Хари

А когда Дину сюда привезли, ей казалось, что ее непременно хотят убить.

Утром она вышла из своего подъезда и сразу наткнулась на трех молодых мужчин в черных костюмах. Они так деликатно и вежливо попросили ее проехать с ними к Роману Львовичу, что сомнений у девушки не возникло: дописалась, дошутилась. «Прощайте, дорогая редакция, и напишите обязательно, что меня сожрал режим».

– Не будем, давай? – она нежно провела щекой по его толстоватому плечу.

– Так нашли?

– Нет еще. Мне все равно.

Роман достал широкую рюмку и плеснул в нее коньяка. Протянул девушке.

– Он лежал в гробу неспокойный. Обычно покойники такие умиротворенные. Их же специально так красят, – Дина заговорила, разбалтывая коньяк в рюмке.

– Мм?

– У него нос стал такой большой, красивый, очень белый. А ресниц совсем не было. Может, они их выщипали?

– Зачем?

– Чтобы живого не напоминал. Когда человек в гробу на живого не похож, не так больно. Мне уже не было больно. Только от запаха тошнило.

– Отпевали что ли?

– Да, травкой пахло. Знаешь, ладан пахнет, как хорошая травка.

– Знаю, – Роман усмехнулся, махнул рюмку и положил ладонь на Динину коленку.

– И даже расслабляет. Но я не крестилась и не кланялась.

– Ты его поцеловала в лоб?

– Поцеловала. Но промахнулась немножко. Попала в ленточку, на которой что-то библейское нарисовано. Она пластиковая. Так что я его даже не коснулась. А очень хотела. Они там теплые или холодные в гробах?

– Теплые. Как живые. А зря.

– Зря.

Дина отпила и немного помолчала.

– Давай не будем сегодня?

– Я тебя уже привез. И сам приехал, а у меня дел по горло, ты знаешь? – ладонь сжала костлявую ногу девушки сильнее.

– Я не хочу, – она взглянула на него обиженно.

Роман ласково прогладил вверх под полотенце. Прислонился губами к ее, не целуя. Дина недовольно простонала. Но очень тихо, чтобы не разозлить.

– Выпей еще.

Она выпила. Потом еще чуть-чуть. Оставалось только потерпеть с полчаса. Потом Роман отпустил ее в душ. Обратно она вышла одетая.

Мужчина все еще сидел на диванчике перед кофейным столиком, на котором вместо пахучих фарфоровых чашечек был только коньяк и сыр кубиками, который нужно макать в мед.

Дина обошла столик и встала прямо перед мучителем, скрестив руки на груди.

– Ну? Я пойду? – она говорила уже раздраженно и смело. Знала, что опьяневший и расслабленный Роман уже ничего бы ей не сделал.

– Иди, – он добродушно улыбнулся и по-детски помахал рукой.

Она уже развернулась и сделала несколько шагов к двери, как вдруг мужчина ее окрикнул.

– Ну чего?

– Я тебе тут денег хочу дать, – он подошел к письменному столу и вынул конверт – Не злись. Не за тебя. Это… ну … – он помялся от неловкости – ну знаешь, дают же деньги, когда умирает кто-то.

Девушка взглянула исподлобья и медленно протянула руку.

– А сумка моя где? – ее голос стал окончательно небоязливым – У «мальчиков»?

– Да. Они ее не трогали.

Дина шумно выдохнула.

– Да лучше б сумку трогали… Ладно… Пока.

– Спасибо не скажешь?

– Не скажу.

– Ну пока! – Он примирительно вскинул ладони.

А потом «мальчики» отвезли ее обратно к подъезду. А из сумки и правда ничего не взяли. А денег в конверте оказалось неприлично много, как будто все-таки «за нее».

После Романа у нее всегда тряслись руки и сводило холодом ниже живота, и она всегда не могла накуриться. Никотин как будто не доходил до легких, а сразу испарялся через кожу на шее. Не сиделось, не писалось, не спалось. Так прошла больная неделя, а после к ней нагрянула вернувшаяся с гастролей по глубинкам Рита.

– Но праздника не случилось.

– Да, – Рита манерно выдохнула и приобняла подругу за плечи, – А ты всегда стоишь ко мне спиной. Я даже совсем запомнила твой рост, – она всколыхнула пальцами рыжую прядку – И запах твоего шампуня. А сейчас не пахнет. Надо тебе помыться.

– Не пойду – до этого мирно курившая у окна Дина со злостью швырнула длинную сигарету в улицу.

– Больно тебе было? Противно?

– Не больно и не противно.

– А за деньги обидно?

– Не обидно – она набрала воздуха, чтобы сказать что-то еще, но вместо этого прикурила следующую сигарету. – Их очень много.