В погоне за Сказкой

Она права. Мы с ней часами выводили буквы, когда проходили Букварь, стараясь подражать бабуле, но у нас не получалось. И тогда были слёзы. Много детских наивных слёз.

Бабуля никогда не ругала нас за закорючки и не утешала, она лишь посмеивалась и приговаривала, что почерк – это в жизни не главное.

По крайней мере, не в жизни врача – это сто процентов. Проучившись два года в медицинском, могу с уверенностью это подтвердить.

– Эх, жалко, что для меня послания нет, – вздыхает Нина. Она вдруг грустно улыбается и оглядывает комнату. – Ты вообще ничего не изменила, да? Всё словно замерло в тот день. Почему ты не выкинешь это барахло?

– Почему это не изменилось? – надуваю щёки, соперничая с рыбой-шаром.

– Ты словно сохранилась и сидишь в четырёх стенах. Агата Соломоновна была права.

Прищуриваюсь на свою подругу.

– Она ничего такого не говорила.

– Тебе не говорила.

– Неужели бабуля рассказала тебе о моём будущем?

Нина рассмеялась:

– Это не в её духе.

Точно.

Бабушка никогда чётко не говорила, что нас ждёт. Да и тем, кто к ней приходил, тоже не поднимала завесу тайн будущего. Бабуля считала, что это медвежья услуга.

Знание будущего делает человека ленивым. Ведь когда наперёд знаешь, то и делать ничего не надо. Это всё равно случится или не случится, так зачем стараться? Но именно в движении и заключена наша жизнь.

– Мы не должны уповать на судьбу, – часто повторяла бабушка, – или на бога.

Она очень жалела, что однажды заглянула в свою судьбу. Временами я заставала её на кухне поздней ночью за поглощением вина или глинтвейна, в зависимости от времени года. Я говорила, что в её возрасте это вредно, но она повторяла, что её убьёт вовсе не вино, а тоска.

Бабуля скучала по своим родителям, мужу, детям и даже внукам. Из нашей семьи осталась только я. Она говорила, что это проклятье её рода. Но мою жизнь она вымолила.

Я ей, конечно, не верила, но от фактов никуда не денешься. Один за другим они трагически покинули нас, пока и бабушка не последовала за ними.

– Агата Соломоновна говорила, что ты похожа на неё, – голос подруги вытягивает меня из философских исканий.

Хмурюсь.

– У меня нет способностей.

– Не в этом плане. А в том, что часто замыкаешься в себе.

– Но это же неправда! – Встаю с дивана. Удерживаюсь от того, чтобы сердито топнуть ногой. – Я не затворница! Я учусь в универе, помогаю в больнице, вяжу и отдаю тёплые вещи в приют и…

Осекаюсь, когда Нина, не впечатлённая моими действиями, лишь скептически приподнимает бровь.

– Что не так? – развожу руками. – Что я ещё должна делать?

– А как насчёт того, чтобы делать то, что ты любишь?

– Мне нравится то, чем я занимаюсь! – пыхчу сердитым ёжиком. – Я помогаю людям – это важно!

– Я и не спорю. Ты просто не думаешь о себе. Когда ты в последний раз играла на гитаре? – Подруга подходит к инструменту, скрытому диваном. Она поднимает её за гриф, ставит на диван, проводит пальцем по корпусу, собирая пыль. – Когда в последний раз пела?

Я отворачиваюсь к окну, делая вид, что меня дико заинтересовала ребятня, бегающая по детской площадке, валяющаяся в снегу и катающая огромные снежные шары, видимо, для снеговика – переростка.

– Давно, – Нина сама отвечает за меня. – Ты ведь даже квартиру к новому году не украсила!

Закатываю глаза.

А какой в этом смысл?

Не вижу причин доставать пыльную старую искусственную ёлку с антресоли. Палка поржавела, когда-то пушистые ветки сейчас напоминают пожёванный веник, а елочные игрушки почти все перебиты. Тут, конечно, немало моей заслуги. Каждый год по одной с тех пор как переехала к бабушке.

– Я собиралась взять смену в больнице, но мне отказали.

– Вот и молодцы.

– Можно подумать, у них в новый год нет проблем с персоналом. Я даже предлагала поменяться сменами, но все как сговорились!

Нина вытянула губы уточкой и отвела глаза. Я подозрительно прищуриваюсь, но затем встряхиваюсь. Ерундистика какая-то. Не могла же моя подруга подстроить мне нежеланные выходные.

– Зато теперь у тебя есть время разобраться с бабушкиным посланием и получить свой подарок.

– Мне бы твою уверенность, – вздохнула я, возвращаясь на диван в позу тюленя, в которой провела бессонную ночь, пытаясь разгадать, какой же подарок приготовила для меня бабуля.

– Тебе бы сходить в душ, голову помыть, затем приодеться и… в путь!

– В какой такой путь? Мне всего нужно пройти до соседской двери.

Нина улыбнулась. Её глаза блеснули.

– Для тебя это будет самое волнующее путешествие. Ты ведь за пять лет так и не смогла приблизиться к этой двери.

– А с чего это мне к ней подходить?

– Если бы у меня по соседству жил такой красавчик, я бы давно уже наведалась к нему в гости. Ну, там, соль попросить или же поменять лампочку в спальне. Я такая хрупкая девушка, живущая одна-оденёшенька…

– Прекрати, – буркнула я. Мне вдруг представился Антон посреди моей маленькой спальни, и я покраснела до корней волос.

– Думаю, он бы не устоял. – Господи, она почти пропела эту фразу, а я нахмурилась. Подруга тут же уточнила: – Не передо мной, а перед тобой.

– Ты успела бахнуть с утра? Иначе как объяснить твоё странное поведение? – Грудь завибрировала от гнева. – Я вообще не понимаю, с чего бабуле оставлять мне загадочные послания спустя пять лет, да ещё вмешивать в это Антона! Я за всё это время только пару раз поздоровалась с ним!

– Может, дело именно в этом? – Нина подняла указательный палец вверх. – Ты влюблена в своего соседа пять лет, но так глубоко погружена в себя, что даже не смогла с ним поговорить. Просто продолжаешь день за днём пускать слюнки, глядя на его дверь, и сохнуть ночами, разглядывая его профиль в инстаграме!