Дочь лучшего друга. Мое порочное искушение

Смотрю на себя в этом платье, и ощущаю тот самый мандраж, которого еще пару часов назад не было и в помине.

– Оно… – тихо произношу.

Глаза вдруг начинают слезиться.

Ингрид умиляется замечая. А я радуюсь, что она приняла это за слезы восторга.

Нет. Платье прекрасное. И правда «то самое». Роскошный атласный корсет без бретелек. Пышная юбка, делающая из меня фарфоровую статуэтку. Шелковая лента на талии.

Но я… Я будто этому платью не подхожу.

Я будто вообще ни одному платью не подхожу. Не подхожу роли невесты.

Я чувствую себя грязной, после того, что сделала утром.

Я не должна была думать о Нем, когда занималась любовью со своим женихом.

Я не должна была вчера брать цветы и тем более садиться в машину.

Я не должна даже резинку эту носить и тешить ненормальные наклонности причинять себе боль. Похоже, мой психолог был слегка не в себе, когда посоветовал это.

– О-оу, – с упоением вертит меня в разные стороны Ингрид, получше разглядывая. – Куколка, ты такая красивая.

Даже Бан ей поддакивает, радостно тявкая.

– Ин, – нерешительно заглядываю подруге в глаза. – Мы ведь с Яношем не торопимся, правда?

– Торопитесь? Да ты что?! Более гармоничной пары я в жизни не видела! Вы же так друг другу подходите! Вы как две детальки одного целого!

Я слушаю ее, старательно кивая после каждого слова.

Вот именно. Вот именно!

Мы друг другу подходим. Мы как детальки.

К чему эти сомнения, Соф?

– Я просто думаю, – до последнего пытаюсь оправдать свой мандраж. – Папа сейчас абсолютно не в форме. Конечно, он не имеет ничего против свадьбы. И даже за. Но, может… Стоило подождать? Еще ведь и года не прошло, как мамы не стало…

Рассеянно наблюдаю за Ингрид, пока она продолжает все что-то поправлять на этом чертовом платье.

– Ну брось, – беззаботно отмахивается. – Здесь слишком странные традиции. Не нужно… Ой… – она медленно вскидывает глаза и замирает.

А затем обнимает меня.

– Прости, милая. Конечно же, это совершенно нормально, что ты грустишь по своей матери. Я не имела в виду, что тебе не стоит этого делать. Просто… Хотела сказать, что твоя жизнь продолжается. Уверена, твоя мама была бы очень рада, что ты хочешь быть счастливой и выйти за любимого человека.

– Ты думаешь, я все делаю правильно…?

– Конечно. Конечно, моя алмазная девочка, – подтрунивает Ингрид. Так она начала меня называть, когда я ей впервые показала работы. «Ты алмаз, София. Пока еще не ограненный. Но мы над этим будем работать».

Не знаю, что послужило причиной. Быть может то, что Ингрид старше меня и в ней я больше вижу наставницу, чем подругу. А может, мне просто очень сильно хотелось сейчас это почувствовать.

Но, стоя там, посреди бутика в неудобном платье, и обнимая ее, я вдруг подумала, что мама обняла бы меня сейчас точно так же. И даже на секундочку я смогла представить ее вместо Ингрид.

9

Софи.

Платье куплено. С моего счета списана круглая сумма. Напротив последнего пункта подготовки к самому важному дню можно смело ставить зеленую галочку.

Но смута внутри до сих пор не дает мне покоя.

По дороге домой, я захожу в летнее кафе, занимаю место под навесом, и, усадив рядом Баниса, заказываю бокал дорогого вина и десерт.

Сейчас моя жизнь в корне отличается от той, что была еще год назад. Я уже не могу позволить себе веселиться бездумно, или тратить время впустую. Я всегда занята. У меня всегда куча дел. Много работы.

Но сегодня мне хочется хоть на мгновение представить, что этого нет.

Что мне вновь 18. Что мама жива, а на днях отец закатит очередную грандиозную вечеринку в нашем особняке. Что ближайшие мои месяцы не расписаны выставками, а в перерывах между ними я не сдаю экзамены в универе, закрывая хвосты.

Сегодня я вновь беззаботная крошка Софи. Эгоистичная и немного дурная. Та, которая может позволить себе поцеловать лучшего друга отца.

Поэтому терпкое вино я пью с наслаждением, смакуя каждый глоток и любуясь на закатное солнце, которое вот-вот спрячет бока за горизонтом в конце этой дороги.

– Соня? – слышу, как меня окликает знакомый девичий голос.

Вздрагиваю, выныривая из глубины своих мыслей, и оборачиваюсь. Бан, пригретый на солнышке, тоже подрывается, озираясь по сторонам.

– Нина! – радостно, но немного растерянно восклицаю.

Ох, как же много все-таки изменилось с тех пор, когда мы с ней близко общались…

Я поднимаюсь со стула, обнимая подругу. Она только пришла и разместилась за соседним столом.

– Ты одна? – я киваю на свой столик. – Давай ко мне? Поболтаем.

Но Нина неуверенно мнется.

– Я Марту жду, – признается она.

И мы обе смолкаем.

С Мартой у меня отношения достаточно напряженные, а всему виной…

– Соня…? – тихо разносится за спиной, и я, тут же налепив на губы самую дружественную улыбку, поворачиваюсь к Марте лицом.

Обнимаю ее, и, ради вежливости, она не отстраняется, и даже обнимает в ответ.