Будь моим сыном

– Анатолий Васильевич, – она испугалась и обрадовалась одновременно. – Нет, не сплю. Что-то случилось?

Мира не стала говорить, что уже едет: неизвестно, что её будет ждать по дороге.

– Деньги пришли мне на карту.

– Как? Правда? – она до последнего не верила, что такое возможно. – Это очень хорошо. Значит, уже завтра вы начнёте обследование?

– Да, начнём. Давай там, аккуратнее. И верь.

Он положил трубку, а Мирослава голову на руль. Под утро она доехала до Рязани и остановилась, чтобы отдохнуть. Ясно одно – ночью её преследовали люди Егорова. А спасли… А вот кто спас было непонятно. Это усложняло ситуацию: вдруг врагов стало в два раза больше? Ответ внезапно появился из остановившейся рядом машины. Точнее даже не ответ, а полунамёк, который она поняла. К машине подошёл мужчина и постучал двумя пальцами по стеклу. Она приоткрыла окно.

– Интересная ты баба, тебе чуть не убили, а ты стоишь прохлаждаешься, головку на руль прикладываешь.

– Ты кто? – вытаращилась на него Мирослава.

Но он проигнорировал её вопрос:

– Уж не знаю, чем ты насолила Славику, но мой тебе совет – вали из страны. Сегодня же выбери дешёвенькую, безвизовую страну и вали. Вон, в дружественную Черногорию.

Перед ней стоял обычный парень, каких сотни в России. Немного подкачанный, даже симпатичный, если бы не взгляд – насмешливый, неприятный и пустой. От этой пустоты в его глазах стало очень страшно, Мира быстро осмотрела его и почему-то обратила внимание на отсутствие кольца.

– Спасители как-то привлекательнее выглядят, носил бы очки что ли, а то так и не женишься, – Мира сначала всё это выпалила, а уже потом подумала, что такой ведь и врезать может. Но парень рассмеялся и даже улыбнулся ей:

– Вот есть, наверное, бабы нормальные, а я прокажённый что ли: ни одной не встречал. Ещё одна душевнобольная на моём пути. Ладно, я всё сказал, а там поступай, как знаешь.

Пока он садился в машину, она увидела, что за рулём сидит ещё один мужчина. Ей показалось, что на мгновение они встретились взглядами, но она не могла его рассмотреть, только силуэт. Машина тронулась с места.

Спесь и смелость тут же слетели с неё. Мира поверила ему. Мысли прыгали внутри головы, больно ударяясь о стенки черепа. Ощущая эти точечные удары, она всё отчётливее понимала, что ей надо уезжать.

Дорога до Москвы показалась бесконечной. Она включила навигатор. Пункт назначения – аэропорт Шереметьево.

До места Мира добралась после полудня. Где оставить машину, она не знала. Пришлось спрашивать. На её счастье ей попался пожилой мужчина, местный житель, который помог ей с местом. Машину она оставила неподалеку, во дворе обычного жилого дома, и вернулась в аэропорт на маршрутке. В здании аэропорта стало немного спокойнее: люди, спешащие на отдых, металлоискатели, охрана.

В руке завибрировал телефон: «Это плохая идея. Я тебя везде достану. Ты же видела фотографии. Сначала с тобой будет то же самое». Номер другой, не тот, с которого она получила первое сообщение, и звонили тоже не с него. Мирослава подошла к ближайшему свободному терминалу.

– Добрый день. А когда ближайший рейс в Черногорию.

– Здравствуйте, – работница за стойкой холодно, но широко улыбнулась. – Сейчас посмотрю.

У Мирославы промелькнула мысль: «Если самолёт будет в течение часа с небольшим, то всё будет хорошо». Паспорт был с собой. Когда она уходила из дома, захватила пакет со всеми документами. Там был даже ИНН.

Девушка достаточно долго выискивала что-то в компьютере, и, наконец, подняла на Миру взгляд:

– Да, я могу вам помочь, – заговорила она. – Через 40 минут вылетает самолет в Тиват. Это как раз Черногория, – она обернулась через свое плечо. – Очереди небольшие – должны успеть. Билет стоит 7 тысяч 700 рублей, вас устроит?

– Да, оформляйте.

* * *

Стас не хотел разговаривать и боялся, что Анатолий Васильевич начнёт приставать с расспросами. Но тот молчал. Почти всю дорогу. Лишь после разговора с Мирой, он рассказал, что ждёт их в ближайшем будущем. Рассказал про анализы, больницу, перелёт и операцию.

Стасу было страшно. Рядом не было матери, с которой приходилось быть сильным, и Миры, которая давала возможность быть ребёнком.

«Где она, эта чёртова Мирослава? С виду училкаучилкой, а намутила непонятно что. Где-то деньги раздобыла. А вот интересно, если операция пройдёт неудачно, то я сразу умру или буду долго мучиться от дикой боли, как все онкобольные. Или умру внезапно и незаметно для себя. Вот так было бы нормально, хоть не больно и так, чтоб понять не успел. Хотя так, наверное, не бывает», – Стас лежал на заднем сиденье, укрытый курткой доктора. Он сжимал её в кулаках, чтобы не заплакать.

Анатолий Васильевич смотрел на дорогу, напряжённо щуря глаза. Он начал уставать. Уставать в первую очередь от мыслей, которые почти совпадали с мыслями Стаса. Он не рассуждал о боли и смерти, он точно знал, если операция пройдёт неудачно – будет больно, но недолго.

Стас делал вид, что спит. Анатолий Васильевич делал вид, что верит ему.

Когда они подъехали к дому доктора, было уже совсем светло. Ремпель предупредил Киру, что встречать их не нужно, попросил ждать дома и приготовить завтрак.

Они вошли в квартиру. Пахло домом. Стас запах дома слышал только в гостях у редких друзей, а Анатолий Васильевич помнил его из детства. На встречу к ним вышла Кира. Простая Кира с пушистыми волосами и ресницами, в красивом длинном халате, такая неюная Кира, которая наполнила квартиру запахом дома.

– Доброе утро, – из-за растерянности и этого приятного запаха Анатолий Васильевич стал хмурым. Ведь в домах с таким запахом и говорят как-то особо, по-домашнему, как он не умел. – Кир, мы быстро перекусим и на работу.

– Хорошо, у меня всё готово, – она улыбнулась, притянула Стаса к себе и поцеловала в макушку. – Проходите, господа. Руки мыть в ванной.

Стас стоял ошарашенный. Последнее время его стали часто обнимать: баба Клава быстро и в подъезде, мать на даче пьяно и неосознанно, Мира по-матерински крепко, а теперь ещё и эта пушистая женщина.

***

Больше всего она боялась взлёта. Это был не первый полёт в её жизни. И каждый раз она больше всего боялась взлёта. Только самолёт, немного дёрнувшись, отрывался от земли, на неё наваливался панический страх, бороться с которым не получалось. Каждый раз при взлёте Мира молилась и плакала. Она не летала одна. Раньше даже представить себе не могла, что окажется на борту одна. Сейчас страха не было. Тревога, волнение, но не страх. Так бывает только со взрослыми. Ведь монстра под кроватью перестаёшь бояться, когда в жизни появляются другие, более существенные, проблемы, чем монстр под кроватью. У всех взрослых есть материальные и жилищные трудности, проблемы со здоровьем, у взрослых пьют мужья и изменяют жёны. Взрослые не боятся монстров и самолётов. Сегодня Мира тоже не боялась.

Этот полёт прошёл спокойно.

Она очнулась, когда под крылом, слепя глаза, заблестело море. Мирослава прижалась лбом к маленькому прохладному окошку. Ей хотелось броситься в море. Со всего разбега упасть в лёгкие успокаивающие волны. Почувствовать мощь и свободу бескрайней воды, её горьковато-солёный привкус. Испугаться и очароваться его независимостью.

Объявили посадку. Слева показался небольшое здание аэропорта.

Монтенегро. Когда она садилась в самолёт, то даже не знала, что в Монтенегро есть море. На несколько минут она перестала думать про дядь Митю, операцию Стаса, людей на ночной трассе, про документы и то, чем закончится её легкомысленная авантюра с Сазоновым и Егоровым.

Резкий толчок – самолёт сел на посадочную полосу. Ещё несколько минут и пассажиры, отстегнув ремни, начали готовиться к выходу.

Снаружи их встречали красивые люди. Черноволосые смуглые мужчины в солнцезащитных очках и вызывающе сексуальные женщины. Подсознательно она заполняла себя увиденными мелочами, чтобы в голове было меньше места для мыслей. Ещё несколько минут, пара улыбок, стойка паспортного контроля и указатель «Выход в город».

Покинув здание аэропорта, она остановилась, чтобы подумать. Куда идти дальше, она не знала. Её растерянный вид моментально привлёк проворных таксистов. Их услуги стоили от трёх до десяти евро, но Мире некуда было ехать.