Солнцеворот желаний

– Он тебе не друг.

Ктуул рассмеялся. Его рука устремилась вперед, и я отшатнулась, когда он коснулся прутьев. Он погладил холодный металл, будто это были мои волосы, и облизнул губы, предвкушая что-то интересное. Меня передернуло от отвращения.

– Но и ты его другом не считаешь. Какое тебе дело до того, кто причинил так много боли? Ведь это он виноват в том, что ты потеряла Артана и свою жизнь. Хочешь отомстить? Хочешь освободиться? Я знаю, как это сделать, – видя, что я не проявляю интереса к его словам, вечный прислонился лбом к прутьям и свистяще прошептал: – А может, хочешь стать сильнее? Освоить на полную ариус, чтобы никто не смел тебе указывать? Знаешь, твоя сила велика. Ты можешь исцелять людей. Даже находящихся на грани смерти. Интересно ли тебе узнать, как?

Наверное, что-то такое промелькнуло в моих глазах, раз он удовлетворенно улыбнулся, отстраняясь назад.

– Приходи ко мне завтра одна – и я расскажу, как. Я научу тебя. Всему, что знаю об ариусе. Ты станешь такой же сильной, как Никлос. А может, даже сумеешь превзойти его. Стать первой в вашей связке. И уже он будет следовать за тобой.

Подруга, стоящая позади, недовольно хмыкнула.

– Как легко ты перестраиваешься! – воскликнула она презрительно и обратилась ко мне: – Не слушай его, он манипулирует тобой. Ему нужно установить с тобой связь, чтобы привязать к себе. То, что он предлагает, называется связкой «Учитель – ученик». Основа магического обучения. Это примитивные и мощные узы, которые свяжут вас навек. И только мертвые знают, чем это может обернуться.

Видимо, Маля попала в точку – так недовольно скривился Ктуул.

– Воля ваша. Я лишь предлагаю помощь в обмен на дружбу. У меня нет причин воевать с тобой, Селеста. Как и с Никлосом. И даже с тобой, воинственная Амалия Бай. Мне жаль, что твой отец умер, но былого не возвратить. Его тело досталось мне, и когда я его покину, останется бездушная оболочка – зомби, если, конечно, вам известен этот термин.

– Иди к морвиусу! – безапелляционно ответила колдунья, вновь ударяя по прутьям, а после схватила меня за руку. – Пошли, нам пора.

Я было собралась идти, но в голову пришла одна неприятная мысль:

– А король? Он чему-то учится у тебя?

Вечный загадочно поднял кончики губ, и свет в камере померк, а когда загорелся вновь, не осталось ни единого следа нашей атаки.

– У всех свои секреты, драгоценная Селеста Каргат. Приходи в любое время, теперь нам есть о чем поговорить. И не беспокойся – о вашем визите Никлосу не станет известно.

Глава 5

Дорога сомнений

Никлос

В глазах короля застыло ее отвращение. Неотвратимость отрицания их будущего. Она стала бойцом. Мягким, но изворотливым, как ящерка, способная сбросить хвост, чтобы сбежать от опасности как можно дальше. Такие прячутся в джунглях в глубине континента, среди толстых лиан, сливаясь с грубой корой, застывая в ледяной неподвижности, останавливая собственное сердцебиение. Поймать их удается только на грани жизни и смерти, и тогда в руках оказывается почти мертвое создание, безучастно глядящее черными глазами, но при любой слабине готовое сорваться с места и удрать. И лишь кровь от отвалившегося хвоста вычерчивает бурые, быстро засыхающие полосы на ладони, будто предсказывая, какой неудачей обернется поимка такой ящерицы.

«Именно это я с ней и сделал, – думал Ник. – Поймал, когда она была готова умереть в попытке спасти себя и свою любовь. Это я вынудил ее дойти до состояния полной безысходности, чтобы обратиться к самой опасной магии нашего мира. И теперь мы оба расплачиваемся за это».

В зале так много влажных и темных глаз. Они неотрывно смотрят на нас, пытаясь угадать, что происходит и почему так печальна будущая королева. Почему она дергается, как от удара, от прикосновений жениха?.. Никлосу стало невыносимо находиться здесь. Душно. А быть рядом с Селестой – это как пытаться схватить молнию. Только тронь – и лишишься кожи, а обожженная культя станет вечным напоминанием об опрометчивости, неразумности.

Рядом с ней ему хотелось сделать это. Так иногда тянет опустить руку в костер и поглядеть, что будет. Черному дракону не терпелось вновь отведать ее на вкус. Попробовать, какой она станет, когда он сдерет с нее это дурацкое воздушное платье, разорвет в клочья корсет и на лоскуты порвет нижнее белье. А добравшись до дрожащей кожи, вопьется в нее, раздвигая женские ножки, запуская язык прямо туда. И разве после его ласк сможет она и дальше твердить, что ничего не чувствует к нему? Разве она сможет устоять и не истечь влагой, когда король войдет в нее так, как это было им предначертано всеми проклятиями и судьбами мира?!

От этих мыслей немел язык и путалось сознание. И, возвратившись фантомом, будучи уже вдалеке от зальной духоты, мужчина вновь наговорил ей гадостей, боясь исполнить свои фантазии, раз за разом вспоминая, чем все обернулось в прошлый раз. Ах, этот ненавистный Артан Гадельер, отнявший ее у него! Этот сукин сын был его единственным близким другом, и он должен был сразу понять, что белая драконица – не для него! А он посмел увезти ее, забрать, он вырвал ее из рук короля и до сих пор называет своей!

Мысли вскипали, как поднимавшийся над песком черный кофе, грозясь перелиться через край и обрушиться грязной волной с камнями и галькой на поверхность его разума. Ник не сопротивлялся им, памятуя слова Ктуула. Сильные эмоции – сильный нориус, в последнее время терявший свое былое всемогущество.

Король встал на крыло и поднялся над дворцом, забираясь вглубь океана. Его не пугала встреча с Агондарием и его армией, улепетывавшей при его приближении. Он десятки раз спускался в самые крутые морские глубины, забираясь в подводные гроты, путешествуя вдоль великих рифов и морских обрывов, купаясь в горячих, как лава, серных источниках в попытках отыскать хоть одну завалящую русалочку. Но тщетно. Города, улицы которых некогда зеркально повторяли наземные проспекты и лабиринты, заброшены, покинуты в спешке. И лишь толстые акулы да проворные дельфины шныряют там, ища, чем бы поживиться. Мертвые города. А Ктуул утверждает, что он здесь ни при чем. Что та сила, что крушила и до смерти пугала подводников, ушла в момент, когда вечный оказался на земле. Она потерялась с его воплощением в теле колдуна, и к происходящему на дне морском он не имеет никакого отношения.

Старый бог коварен. Он постоянно тянется к Никлосу, дурманя разум сказками о прекрасных мирах и восхитительных созданиях, что обитают за пределами этой планеты. Он детально описывает яркий, блестящий тысячами звезд свет далеких галактик, называя населенные миры жемчужинами ожерелья и говоря, что в силах Ника совершить путешествие по нитям между ними. Ктуул соблазняет короля таинством создания новых миров, обещая показать, как роскошно горит погибшая звезда и каким фейерверком сопровождается взрыв сверхновой. Какой невероятный поток силы открывается, когда земное ядро вспыхивает и разлетается на куски.

О, коварный бог! Обольститель с маниакально горящими глазами! Он исполнял мечты Никлоса, в точности повторяя мысли короля, показывая, насколько они близки по духу. Это пугало и интриговало Ника. С какой простотой он начал рассказывать вечному о деталях прошедших Советов, о сотрудничестве с иностранными послами и заокеанскими государствами! Как легко Ктуул подтверждал королевские военные планы и как мудро чуть корректировал их, чтобы достичь наилучшего результата. В иные, спокойные дни они болтали на такие темы, которые Никлос никогда не обсуждал с Артаном, Богартом или кем-то еще. Вечный незаметно воплотил в себе все, о чем король мог мечтать: он стал его наставником, другом и почти отцом, мудростью направлявшим сына по пути, ведущему… к вечности?

От открывавшихся перспектив замирало дыхание, и Ник частенько забывался на собраниях, отвлекаясь от обсуждаемых задач и докладов министров. Его взгляд устремлялся вперед, и ему становилось непросто возвращаться к дискуссии о новых поставках пресной воды в город и о внезапном перенаселении удаленных от морского побережья малых городов. То ли дело воочию увидеть, как стоглавый полупрозрачный голубой небесный змей опускается на воздушную перину и бросает на искрящуюся серебром землю блестящую икру, собираемую местными жителями, чтобы насытить посевы, раскрывающиеся красной питательной пыльцой.

Только одно удерживало короля от захватывающих фантазий. Одна-единственная его персональная звезда, чьи мысли и чувства горели ярче любых историй старого бога. Селеста Каргат. Его белая драконица, которая казалась ему компасом и сверкающим среди кромешной тьмы маяком.

Даже здесь, среди вздымающихся морских валов, подогретых силой нориуса, он чувствовал ее там, во дворце, сияющую среди придворной грязи. И даже разрыв их связи, даже отторжение ее от их совместной силы не лишили его этого чувства. Он никогда не терял Селесту и прикладывал все силы, чтобы так оставалось и впредь.

Однако кое-что омрачало его мысли. Заключенная Сделка поставила крест на простом решении – их разрыве. Пока жив Артан Гадельер, Селеста никогда полностью не станет принадлежать ему. А значит, они всегда будут драться друг с другом, не в силах ни разорвать порочный круг, ни выйти из него. Ник понимал, что нарушение условий приведет к еще большей трагедии – потеря нориуса превратит его в обычного дракона, и исчезнет основа связи с ариусом. И он не был уверен, что его чувств окажется достаточно, чтобы войти в сердце девушки и изгнать из него даже память об Артане.

И сейчас, мучимый тревогой и неизменной жаждой успокоения, он, вдоволь накувыркавшись среди гигантских черных волн, освещенных вспышками молний и подводным пением электрических скатов, поднявшихся, чтобы собрать искры с морской глади, устремился обратно во дворец, к тому единственному, кто всегда находил слова утешения и поддержки.

* * *

На ходу превращаясь в человека, Никлос торопливо взбежал по ступеням и вошел в открытые двери дворца. На пороге его встретила служанка со стопкой полотенец, а за ней, чуть поодаль, стоял один из немногих действительно верных ему людей. Взлохматив полотенцем волосы и наскоро обтерев лицо от влаги, король принял от другой девушки чашку с крепким кофе и в два захода выпил, а потом, проходя, кивнул ему следовать за собой.

Эта часть дворца сейчас была погружена в легкую полутьму, подсвеченную лишь небольшими настенными лампами, испускавшими приятный желтый свет. Ник сознательно сократил количество персонала, оставив только самые проверенные кадры. Он понимал, что чем больше вокруг ушей и глаз, тем скорее придворные догадаются, что между ним и Селестой не все гладко, а этого он не желал. И поэтому рядом с девушкой всегда находились только самые верные ему люди. Как этот скучающий кэрр, держащий в руках бокал с легким вишневым вином.

Он по пятам следовал за Никлосом, готовясь сообщить горячие новости и при этом думая, как бы не попасться под тяжелую королевскую руку. Ник завел его в одну из малых гостиных и жестом велел сесть. Сам же прошелся вдоль ряда книжных шкафов и среди коричневых томов землеописания ангусских владений выудил курильный набор. Усевшись напротив своего шпиона и раскурив трубку, он жестом велел тому говорить.

– Сегодня. Возможно, прямо сейчас они пытаются вытащить Ктуула из Томара Бай, – легким скрипящим голосом заговорил Август Бол. – Как Вы и велели, я передал Амалии карту тайных проходов и оставил на видном месте теплые вещи. Я не задавал вопросов, не участвовал в планировании, был лишь на периферии их затеи, поэтому Селеста доверила мне эту часть.

– Молодец, все правильно, – скрипнув зубами по лакированной поверхности трубки, кивнул Никлос. Закинув одну ногу на другую, он задумчиво выпустил кольцо дыма в потолок, прислушиваясь к доносящимся из-за окна звукам грома.

Август невозмутимо допил вино и с разрешения короля воспользовался табаком, скручивая себе самокрутку. У этого парня была непростая судьба. Оба его родителя были убиты во время войны с песчаными демонами, а родственники неохотно приняли его к себе и при первой возможности сплавили в столицу, чтобы больше не нести за него ответственность. Оставшиеся от богатств семьи деньги Бол потратил на поступление в Академию общих наук, но не смог проявить себя в учебе. Однако прошлым летом раскрылся его настоящий талант: он разоблачил нескольких преподавателей, участвовавших в заговоре и сумевших избежать наказания. Август сумел выйти на людей Богарта, добиться личной аудиенции. Рассказал много чего любопытного о творящемся в академии, чем вызвал искренний интерес со стороны канцлера. И когда Никлосу потребовался подходящий кандидат на роль секретаря Селесты, выбор пал на него. Самым сложным было подстроить, чтобы девушка выбрала именно его. А на собеседовании юноша смог убедить Селесту в том, что чист как стеклышко. И стал личным шпионом короля в стане белой драконицы.

– Что дальше, Ваше Величество? Вы накажете ее за своеволие? – с интересом спросил Бол, который еще при первой встрече показал, что для него нет запретных вопросов, а свой пытливый ум он ловко прячет за аристократической скукой.

– Зачем? – недоуменно ответил вопросом на вопрос Ник, удобнее устраиваясь на диване. Он отправил нориус за служанкой с кофе, решив дать Селесте время поговорить с Ктуулом. Ему было интересно, что из этого может получиться. В то, что колдунья сможет изгнать вечного, он не верил. – Селеста свободна в своих желаниях и тайнах. Твоя задача – лишь наблюдать и контролировать, чтобы она ни во что не вляпалась. А разговор с моим гостем может пойти ей на пользу.

– Признаться честно, я до конца не могу понять, о ком именно идет речь. Ваш гость – кто он?

Король недовольно поморщился, и у Августа внутри все застыло. На мгновение ему показалось, что все пространство маленькой гостиной занял огромный клуб черного дыма в форме дракона, целящегося клыкастой пастью прямо в него. Он вжался в кресло, и пепел от самокрутки упал на черные брюки, рассыпаясь серым пятном. Миг – и все пропало, а Ник обычным голосом ответил:

– Не думай об этом. Она никогда не доверится тебе настолько, чтобы это стало для тебя важным. Наблюдай и сообщай мне обо всех ее планах. Копируй, как прежде, распорядок ее дня. И разберись, наконец, зачем она торчит в этой проклятой больнице! Я не верю, что она там ради серых детей и хирурга Флара!

Красный дракон заверил, что будет и дальше копать. Но на данный момент не было ничего, что указывало бы на иное. Девушка и правда пытается лечить больных. Ее и правда заботит будущее сирот, и жаль, что Никлос специально накручивает Совет Женевры, чтобы они препятствовали планам Селесты по созданию королевского приюта. Ему было невдомек, что это искусственное препятствие было создано с одной-единственной целью – чтобы девушка раз за разом по любому поводу обращалась за помощью к королю.

* * *

По лестнице вниз, через потайные двери, в созданную родоначальником королевской семьи тюрьму, куда заключались самые опасные враги. Она всегда пустовала, так как не было у королей таких врагов, кто заслуживал бы вместо тюрьмы Лакраш попасть сюда. До сего дня, когда Ник лично обустроил это место, стремясь, с одной стороны, сделать непроницаемую клетку, а с другой – комфортное место для создания, бывшего столь древним и умным, чтобы попытаться найти с ним общий язык.

Король личным ключом открывает дверь и находит Ктуула лежащим на мягкой постели, окруженным десятком книг и несколькими блокнотами с набросками существ и пейзажей иных миров, о которых они так много говорили. При его появлении вечный закрыл один из них, и Ник догадался, кого именно рисовал бог до его прихода. Оглядевшись, король не заметил следов пребывания Селесты, и если бы не знал, что она была здесь, в жизни не догадался бы учуять легкий аромат лилий и запах свежей крови. Сейчас вся комната пребывала в полнейшем порядке, и только пытливый взгляд заметил, что у кофейного столика стерлась краска на углу, а на полу блестит маленькая стекляшка, отколовшаяся от него.

Ник ничем не выдал своих поисков. Наоборот, он полностью сосредоточился на Ктууле, поднявшемся с кровати и перешедшем к кофейной установке в углу. Там, следуя давно сложившемуся ритуалу, вечный заварил крепкий, ароматный кофе и разлил на две чашечки, пока король с комфортом устроился на одном из кресел и положил на колени миниатюрную подушечку с забавными хвостиками. Перебирая пальцами золотистые нити, он в задумчивости уставился на одно лже-окно, мысленно прокручивая события вечера и утра.

– Я добавил немного корицы и мяты для более пряного вкуса, – ставя на столик чашки на блюдцах, Ктуул раскурил одну из принесенных королем сигарет, а вторую передал Никлосу. – Ты выглядишь расстроенным, хотя я ожидал, что после успешного призвания буремесяца ты будешь счастлив. Что пошло не так?

Ник мрачно глянул на вечного и отбросил подушку в сторону. Затянулся сладковато-горькой сигаретой и подтянул поближе чашку с дымящимся кофе. Мысли путались, витая в голове, как скрученные дымчатые кольца, поднимавшиеся к потолку.