Поездка

Поездка
Дарья Вячеславовна Морозова

Страшная катастрофа нарушила привычный ход жизни, одна семья спасается на машине. До этих событий у них была обычная жизнь с чётко определёнными ролями, но теперь… Что творится в душе каждого из них? Смогут ли они остаться людьми?..

Все персонажи являются вымышленными,

и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно

Мы едем уже сутки.

Все на пределе.

Дети подавлены, напуганы, устали, начинаются капризы и нытьё.

Муж напряжён, на висках выступила испарина. Он упрямо ведёт машину, намертво вцепившись в руль. Он тоже устал, весь на нервах, старается не подавать виду, но за 8 лет официального брака и 3 года гражданского я хорошо изучила этого человека.

Сейчас меня волнуют не столько общая усталость и неопределённость нашего будущего, сколько перемены в поведении мужа. С ним творится что-то стихийное: он уходит в себя, намеренно отдаляется, обдумывая что-то серьёзное и важное, а я никак не могу контролировать этот процесс, не имею там – внутри – права голоса. Интуитивно понимаю, хоть и стараюсь оттолкнуть это предчувствие, что: а) скоро муж станет другим человеком, б) мне придётся с этим смириться, заново открывая для себя этого мужчину, в) я обязана буду искать способы взаимодействия хотя бы ради наших детей. А пока что я понятия не имею, о чём он думает.

Как же мы долго едем…

Лес сменяется полями, редкими разграбленными магазинчиками, брошенными автомобилями… Мы сначала останавливались около машин и брошенных зданий в поисках еды, но редко, когда удавалось что-то найти. Тогда сливали бензин к себе в бак, брали то, что могло пригодиться и ехали дальше. Это утомляет.

Я и сама устала. Устала быть бодрой, устала делать вид, будто бы всё в порядке. Однако если я сейчас взорвусь, то лучше от этого точно никому не станет, поэтому я просто ковыряю пальцем дырку на джинсах, пытаясь успокоиться. Но стоит мне взглянуть на водительское кресло, как меня снова начинает тревожить вопрос: сможет ли он о нас позаботиться?..

Показался указатель с названием города. Можно было бы свернуть, но мы едем дальше.

Город… Как мне нравилось там жить.

Невольно вспомнилась то прошлое, которое уже явно не вернуть. Я тянула на себе всю семью, зарабатывала больше мужа, дети и заботы о них были на мне! Я жила с мужем только ради детей, хотела, чтобы у них был отец, хотя бы номинальный. Супруг только и делал, что часами после работы был погружён в виртуальный мир компьютерных игр. Ещё он читал книги по выживанию, бесконечно смотрел разные видео на эту тему и учил ребят, как ставить палатки в парке, добывать огонь, определять стороны света. Меня бесило, когда он с умным видом разглагольствовал о правилах очищения воды в экстремальных условиях или увлечённо рассказывал о методике изготовления удочки из подручных средств.

– Какая же дичь! Кому это надо? В наш-то век электроники и повсеместного прогресса?! – сердилась я тогда. – Бесполезное знание! Лучше бы работу нашёл нормальную, где платят больше!

Но смысла возражать ему или противиться освоению детьми «уроков выживания» от папы я не видела: пока он тешил своё самолюбие, компенсируя нулевой карьерный рост неактуальными в электронный век знаниями, я могла располагать временем по собственному желанию. Правда, во время таких вылазок на природу муж регулярно забывал, что дети хотят есть и пить без приложения к этому неимоверных усилий, поэтому возвращались они голодные, капризные и грязные.

Я помню, что тогда ждала одного: чтобы на горизонте появился мужчина гораздо лучше, сильнее и успешнее моего мужа, который предложил бы мне выйти за него замуж. Развестись без «запасного варианта» мне казалось глупым. Однако такой герой всё никак не появлялся, поэтому наше бессмысленное совместное проживание и фарс ради детей продолжались годами. Мне казалось, что я всё-таки уйду от мужа, выставив того за дверь, а сама буду жить в своё удовольствие.

И вот прошли всего сутки, и всё, чего я могу желать теперь, так это войти в дом, где нас примут, дадут приют. И, наверно самое главное, – ощутить хотя я бы на час отсутствие тягучей скорости, покой, иллюзию нормальности.

Впервые в жизни я жалею о том, что у нас нет дачи. Мы с мужем не любители копаться в земле. Как и многие другие, мы выплачивали ипотеку за двухкомнатную квартиру (из моей зарплаты, конечно) и отказывались думать, что нам нужна такая денежная яма, как загородный участок. Вернее, я хотела свой дом и, возможно, приусадебный участок, но позже, после погашения кредита. Не сразу, чуть погодя, пожив какое-то время без финансовой зависимости от банка. Я тогда вяло обдумывала вариант, при котором можно было бы развестись с мужем после выплаты ипотеки и только потом купить дачу. Эти мысли лениво роились тогда в моей голове, я не выделяла их даже как второстепенные, ведь времени, как мне казалось, на окончательное решение было много.

Отец мужа ушёл из семьи почти сразу после рождения сына, его мать жила в соседнем городе и всё мечтала переехать к нам.

– Только через мой труп, – твёрдо повторяла я, пресекая любые подобные разговоры.

Мои родители жили в другом районе нашего города и скорей всего уже погибли. Я… Я сейчас не хочу думать об этом.

Таким образом, на дом кого-либо из наших стариков рассчитывать не приходится: мы сильно зависим от запасов бензина, заправок, да и нам, взрослым, нужен, отдых.

Мы гнали наш автомобиль почти без остановок, сменяя друг друга за рулём.

Говорят, что дорога без цели – путь в никуда. Даже перед носом осла иногда вешают морковь. Такой «морковкой» для нас был дом родителей наших друзей, у которых мы как-то гостили много лет назад, ещё до рождения детей. Тогда дорога на машине длиною в три дня казалась нам лёгкой и приятной, неким удивительным путешествием, полным радужных надежд.

Надеюсь, нас приютят. Я понимала, что мы обуза, да ещё и с детьми, но в то же время мы молоды, сильны, мы можем помогать по хозяйству в обмен на кров. Я уверена, что мы сможем ужиться! Ведь они знают, что мы приличные люди, не бандиты и не убийцы. Да и вообще, в конце концов, мы же люди…

У нас в кошельках совсем мало наличных денег, а банковские карты в сложившейся ситуации бесполезны. Ещё сутки назад мы были уверены, что важнее финансовой составляющей ничего нет, ведь только так можно купить еду, одежду, платить за жильё. И вот в одночасье этот «третий лишний» между человеком и пропитанием исчез, обнажив всю степень беспомощности современного Homo sapiens.

Эта война не просто сломала существующую систему жизнеобеспечения – она разрушила всю нашу жизнь.

Когда по мигающему и подёрнутому сильной рябью телевизору объявили о нападении на страну, именно я была тем, кто первый пришёл в себя и скомандовал собирать вещи. Всё происходило так быстро, что мы почти ничего не соображали. Однако моя привычка полагаться только на свои силы помогла мне и на этот раз. Наши дети – мальчики 4 и 9 лет – не могли понять, что происходит и зачем такая спешка, а мы с мужем орали на них, когда они путались под ногами или отказывались набивать свои рюкзаки вещами, книжками и игрушками.

Мы сразу решили уехать. Я всё равно считала, что муж – трус и ему не место на передовой. Защита Родины, как бы пафосно это ни звучало, – не его сильная сторона. И мне было даже неприятно видеть, как он, сев за руль, вдруг попытался быть жёстким, взять контроль над ситуацией в свои руки. Кого он пытается обмануть? Я знаю все его пределы, а уж водить машину умею и я, так что он не ценный ресурс в данном вопросе. Просто вдвоём будет проще. Как и всегда.

Инстинкт самосохранения буквально выдавливал нас из дома, буквально сиреной выл над ушами. Муж… Нет, я… Хотя сейчас уже точно не скажу, в общем кто-то из нас оказался прав: из сводок новостей по трескающему радио мы узнали, что через три часа после нашего отъезда на город сбросили бомбу. Это было последнее, что мы слышали в эфире. Теперь – только тишина.

Но эти перемены пугают меня меньше, чем то, как меняются наши отношения с мужем. Почему мне кажется, что за рулём сейчас незнакомец?..

Таким я его не видела никогда. В нём явственно ощущался рост силы и уверенности в себе. И эта скрытая угроза, которая начала угадываться во всём его облике, подавляла и угнетала. Я всё ещё формально была главой нашей семьи, поэтому пока ещё именно я решала, когда мы едем, а когда тормозим и меняемся местами.

Помимо открытия этой ранее незнакомой мне стороны супруга, было ещё одно пугающее откровение: у него был пистолет. Я ничего не знала об этом. Оказывается, он купил его полгода назад, но не решался рассказать мне. Конечно, знал, как это тогда выглядело: безрассудно, бессмысленно и бесполезно в конце концов! В прежние времена я бы разоралась, устроила настоящий скандал, напомнила о том, что у нас дети, поэтому всё это ужасно опасно.

А сейчас я повторяю себе эти же фразы, но уже с совершенно другой интонацией: у нас дети, поэтому всё ЭТО ужасно опасно.

Помимо моей воли подобные вещи заставили меня взглянуть на мужа немного иначе: как на мужчину, который способен выжить. С которым можно выжить мне и нашим детям. Именно поэтому, увидев, как он вынимает оружие из закрытой на ключ коробки, которая оказывается хранилась в нашем сейфе под бумагами, я лишь промолчала, коротко кивнув.

Смутная тревога снова охватила меня.

Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, я в очередной раз провожу мысленную ревизию захваченных в спешке вещей: тёплые толстые свитера мне и мужу, мои две трикотажные кофты и четыре футболки, носки – у мужа пять пар обычных и две пары тёплых, у меня – четыре пары тонких, двое брюк мужа (хватала, что угодно, так как не могла найти вторую пару джинсов), пакет с зимними пуховиками, ветровка мужа, мой плащ, у детей много разной одежды, младший сможет носить её после брата. Лёше, старшему сыну, придётся хуже – так быстро он не дорастёт до наших с мужем размеров. Я надеюсь, что всё это безумие скоро закончится и жизнь пойдёт своим чередом.

Ах, как бы хотелось уже остановиться и отдохнуть в кровати! Но мы же не можем вломиться в любой дом и расположиться там. Мы же воспитанные люди. Мы – люди в конце концов!

Из съестного мы захватили пять банок тушёнки, три пачки макарон, несколько пачек гречневой, геркулесовой и рисовой крупы, пару банок рыбных консервов, соль, сахар, пакетик сухариков, совсем немного овощей и всего три двухлитровые бутылки воды. Для детей нашлось только четыре пакетика сока и четыре банана. А ещё по иронии судьбы в багажнике давно стояли четыре банки яблочного варенья: свекровь варила только такое для своего сына, а я терпеть такое не могла, поэтому не заносила в дом, регулярно забывая выбросить. Теперь уже спасибо свекрови не скажешь…

Зато у нас целая сумка лекарств. Костя, наш младший сын, астматик, поэтому я всегда очень трепетно относилась к подбору лекарств: на все случаи жизни, думаю, что на полгода точно хватит.

Костя начинает выгибаться дугой, натягивая ремни безопасности – хочет выйти. Мы с мужем понимаем, что это не безопасно, но, коротко обсудив ситуацию, решаем остановиться. Размять ноги не повредит.

Конечно, 10 минут мало и детям, и нам. Я украдкой смотрю на мужа, напряжённо оглядывающего местность: черты лица заострились, складка между бровями, кажется, не пропадёт вовсе.

Надо двигаться дальше. Попытки усадить младшего сына проваливаются: он маленький и не понимает, зачем нужно снова куда-то ехать, ему хочется ещё побегать вдоль дороги. Он плачет и скулит не переставая. Лёша угрюм и сосредоточен, молчалив, что совсем на него не похоже. Он уже всё понимает и на глазах начинает взрослеть.

Я сама на взводе, инстинктивно поглядываю на супруга: у того играют желваки. Костя с трудом смиряется с несвободой, усаживается в машину и понемногу успокаивается, подвывая и громко всхлипывая. Его дыхание сбивчивое – придётся дать ингалятор.

На какое-то время он засыпает, и я откидываюсь на сиденье, чтобы самой немного передохнуть. Мне приходится сидеть между двумя детскими креслами на заднем сиденье, так как переднее занято вещами. В багажнике есть место, просто мы никак не переложим вещи. Да, наверно, я ленивая. Кроме того мне нужно ощущение остатка прежней жизни. Ведь прошли всего сутки!

Мы проезжаем повороты на города, посёлки, деревни. У нас есть цель, а значит, нельзя сворачивать и менять план. Лес, лес, лес… Скорее бы показалась автомобильная заправка.

Вдруг я замечаю впереди на автостраде какое-то движение.

Я подскакиваю на сидении: люди! Как здорово увидеть живых людей! Мы всё ближе к ним, и я уже могу различить их: крупный рослый мужчина, женщина, и двое детей – явно немногим старше Лёши.