Погоня за мечтой

– Она не поедет.

– Молодой человек, вы ей не родственник, решение не принимаете. Мы ее госпитализируем, навестите в часы приема. Фрукты не забудьте.

Павлу заявления толстушки явно по душе не пришлись, но она дама боевая и за словом в карман не лезла. В их словесной баталии, потери нес только он. Мне же был не интересен их спор, да и куда меня отвезут и отвезут ли тоже. Вовсе не моя судьба волновала меня в данный момент.

Я обвела взглядом комнату, ища мобильный телефон, но не увидела его. Вероятно, он валялся в коридоре. Сил подняться и сходить за ним не было. Посему, игнорируя вновь появившиеся огоньки, я перегнулась через Павла к комоду и взяла с «базы» домашний телефон.

Павел замер на полуслове, потерев всякий интерес к докторице. Наблюдал за моими действиями, комментарии же держал при себе.

Я должна была предупредить Ленку о возможном визите. Очень даже вероятно, что «доброжелатели» захотят навестить и ее. Что они могут сделать с подружкой одному богу известно.

– Алло, – весело пропела Ленка.

– Это я, – стоило мне услышать ее голос, как все огоньки разом погасли, начинавшаяся паника прошла. – Ты где сейчас?

– Дома, где ж еще? Я шарлотку сделала, такая вкусная получилась! Приезжай скорее, фигуры портить будем.

– У тебя не безопасно. Собирайся.

– Что случилось? Ты в порядке? – уже совсем другим голосом, спросила она.

– Я в норме. Были гости, могут и тебя навестить. Есть где перекантоваться пару дней?

– Да.

– Уезжай прямо сейчас. Одна. Я тебя найду.

– Но, как же ты…

– Без «но». Не трать время.

– Хорошо.

Она больше ни о чем не спрашивала, ничего не говорила. Я знала, что ей страшно, что она боится за меня. Мне же стало легче. Ленка предупреждена, значит, будет в безопасности. Хотя бы на сегодня.

Окончив разговор, я положила трубку на журнальный столик. На белом пластике телефона багровыми пятнами отпечаталась моя кровь. С некоторой брезгливостью задержав на них взгляд, я посмотрела на докторицу, потом на Павла и сказала:

– Если я должна поехать с кем-то из вас, едем. Если нет, давайте прощаться, я хочу спать.

– В больнице поспишь, ласточка, – проворковала толстушка и ухватила меня за руку.

– Не в вашей, – отрезал Павел.

Она хотела что-то возразить, но, напоровшись на его взгляд, осеклась и залепетала:

– Врачебная помощь необходима…

– Она у нее будет, – кивнул он.

Павел выпроводил врачей и охранников (как выяснилось позднее, они приехали по сигналу тревожной кнопки). Через открытую дверь я видела, как он выдал и тем и другим по внушительной пачке наличных. Судя по тому, что полиция так и не появилась, деньги были потрачены с пользой. Когда все ушли, он вернулся в комнату и сел рядом.

– Сейчас поедем в больницу. Это частная клиника с адекватными врачами и комфортными условиями. С безопасностью тоже полный порядок, чужие не ходят.

Он никак не прокомментировал ни мой звонок, ни вскрытый сейф. Я пошла, собирать вещи, он поплелся за мной, словно боясь, что я рухну на пол без его помощи. Когда сумка была собрана, он повесил ее себе на плечо и сказал:

– По пути можем забрать твою подругу. Я буду рад, если она погостит у меня.

– Это лишнее.

– У меня есть квартира, там никто не живет…

– Она большая девочка, справится.

– Ты лично от меня помощь не принимаешь или в принципе от всех?

– За все приходится платить, за помощь особенно. А я банкрот: ни наличных, ни связей. Натурой же не интересно.

– Очень даже, – хмыкнул он и попытался улыбнуться. Старания я оценила и сочла тему закрытой.

На улице нас ждали ребята Павла. Они загрузились в еще один джип и неотрывно следовали за «Эскалейдом» по пути в больницу. Путь этот дался мне тяжело. В движении голова начала кружится с утроенной силой, в горле пересохло, подкатила тошнота. А с мыслями все было еще хуже, я ни на одной не могла сконцентрироваться.

Бороться с самой собой было тяжко. Очень хотелось закрыть глаза и уснуть, забыться. Когда же силы окончательно покинули меня и сознание стало ускользать, я вдруг услышала голос Павла. Он обнял меня за плечи и едва слышно прошептал:

– Потерпи. Еще пару минут и мы на месте. Все будет хорошо… Я с тобой…

Больница, в которую привез меня Павел, располагалась в одном из спальных районов города. В эпоху СССР здесь планировалась возвести медицинский комплекс регионального значения. Под его застройку отвели солидный участок земли и начали строительство первых двух корпусов. Однако далее фундамента дело не пошло, и грандиозные планы остались под развалинами советского режима.

В самом начале перестройки землю выкупил скромный хирург одной из многочисленных больниц города. История умалчивает, откуда простой врач взял столь значительные деньги. Несомненно одно, распорядился он ими с умом. Сегодня на месте заброшенного пустыря возвышается четырехэтажное здание клиники, окруженное от любопытных глаз высоченным забором и просторным парком.

Клиника оборудована по последнему слову техники, в ней работают истинные профессионалы своего дела. Попасть же сюда можно исключительно по рекомендации бывших пациентов и с личного одобрения владельца. Но не только профессионализмом своего персонала может похвастаться сие заведение –сохранность тайн клиентов одна из самых важных услуг, на ровне с безопасностью, за которую платятся очень большие деньги.

Моя палата больше походила на номер в отеле: просторная, одноместная, с личной ванной комнатой. Каждое утро мне приносили фрукты в плетеной корзине и меняли цветы в вазе. Персонал был услужлив до приторности, но поняв, что в обществе, я не нуждаюсь, сестры старались не досаждать светскими разговорами и на глаза показывались исключительно по делу. Мой досуг скрашивали огромная плазменная панель и подборка разномастных журналов, в их компании я и провела больше недели.

С Ленкой я созванивалась регулярно, по три-четыре раза на дню, благо, что в палате был телефон. Не удивлюсь, если разговоры наши прослушивались, ведь один из ребят Павла, детина с прозаичным именем Вовчик, жил в соседней комнате. Он повсюду следовал за мной, и ничто не мешало ему наушничать.

Я связалась с Ленкой на следующий день после нападения. Взвесив все за и против, решила, что лучше позвонить ей самой, чем ждать, пока богатая фантазия доведет подругу до инфаркта. К тому же, фантазия ее обычно связана с активными действиями. Вообразив себе что-нибудь несуразное, подружка вполне могла тайными тропами проникнуть в клинику или организовать мне побег, решив, что я в заточении.

В телефонном разговоре она поведала, что живет у подруги (подозреваю, что подругой был никто иной как Лёнька, никому другому она бы просто не поверила), но скоро вернется в свою квартиру. Отговаривать ее я не стала, нам обеим было очевидно, что в родном городе нет безопасных мест, а значит, можно и домой. Ведь, если враги нападут, то везде. Дома же куда приятнее, чем где бы то ни было.

Павел часто навещал меня. При этом считал долгом вытащить меня в парк и «прогуляться на свежем воздухе». Прогулки эти раздражали, но я стойко нарезала круги вокруг здания клиники и ждала, когда же он уйдет. Заречный делал вид, что настроения моего не замечает и болтал всякую чепуху, то и дело, справляясь о здоровье. Мне часто казалось, что в глазах его полно лукавства, но стоило вглядеться, как ничего кроме заботы найти не удавалось. Чужая ловкость огорчала, но я мужественно терпела.

Мне не давал покоя сейф, вернее его содержимое. Покидая квартиру, я видела ворох бумаг, разлетевшихся по кабинету мужа, и стальную дверь, распахнутую настежь. Однако о содержимом сейфа, а также о том, удалось ли унести что-нибудь вору, я не смогла узнать. Павел старательно избегал этой темы, сразу оговорив, что бумаги Хворовского не нашлись. Я всерьез опасалась, что в руки Павла попал один документ, важный для меня и ничего не значащий для него. Я упорно пыталась вычислить по его лицу, так ли это, но не смогла добиться успеха.

На десятый день моего пребывания в клинике, когда я окончательно остервенела от безделья, в палату, словно весенний ветер в подземелье, ворвалась Ленка. Лишив меня возможности возмущаться, она первым делом, всучила мне коробку пирожных и, одарив лучшей из улыбок, радостно пропела:

– Как же я по тебе соскучилась!

Не дожидаясь ответа, подруга заключила меня в объятья и расцеловала в обе щеки. Стараясь не рассмеяться, я пробурчала: