Чужие окна. История одной подлости

– Нет, не хватит.

Вадим Андреевич подошел ближе и остановился возле отдыхающей спортсменки.

– Человеческое тело, Мухина, – удивительный механизм. Его резервные возможности невероятны. Вот только мы их используем меньше чем на десять процентов, ленимся. Надо только преодолеть эту лень, втянуться в регулярный ритм тренировок, и спустя всего две-три недели ты заметишь, что с каждым днем становится легче справляться с нагрузками. Да и сами нагрузки начнут приносить не столько усталость, сколько бодрость и удовлетворение.

– Это вы про нормальных людей говорите, не про толстых, – возразила Олеся. – А у нас, у толстых, все наоборот. Не получится из меня спортсмен, Вадим Андреевич. В этом плане я совершенно бездарная.

– Ты себя недооцениваешь, Мухина! Все у тебя получится, вот увидишь!

Девушка с сомнением посмотрела на своего тренера.

– Ты еще красавицей будешь. Давай поспорим, что через год регулярных тренировок, при твоем поступлении в институт половина парней-абитуриентов будут стремиться познакомиться с тобой!

Олеся вытаращила на него изумленные глаза: о ком это он говорит? Будут стремиться познакомиться с НЕЙ?

– Вы шутите?

– Нет. Я совершенно серьезен и абсолютно уверен в результате.

Она старательно пыталась уловить хоть тень насмешки в его лице, но напрасно.

– Я понимаю: ты в себя не веришь, считаешь себя непривлекательной толстухой. Но мне-то уж поверь. Я же учитель года! Лучший педагог в стране! И я тебе говорю, что через год ты будешь совершенно другой. Тебе, и не только тебе, будет приятно смотреть на себя в зеркало.

Олеся кусала губы в задумчивости. Логинов слыл в школе завидным женихом, и все молодые училки строили ему глазки. Поговаривали, что он встречается с географичкой. Но девчонки-старшеклассницы не теряли надежду. Вот та же Ритка Зотова как перед ним своим тощим задом вертит, в глаза заглядывает, понравиться пытается. Потому что Вадим Андреевич молодой, симпатичный, спортивный мужик и препод классный. Все его любят и уважают. И этот человек говорит, что всего через год она, Леся Мухина, с удовольствием будет смотреть на себя в зеркало?..

Вокруг них собрались остальные ребята, прислушиваясь к разговору. А Вадим Андреевич продолжал тихим задушевным голосом, словно разговаривал со старыми друзьями:

– Надо заниматься по мере сил, не пытаться себя переломить. Но каждый день необходимо делать чуть больше, чем вчера. Вот допустим, Костя, – Неуклюжий Гринько смахнул тыльной стороной кисти пот со лба и выпрямил сутулую спину, – вчера ты два раза отжался от пола, значит сегодня надо постараться отжаться три раза. И если это у тебя получилось, ты – молодец. Если ты, Соня, вчера пробежала без остановки полкилометра, постарайся сегодня пробежать всего на пятьдесят метров больше. Ты справишься, обязательно справишься. А значит через месяц спокойно пробежишь три километра.

Ребята слушали учителя затаив дыхание, веря и не веря, но невольно уже представляя, как меняется их тело, как сами они меняются день ото дня, месяц за месяцем.

– Ставьте перед собой небольшие и выполнимые цели и упорно идите к ним. А как только справитесь, достигнете эту цель, не забудьте похвалить себя. Ведь вам было очень трудно, но вы справились. Справились, прежде всего, с собственным неуверенностью, с собственной ленью. Запомните, друзья мои, самая большая и важная победа – это победа над собой! Но именно эта победа приносит самое большое удовлетворение. Поняли меня?

Он заглянул в глаза каждого из шестерки и улыбнулся ободряюще.

– А теперь продолжим тренировку. У нас впереди еще силовой блок.

Олеся возвращалась домой после тренировки вымотанная до изнеможения. Но в душе ее поселилось странное, незнакомое ранее чувство. Будто молодой физрук распахнул перед ней дверь в будущее, и глазам открылись новые горизонты, манящие, завораживающие. Не было никакой уверенности достичь эти горизонты. Не было уверенности в своих силах. Но горизонты-то были! А значит и возможность их достижения, пусть только теоретическая, была.

Глава 2

Вадим

После обычного для школы шума и гама так приятно было идти по тихим пустым коридорам. Уроки закончились. Только малышня с продленки под руководством дежурного преподавателя ловила на улице мгновения уходящего осеннего тепла.

Логинов шел мимо администрации. Дверь в приемную оказалась открыта. Он бросил взгляд в просторное помещение, кивнул секретарше и пошел дальше. Но его остановил начальственный требовательный окрик:

– Вадим Андреевич, зайдите ко мне!

Директриса, дама дородная и внушительная, умела сказать так, что у любого невольно выпрямлялась спина и возникало непреодолимое желание исполнить требование. Логинов про себя вздохнул и завернул в директорский кабинет.

– Вадим Андреевич, золотой вы наш, – начала Галина Ивановна, сложив руки на объемном животе и сразу превратившись из строгой начальницы в добрую пожилую тетушку, – мне только что звонили из районной газеты по поводу интервью с вами. И, уж просите меня, я от вашего имени дала согласие. Ничего не поделаешь – бремя славы! – предупредила она протесты со стороны физрука. – А еще с местного телевидения звонили, хотели снять репортаж в стенах школы и пригласить вас на передачу в телецентр.

– Галина Ивановна, только не это! – замахал руками Вадим, будто отбиваясь от навязчивых журналистов. – Меня, пока в Москве был на конкурсе, эти интервью и репортажи чуть не доконали. Больше не могу! Избавьте меня от этого сомнительного удовольствия, пожалуйста!

Он жалобно посмотрел в глаза директора школы, но это не сработало. Дама сурово поджала губы и нахмурила подведенные карандашом бровки.

– Вадим, для нашего небольшого городка, хоть и краевого центра, победа на всероссийском конкурсе – очень важное событие. А в стенах этой школы, – Галина Ивановна сделала жест руками, словно обнимая вверенное ей учреждение, – за всю столетнюю историю ее существования ни один лучший учитель страны не работал. Ты, Вадим, наша гордость! – в голосе директрисы зазвучали теплые материнские нотки. – Да и разве были хоть когда-нибудь победителями этого конкурса учителя физкультуры? Никогда! Ты первый! Лично я в детстве так ненавидела физру, что сбегала с нее при первой возможности, потому что вела ее жуткая грымза, и ее ненавидела вся школа, не только я. А ты создал такую методику, что на уроки физкультуры дети бегут с радостью. Даже толстяки наши стали заниматься благодаря тебе.

Галина Ивановна погладила Логинова по плечу, смахнув невидимую пылинку, и улыбнулась:

– В общем так, Вадим Андреевич, отказы не принимаются! Вы теперь человек известный и несете ответственность не только за себя, но и за всю российскую педагогику. Да, да, как бы пафосно это ни звучало. Каждое ваше слово будет повышать престиж профессии, привлекать в нее молодежь, особенно мужчин. Это же неправильно, когда в школе работает всего трое мужчин – вы, историк и физик. А должно быть не меньше половины, чтобы поднять авторитет учителя перед учениками. Они же в учителях пример видят. Так что соберитесь, возьмите себя в руки и – вперед, за дело!

Вадим обреченно вздохнул, но кивнул, соглашаясь. Вот оно, бремя славы! И никуда не денешься.

– Хорошо, Галина Ивановна, на репортаж я согласен, а вот в передаче участвовать не буду, хоть увольняйте меня.

– Что ты, что ты, Вадик, – испуганно округлила глаза и замахала ручками директриса, – какое еще увольнение?! Мы без тебя теперь как без рук. Ты – наше все! Ладно, от передачи я отговорюсь, но к интервью и репортажу готовься. Они приедут на следующей неделе во вторник.

Вадим попрощался и вышел из приемной, понуро опустив голову. С одной стороны, быть в центре внимания было приятно, что уж греха таить! Ему нравилось слышать за спиной восторженный шепоток коллег и ловить уважительные взгляды учеников. Приятно было смотреть на маму, словно помолодевшую лет на десять после победы единственного сына. Принимать поздравления старых друзей и выслушивать длинные восторженные комментарии пожилых соседок по подъезду. С другой стороны, уж очень хлопотно и утомительно. Утешал он себя тем, что скоро вся эта шумиха закончится, едва в центре внимания их городка окажется новый герой, какой-нибудь пожарный или полицейский.

Оглашая гулкие коридоры звуком своих шагов, Логинов завернул в кабинет географии. Постучал и, не дожидаясь разрешения, распахнул деревянную створку. Оленька, Ольга Петровна, учительница географии, сидела за своим столом и что-то писала в журнале. На стук она подняла голову, а гость невольно улыбнулся: такая она была милая, славная!

– Ольга Петровна, – игриво-официальным тоном заявил Логинов, – рабочий день давно закончился. Пора домой. Вы не будете возражать, если я вас провожу?

– Не буду, – заулыбалась Оленька. – Уже иду.

Вадим прислонился спиной к дверному косяку и с теплотой в сердце наблюдал, как собирает свою сумку его коллега. Оля Кротова только в этом году закончила педагогический и пришла в их школу работать. Он обратил на нее внимание на линейке 1 сентября, такая она была юная, взволнованная и красивая. Кажется, волновалась она больше учеников.

Вадиму в ней нравилось все: и выразительные глаза, и очаровательный острый носик, и тонкая изящная фигурка, и особенно улыбка. Улыбалась Оля так, что душа его немедленно наполнялась музыкой. Кроме того, она оказалась интересной собеседницей, начитанной, эрудированной. Их отношения пока были на самой первой стадии, но про себя Вадим уже строил далеко идущие планы. И сам себе удивлялся: все его предыдущие отношения с девушками были легкими, поверхностными, ни к чему не обязывающими. Даже мама упрекала сына в безответственности. А тут он как-то сразу понял, что Оля – его судьба. Именно с ней захотелось пройти по жизни рука об руку.

Они вышли из школы, кивнув на прощание охраннику и сразу погрузившись в теплый сентябрьский вечер. Солнечный диск уже зацепился своим краем за верхушки старых лип в городском парке. В школьном дворе резвилась ребятня младшего возраста. Девчонки играли в классики, а мальчишки носились вокруг них, как заведенные с громкими криками. Парочка молодых учительниц шепталась возле клумбы с георгинами. Они заметили физрука с географичкой и заулыбались им вслед, кивая с понимающим видом.

Вадим попытался взять тяжелую сумку из рук Оли, но та не дала, вдруг покраснев и опустив голову.

– Вадим, – прошептала она, – я же просила тебя не афишировать наши отношения.

– Ты что, стесняешься ходить вместе с учителем года? – хмыкнул Вадим, никак не разделяя ее переживаний. Чего ж тут стесняться, если у него вполне серьезные намерения? Правда он ей еще об этом не говорил. Но всему свое время.

– Нет, что ты! Просто не хочу сплетен и пересудов. Ты же знаешь: этих педагогических кумушек хлебом не корми, дай посплетничать. А мне это неприятно.

– Вот уж не думал, Ольга Петровна, что вы такая стеснительная. Если человеку стесняться нечего, если душа и совесть его чисты, то никакие сплетни и пересуды не должны его пугать. Ты со мной не согласна?

Они перешли дорогу и, миновав тяжелые кованные ворота, углубились в тенистые аллеи городского парка. Путь от школы до дома Оленьки обычно занимал минут двадцать. Но вместе они шли не спеша, беседуя и наслаждаясь теплом, так что совершенно забывали о времени. И вот уже несколько раз Оля получала втык от матери, потому что приходила затемно. А гулять по темным улицам строгая мама запрещала.

Едва они ступили на утрамбованный песок парковых дорожек, Логинов силой забрал из рук девушки ее сумку. И она смирилась, бросив на него благодарный взгляд. На скамейках сидели, ловя вечернее солнышко, отдыхающие пенсионеры. Молодые мамочки гуляли с детскими колясками и непрерывно трещали по телефону. На игровой площадке носилась малышня. Свежий ветерок с реки доносил запах воды и опадающих листьев. В воздухе разливался покой и предчувствие чего-то значительного и прекрасного.

Вадим посмотрел на свою спутницу и осторожно взял ее за руку. Девичья ладошка оказалась такой маленькой и хрупкой, что захотелось поднести к губам эти пальчики и перецеловать. Но он себя сдержал. Оля напоминала пугливого олененка, вздрагивающего при каждом резком звуке. Не стоило ее пугать еще больше своим напором.