Первая ночь – дракону!

Я так его и назвала – Чудо, раз уж настоящее имя узнать не имею право. Сокращенное от «Чудовищко мое».

Мы сидим на драконьей площадке – точнее я сижу, а он лежит – и смотрим на золотистые горы и тонкие перья облаков, которые тоже уже подкрашены разными цветами.

Красиво здесь. И уютно. Почти самое любимое место в твердыне. Ну, помимо кухни, которую я за семнадцать дней пребывания вполне обжила и превратила в уютное гнездо. И моей комнаты. И небольшого кабинетика, куда книги стаскивала. И… в общем, я уже кучу времени потратила на то, чтобы привести в порядок все эти помещения и хоть бы кто слово благодарности сказал!

– Есть, конечно, и хорошие новости, – говорю более спокойно. – Только ты всаднику своему не говори. Вдруг он тот, чье-имя-нельзя-называть? Я нашла что-то вроде родовой книги Карваров. Там и события описаны некоторые, и имена… Разные почерки – будто дневник вели разные люди. И в конце запись: «Твердыня опустела. Его Светлость герцог Карвар Вардрик, похоже, остается последний в роду». Дальше ничего нет. Уверена, это наш Карвар. Который мужик. Сирота без родственников, получается – хотя жалеть его не собираюсь. Я вон тоже без родных и друзей, и никто меня не жалеет… Но вот что мне не понятно – тогда, в крепости, кричали про Карваров во множественном числе. И вообще, он сам меня спрашивал, как это я не знаю Карваров… Один он или не один? Путаница. Но хотя бы понятно, что твердыня эта его. И страж его, и дракон, то есть ты. А главное, я разобралась с тем, когда это записано. Двадцать восемь лет назад! Потому все так и запущенно здесь. Это сколько же ему лет было? Вардрику? Не знаешь? А тебе?

Чудо лишь сопит.

– И я не знаю, – вздыхаю, – Я даже не знаю сколько лет мне в этом теле. И когда у меня по местному летоисчислению день рождения должен быть. Эти ваши тринадцать лун все сбивают! И двадцать семь дней. В общем, не понять, как пересчитать. Назначу себе праздник на любой день, какой понравится! Отметишь со мной?

Кажется, дракон заснул. Бок двигается размеренно, солнце садится, вроде умиротворение такое… но мне становится грустно.

– Это конечно хорошо, что я читать умею, – говорю тихонько, чтобы не разбудить, – и что мне есть что почитать. И с чем разобраться. Но ужасно то, что ни в одной книжке я не нашла еще упоминания о других мирах. И о том, как туда попасть… Точнее, вернуться.

Чтение книг дает мне многое.

Если Чудовищко слушает, то они – говорят.

Я выясняю, например, что такое Изнанка. Вроде нашего подземного царства Аида, которым правят свои собственные боги. Туда отправляются все мертвые души, а твари, упомянутые Карваром, защищают мир живых от мира мертвых, не давая тем душам вырваться на свободу.

И в этот мир лезут исключительно за предками, которые чрезмерно цепляются за каменные стены. Если я верно поняла иносказательные строки, то даже у привидений есть свой «срок службы» и им следует обновлять состав время от времени. Но у них есть и свои чувства, свои мысли и нежелание отправляться в Изнанку. За такими твари и охотятся. К сожалению, подъедая всех, кто оказывается на их пути.

Так что отношение к порождениям Изнанки так себе.

Ну это я сразу догадалась. Когда мужик на меня этим словом ругался.

А если предки что-то слышали и поняли – я пришла к выводу, что слышат таки и понимают – то становится понятным и их отношение. Вдруг я тварь, пришедшая за ними?

Надо гнать.

– Была бы тварью – давно бы уже у меня в Изнанке сидели, – ругаюсь теперь каждый раз, когда близко подлетают.

За полную луну пребывания в твердыне я с ними так и не подружилась. Но, кажется, стала меньше получать издевательств. Может они притомились, а может я уже не так реагирую бурно и меньше замечаю.

Наташи ко всему адаптируются.

Узнала я и то, что мир называется Прамир. А королевство – Сванхилд. Это даже содружество всяких наделов, герцогств и земель: как я и предполагала, лоскутное одеяло с постоянной переделкой территорий. И герцоги здесь идут прям за королевской фамилией. По власти, по богатству. Хотя богатым Вардрик не выглядит. Но кто его знает, что за сокровищница прячется в твердыне? Да и сама твердыня стоит, наверное, как половина недвижимости Москвы. Пусть и никому не нужная.

А «мой» герцог может просто повредился умом и отшельничает себе потихоньку. Или его вовсе сослали из столицы Саннджиф за какие-нибудь безумные проделки. Так-то представители высшего сословия там живут: судя по парочке то ли документальных, то ли художественных романов весьма весело живут.

Эти данные меня хоть немного вдохновляют. Пусть и на короткое время.

Понимание, что в этом мире есть что-то кроме гор, дикарских земель, горящих крепостей и безлюдных замков, выдолбленных в скале, дает надежду, что я доберусь до цивилизации. И может найду способ вернуться домой. Эта мысль держит меня в тонусе первое время.

Иначе совсем расклеилась бы… Да, может я не в такой уж кошмарной ситуации. И почти хозяйка сама себе, с учетом того, что особо мне никто не приказывает и не мучает меня.

Чудовищко, опять же. Красавчик.

И стены светятся, винишко под рукой, есть кого перевоспитывать – я про Йоду и предков. Они живость определенную вносят.

Но…

Это вообще не похоже на мою привычную жизнь.

Меня и на Земле-то не оставляло ощущение постоянной борьбы за существование, а здесь все во много раз хуже. Борешься с огромными пространствами и грязью – без всяких бытовых приборов.

Борешься за то, чтобы из малого набора продуктов создать хоть сколько-нибудь нормальный рацион.

Борешься за красоту – без единого путного кремчика или шампуня. За то, чтобы пахло вкусно, чтобы помыться начисто, чтобы поспать на сухих и не ветхих простынях. А это все целая затея, а не просто нажать кнопочки или повернуть краник.

Борешься с порождениями местных реалий.

А еще… с одиночеством. Как ни крути, человеку нужен человек. И то, что единственный человек здесь – кроме меня – почти не показывается, бурчит на все мои вопросы и взгляды отводит вгоняет меня в тоску. И на осторожный вопрос, не планирует ли он куда перебраться получаю лишь глухое недоумение. Я всегда была общительной, любила находиться в центре событий. Может от того и профессию себе такую выбрала, и чувствовала себя в компаниях как дракон в небе. И я тоскую без общества. Без привычной работы, разговоров, флирта, заинтересованных взглядов со стороны мужчин.

Оказываюсь всего лишена.

Мы вроде нормально начали с этим Вардриком. Ну, когда он меня спасал или я его тискать пыталась. А в итоге будто одна живу во всей твердыне. Еду в печке оставляю, чтобы теплая была, а потом пустые тарелки забираю. Когда улетает – а делает это часто, о чем дракоша предупреждает прощальным криком, слышным в каждой части крепости – покои его прибираю. Теперь очень уютные, между прочим! Хоть бы слово по этому поводу сказал!

Когда сталкиваемся – случайно – обходит, словно я заразная. Когда с вопросом или просьбой обращается – передергивается, будто ему противно от моего голоса и выдает что-то вроде: «Сама разберешься».

А я не могу со всем этим разобраться, не понятно мне!

Он же мужчина… разве совсем-совсем не чувствует ко мне интерес? Я не то что себя предлагаю, но мне обидно. И одиноко. И да, я – женщина. Может быть даже заинтересованная женщина.

В общем, с каждым днем мне становится все грустнее, и я все больше начинаю сваливаться в унылую апатию.

И неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не произошло одно событие.

Глава с поцелуем номер два и слезами

Дракон заболел.

Не то что бы я сделалась специалистом по драконам. В ветеринарном тоже не училась. И разговаривать он со мной не начал – хотя мне ужасно этого хотелось. Чтобы хоть кто-то по-нормальному поговорил. А поскольку единственные нормальные в этом замке – это я и Чудо, вот и ждала очеловечивания любимого собеседника.

Но сегодня только вижу его и сразу понимаю – с ним точно что-то не так.

И даже не потому, что он не хочет слушать мое нытье.

Я ведь не ныть пришла. А притащила вкусняшку.

С недавних пор обнаружила, что ящерке очень нравятся мои творожные пончики – я сама научилась делать творог и муку перемалывать, мешаю их с тягучей сладкой смесью и обжариваю на жиру. Потому старалась баловать своего чешуйчатого каждый день, когда он в твердыне был. Баловство и есть – таким гиганта не накормишь. Но лакомство.

А он даже голову не поворачивает. Хуже того… обычно яркая и чуть влажная, переливающаяся чешуя выглядит сухой и выцветшей. По всему телу!

– Эй, ты чего, огненная ящерица? – с тревогой заглядываю в полуоткрывшийся мутный глаз.

– Крк, – говорит Чудовищко вместо привычного «курлык», пытается приподняться, но тяжело вздыхает и роняет свою огромную бестолковку на лапы.