна побыть. Ты что, Ольгу Владимировну не знаешь? Она же нам с тобой всю жизнь испортит!

– Одна она захотела побыть! – зашипела Мила. – Ты все новости проспала. Взрослые, как всегда, думают, что мы глухие и тупые. Как бы не так. Людка говорит, Бадаевские склады подорвали!

Вера обомлела. Сам факт того, что что-то подорвали напугал её, а тут ещё какие-то склады. Оставалось только надеяться, что склады с чем-нибудь ненужным. Например, с гвоздями.

– Какие ещё склады? – озадачилась Вера. – Те, что в промышленной зоне?

– Ты тупая? – Закатила глаза подруга, – Ленинград бомбят! Это значит, немцы совсем-совсем близко. Ну, то есть, бомбили и раньше, но что б склады… Ой, мамочки, а что, если весь город уничтожат? Надо бежать! Сейчас как раз вторая волна эвакуации. Нужно уходить отсюда!

Вера закатила глаза. В такие вот минуты бурных эмоциональных переживаний Мила начинала слышать только себя. Вот и сейчас. Даже не ответила, с чем склады были. И Вера снова спросила об этом подругу.

– Да с едой! С едой они были! – отмахнулась от вопроса Мила. – Ты, чем глупости спрашивать, лучше скажи, что теперь делать.

Вера, побелевшая от этой новости, принялась утешать подругу.

– Да ты больше Людку слушай! – махнула рукой Вера, у которой сердце у самой было не на месте. Она, вроде, утешала подругу, но одновременно и себя тоже. – Чернова неисправимая сплетница. Ещё и не то ляпнет, лишь бы авторитета себе добавить.

– Много ты понимаешь! – сощурилась Мила, которой принципиально важно было отстоять своё мнение. – Костик, когда журнал в учительской забирал, часть разговора подслушал. Там о том же самом рассуждали.

– Да, но…, – неуверенно залепетала Вера, – у нас тут школа, друзья, любимые места в городе…

Настал черёд Милы закатывать глаза. Эту вредную привычку, кстати, она как раз у Веры и переняла. И с тех пор откровенно злоупотребляла ею. Да так, что глаза порой побаливали.

– Да очнись же ты! Если город начали бомбить, значит, нам всем крышка! А после смерти уже плевать будет и на школу, и на места! Я бы сразу побежала к родителям, но хотела тебя, дурёху, дождаться. Айда в Иркутск вместе! У меня там тётка живёт.

– Это что? В Сибири? Там, где Колчак умер?

Мила свою подругу любила и дорожила ею. Но в такие вот минуты, когда та включала режим отличницы, готова была, прямо как когда-то в детстве, когда они ещё не подружились, стукнуть по голове. И чем сильнее, тем лучше.

– Какой ещё Колчак? – удивилась Мила, у которой по истории всегда была тройка, да и то за то, что, как говорил учитель, она на Эсмеральду из романа писателя Гюго похожа. – Да неважно, кто там умер. Главное – мы живы будем. Фрицы до Сибири точно не дойдут!

– Подожди! А как же работа родителей?

– Они там новую найдут! Ну! Согласна? В крайнем случае, сбежим. А они за нами поедут, что бы вернуть. А там уж уговорим. Главное – из города уйти!

Хоть Мила и заговорила о том, чтобы покинуть город, но не сразу они решились хотя бы поговорить с родителями, не говоря уже о том, что бы на самом деле сбежать. Всё переменилось после 30 сентября. Это был действительно жуткий день. Был налёт и крейсер «Аврора», про который постоянно ходили разговоры и в школе, и вне её о том, как он важен, что именно оттуда был сделан выстрел, ознаменовавший взятие Зимнего дворца, этот легендарный крейсер получил пробоину.

Это так поразило девушек, что они более серьёзно задумались о том, что бы покинуть Ленинград.

Разумеется, никуда сбежать подругам не удалось. Родители свято верили – всё обойдётся и боялись потерять рабочее место. А Верин отец и вовсе занимал руководящую позицию на жизненно важном для обороны посту и отказался покидать город ещё и из ответственно-патриотичных побуждений. Вера не захотела бежать в Иркутск. Да и как бы они туда добирались? А Мила всё же не решилась бросить подругу детства, хоть и не раз подумывала над этим.

С описываемых здесь дней прошло всего два месяца. Два месяца, полных надеж, ожиданий и… страха. Наступил октябрь. Именно тогда впервые посетил Верочку сон, который её очень напугал. Вечный скептик, ни во что, кроме своих звёзд не верящая, она увидела нечто совершенно мистическое, хотя даже сны у неё всегда были сугубо материальные, если вообще снились. Не подвержена она была как-то к сновидениям.

И вот что видела она той октябрьской холодной ночью, свернувшись под толстым одеялом в клубочек. Словно она находится в неком светлом-светлом месте. Это очень тёплый, солнечный свет. И до такой степени яркий, что всё вокруг казалось почти белым. Но при этом свет не слепил. Вокруг ходили полупрозрачные тени. Словно ангелы. С крыльями. Ходили как-то странно. Словно против сильного ветра шли. Наклонив корпус вперёд и с трудом волоча ноги. И тишина. Абсолютная. Такая, о какой говорят, что она – оглушительная. И вдруг звук. Резкий, пронзающий, пугающий. Кто-то прокричал: «Беда!».