Чужие окна. История одной подлости

– Вадим Андреевич, задержитесь, пожалуйста, – вежливо попросила Наталья Васильевна.

Вадим уже собирался идти домой, но остановился у двери и обернулся на завуча. Наталья Васильевна была невысокой, по-девичьи хрупкой женщиной. Издали ее вполне можно было принять за девчонку, чему способствовала и короткая молодежная стрижка. Но седина и глубокие морщины выдавали солидный возраст. А под ее строгим взглядом большинство взрослых невольно начинали ощущать себя школьниками.

– Хорошо, – кивнул Вадим и вернулся в учительскую.

– Вадим Андреевич, ну что ж вы довели бедную девочку до слёз? – с упреком покачала головой завуч.

– Кого это я довел до слез?

– Лизу Меликову. Она сегодня приходила ко мне, жаловалась, что вы хотите лишить ее золотой медали.

– Хм, – хмыкнул Логинов и сел за стол напротив Натальи Васильевны, – значит пришла и нажаловалась. Я не удивлен. Ведь это так просто – слезами вымогать хорошие оценки.

– Вы несправедливы к Лизе. Она умненькая, старательная девочка и совершенно заслуженно идет на медаль.

– А я вот так не считаю, – мотнул головой Вадим. – Я вообще считаю, что все эти медали – настоящая фикция. Ну не может нормальный ученик одинаково интересоваться всеми предметами сразу. Такой тотальный интерес не свойственен природе человека. Не может ребенок отлично успевать по математике и, одновременно, быть первым по гуманитарным предметам. А значит добрые учителя ради получения медали тянут его за уши на высший балл, что по своей сути является обманом. А я против обмана. И если Лиза Меликова прогуливает занятия физкультурой и не сдает итоговые нормативы, значит не заслуживает пятерки в аттестате.

Наталья Васильевна нахмурилась и сцепила руки в замок, сверля коллегу холодным острым взглядом.

– Решили пойти на принцип? А ради чего? Ну испортите вы аттестат девочке, вам-то что с этого?

– Зато совесть моя будет чиста! – заявил Вадим, спокойно выдерживая взгляд завуча и не отводя глаза. – По большому счету, еще ни один выпускник школы не умер, не получив медаль.

– С этим я готова согласиться, – неожиданно кивнула Наталья Васильевна. – Но лишать ребенка медали из-за какой-то физкультуры…

– Какой-то? – Вадим от этих слов сразу весь подобрался, словно встал в боевую стойку. – Не ожидал, Наталья Васильевна, что вы, именно вы считаете физкультуру второстепенным предметом. Вы же педагог еще советской закалки. Разве не вы мне внушали, что школа должна готовить всесторонне развитую личность? А в гармоничном развитии ребенка физическая активность имеет очень важное значение.

– Но физические возможности у всех детей разные.

– Как и умственные.

– Вы же понимаете, что Лизе просто некогда было ходить на физкультуру, учитывая ее нагрузку. Она же выступала на нескольких олимпиадах за нашу школу. И победила на них, между прочим! Почему бы вам не быть снисходительным к ней? Ну не пробегает она стометровку за полагающиеся секунды, и что? Для ее дальнейшей жизни это не имеет никакого значения.

Логинов встал и склонился над строгой, но хрупкой женщиной.

– Вот только непонятно, почему она прогуливала физкультуру, а не математику. Вы, Наталья Васильевна, как математик, должны знать, что всем детям, которые не пойдут учиться на матмех или в инженерные вузы никогда в жизни не понадобятся ваши синусы-косинусы и тангенсы-котангенсы. Вообще высшая математика большинству не нужна, только голову засоряет. Так, может быть, перестать ее преподавать и мучить детей? Им вполне хватит арифметики.

– Не смейте унижать математику! – возмутилась завуч и тоже поднялась из-за стола. Логинов был почти на голову ее выше и смотрел в глаза смело, с вызовом. «Ах, дерзкий мальчишка! – подумала задетая за живое учительница, – совсем зазнался, став учителем года!» – Вы, конечно, считаете, что, если вы победили на таком конкурсе, то вам теперь все дозволено. Ошибаетесь. Знаете, кто у Меликовой отец? Он самый известный адвокат в городе!

– Ах, вот в чем дело! – вдруг весело рассмеялся Вадим Андреевич, всплеснув руками. – Значит золотая медаль дочери – это способ выразить свое почтение ее папе. И правда: мало ли что в жизни может случиться, а так к известному адвокату можно будет за помощью обратиться. Из-за медали точно не откажет. Какой тонкий расчет, Наталья Васильевна, я бы даже сказал математически тонкий расчет!

Продолжая смеяться, он повернулся и направился к дверям. Уже положив ладонь на дверную ручку, обернулся и произнес:

– Будь у Лизы Меликовой папа простым работягой на заводе, или расти она в неполной семье, я бы еще подумал и, может быть, пожалел несчастного ребенка. Но тут уж пойду на принцип. В жизни вашей Лизы и так все хорошо, переживет и без медали.

На следующий день его пыталась вразумить директриса Галина Ивановна. В ход пошли взывания к учительской совести, к чувству долга и педагогической этике. Ему напомнили о престиже школы, о ее рейтинге и статусе. Но чем сильнее на него давили, тем больше сопротивлялся Вадим. В нем включился какой-то странный механизм, не дававший еще в тот период жизни, когда он серьезно занимался спортом, сдаваться перед трудностями, а заставлявший бороться вопреки и до победного конца.

Вадим и сам бы не мог определить, почему так упорствует? Эта Лиза Меликова была самым обычным очкариком-зубрилой. Тихая, скромная, но при этом старательная, послушная – отрада для любого учителя в школе. Всегда все знала, всегда тянула руку и могла с блеском выступить на открытом уроке. В общем обычная зануда. Он регулярно завышал оценки по физкультуре физически слабым детям, приписывал сантиметры и секунды в итоговых нормативах, отлично понимая, что в средние нормы им никак не уложиться, как бы они не старались. Лиза к слабеньким детям не относилась. Она была нормальной, нормальной и обыкновенной. Такой только стоило регулярно ходить на занятия и результат был предсказуем. Но в списке важных для будущей медалистки предметов физкультура не числилась. Это задевало и оскорбляло профессиональную гордость Вадима Андреевича. Да еще тень папы-адвоката, витавшая в углу кабинета директора школы, раздражала, даже злила, и он продолжал упорствовать.

Так ничего и не добившись от коллеги уговорами, Галина Ивановна не выдержала и заявила:

– Я, как директор, приказываю вам поставить Меликовой итоговую пятерку!

– Замечательно! – фыркнул Логинов, надменно усмехнувшись, – Я поставлю, если этот приказ будет в письменном виде, как полагается приказу. Я выставлю в аттестат Меликовой «отлично». А потом пойду на наше областное телевидение, – они меня давно в свою программу приглашают – и расскажу телезрителям, каким способом в нашей школе выдаются медали выпускникам. Уверен, это вызовет большой резонанс в обществе и повысит рейтинги программы. Так что, уважаемая Галина Ивановна, пишите приказ!

С гордо поднятой головой Логинов вышел из кабинета. А Галина Ивановна со злостью стукнула кулаком по столу. Вот что делает с людьми слава! Избаловали они Вадима Андреевича своими восторгами по поводу его победы в конкурсе. Возгордился, зазнался молодой учитель. Считает себя круче всех, смотрит свысока, ничего и никого не боится. Осмелился угрожать ей, наглец! И главное, сам-то еще мальчишка, молоко на губах не обсохло, а строит из себя!..

Галина Ивановна подошла к зеркалу и посмотрела на свое раскрасневшееся от волнения лицо. Наверное, давление поднялось. Надо бы зайти в медкабинет и принять таблетку. Еще не хватало из-за этого гордеца и упрямца гипертонический криз зарабатывать! Но что же делать? Как обойти непредвиденное препятствие и все-таки вручить на выпускном золотую медаль бедной девочке?

Галина Ивановна выглянула из кабинета в приемную и попросила секретаршу найти и привести к ней Лизу Меликову.

Спустя пять минут ученица выпускного 11 «Б» стояла перед ней, рассеянно теребя в пальцах кончик длинной русой косы. «Замечательная девочка! – мысленно умилилась директриса, – умненькая, спокойная, исполнительная, ответственная, послушная, неконфликтная. Все бы ученики были такими!»

– Лизонька, – заговорила Галина Ивановна задушевным теплым голосом, в котором проскальзывали извиняющиеся нотки, – боюсь, у меня плохие новости. Нам не удалось повлиять на Вадима Андреевича. Он уперся и настаивает на своем.

Девушка так побледнела, что Галина Ивановна забеспокоилась, как бы та не грохнулась в обморок. Подтолкнула ее к креслу и заставила сесть, сама расположилась на стуле.

– Не ожидала я от него такого упрямства. Но руки опускать пока еще рано. Дай-ка мне телефон твоего папы. Я позвоню и попрошу его самого зайти в школу и поговорить с Вадимом Андреевичем. Пусть найдет нужные слова, убедит. Он же все-таки адвокат! Я уверена, это у него получится лучше, чем у нас. Давай его номер.

Галина Ивановна схватила ручку и потянулась к стопке белых листков бумаги на своем столе. Но Лиза испуганно замотала головой.

– Не надо, Галина Ивановна, звонить папе. Пожалуйста!

Директриса с удивлением уставилась на ученицу. Неужели та готова отказаться от медали при первых же трудностях?

– Я сама ему все скажу, – Лиза опустила глаза, щеки ее покрывали неровные красные пятна.

– Ну, сама, так сама, – кивнула Галина Ивановна и успокоилась. Одной головной болью меньше!

***

Рита Зотова шла по парку танцующей походкой, а в голове ее крутилась популярная попсовая мелодия. Она шла от портнихи после примерки платья для выпускного. Уверенность в том, что в этом платье она будет самой-самой среди выпускниц наполняла душу торжеством и гордостью.

Вечерний парк опустел и притих, покинутый молодыми мамашами с детьми и пенсионерами. Еще не настало время свиданий, и целующиеся парочки не были видны в укромных уголках парка. Только припозднившиеся спортсмены-бегуны в ярких костюмах изредка мелькали на песчаных дорожках. А в воздухе витал аромат распускающихся листьев, и звучали возбужденные весной птичьи голоса.

Вдруг на одной из скамеек Рита заметила сгорбленную одинокую фигурку. Она бы прошла мимо, не обратив на нее никакого внимания, если бы не уловила что-то знакомое.

– Лизка, ты что ли? – удивленно пробормотала Зотова, останавливаясь возле скамейки. – А ты чего здесь сидишь такая скукоженная?

Вид у одноклассницы был такой несчастный, а глаза такими заплаканными, что Зотова опустилась рядом с ней на выкрашенные в зеленый цвет доски скамейки.

– Ну что, вправили мозги Логинову завучиха с директоршей?

Лиза молча помотала головой, а брови Маргариты поползли на лоб.

– Неужели даже начальство было бессильно?.. Охренеть! В конце концов, он же только учитель года, а не министр образования. Как так-то? И никакой управы на него нет?

Всхлипнув и прочистив горло от слезного кома, Лиза сообщила дрогнувшим голоском: