История предательства

История предательства
Давид Робитов

Лондонская премия представляет писателя
Действие происходит во второй половине десятого века, частью – в Византии, частью – в соседних землях. Император Иоанн Цимисхий и Великий князь варяжской Руси Святослав Храбрый сошлись в смертельной схватке на территории Болгарии. Оба противника – Иоанн и Святослав – погибли, прямо или косвенно, от вероломства тех, кому доверяли. События разворачиваются на фоне трагической судьбы Анастасии, некогда актрисы, затем императрицы, а после узницы без имени и связи с внешним миром.

Давид Робитов

История предательства: исторический роман. Книга из сборника «Время Феофано»

© Робитов Д., 2020

© Интернациональный Союз писателей, 2020

* * *

Робиташвили Давид Годердзиевич родился 20 января 1961 года в городе Тбилиси Грузинской ССР. После окончания Тбилисского высшего артиллерийского училища с 1983 по 1998 год служил на разных офицерских должностях в Вооруженных силах России, в том числе с 1984 по 1986 год – в Демократической Республике Афганистан. После выхода в запас работал на гражданских предприятиях в различных должностях. Чтобы уверенно аргументировать в спорах с родственниками и знакомыми, с юных лет собирал исторические факты, читал летописи и анализировал. Начал писать статьи. Друзья стали обращаться к нему с вопросами на историческую тематику. Решение рассказать историю доступным языком созрело к 2010 году. Автор считает, что пишет для тех, кому это действительно интересно.

Глава первая

И вот рука предающего Меня со Мною за столом; впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается.

    Новый Завет. От Луки. Глава 22 – ст. 21, 22.

Целых три дня и три беспокойные ночи Царский город жил в ожидании бунта и погромов. Но вопреки ожиданию ничего такого не случилось. Шок от зловещей новости – насильственной смерти базилевса-регента – еще не прошел. Горожане были подавлены происшедшим, а городская стража равдухов исправно пресекала все возможные попытки беспорядков. Слухи распространялись по городу самые разнообразные. Малолетние цезари, сыновья почившего базилевса Романа из правящей династии, нуждались в защите и отеческом покровительстве. Кто станет следующим регентом?

На четвертый день после убийства Никифора Фоки[1 - Ники?фор II Фока (ок. 912 года – декабрь 969 года) – военачальник, затем византийский император (963–969 годы). Сын полководца Варды Фоки Старшего.] бразды правления в Византийской державе публично взял на себя племянник убитого Никифора, магистр Иоанн Куркуас[2 - Иоа?нн I (Ной) Цимисхий – от «цмсхи» – армянское слово персидского происхождения, означающее туфельку. Византийский император в 969–976 годах.] по прозванию Цимисхий. Такое прозвище было дано Иоанну потому, что он был малого роста.

На рассвете в субботу, одиннадцатого декабря тринадцатого индикта шесть тысяч четыреста семьдесят восьмого года от сотворения мира, что соответствовало 969 году от Рождества Христова, по улицам города разъезжал отряд избранных воинов, провозглашая Иоанна и малолетних цезарей соправителями и самодержцами ромеев. Формула провозглашения нового базилевса обязательно включала имена законных наследников правящей Македонской династии, Багрянородных цезарей Василия и Константина, не достигших совершеннолетия.

В небольшом удалении от воинов следовал проедр Василий Ноф[3 - Василий Ноф/Нот(ос), или евнух Василий (умер ок. 985 года) – первый министр, фактически верховный правитель Византии с 945 года по 985 год (с перерывом в 959–963 годы).]. Номинально он занимал высший гражданский чин председателя правительства, но реальная власть при Никифоре II была сосредоточена в руках его брата Льва, удостоенного титула куропалата – одного из первых по значению титулов в византийской иерархии, обычно жалованного ближайшим родственникам государя и высокопоставленным иностранцам. Проедр, хотя и был скопцом, отличался предприимчивостью, изобретательностью и умением применяться к различным обстоятельствам. Он внимательно наблюдал за реакцией простого люда на улицах и площадях, чтобы немедленно реагировать на настроение толпы. Городские стражники, в свою очередь следовавшие за ним, готовы были немедленно действовать по его указанию, хватая зачинщиков беспорядков или просто недовольных.

К вечеру Василий вернулся во дворец и, как все три дня подряд, увидел новопровозглашенного базилевса над базилевсами, пьяного вдрызг. Муки совести терзали Цимисхия, и, чтобы как-то заглушить их, он напивался до беспамятства. Ужас и чувство вины за содеянное он топил в винном угаре.

Однако медлить дальше было нельзя. Первый шаг к трону был сделан, и, чтобы удержаться на плаву, надо было активно двигаться дальше. Следовало сделать следующий шаг. Отчаявшись привести Иоанна в осмысленное состояние, председатель правительства Василий взял дело в свои умелые руки.

Во время переворотов встречаются праздные из народа и неимущие, которые грабят добро и разрушают дома, а иногда и убивают соотечественников. От имени базилевса проедр разослал по всему городу указы и предписания, в которых под страхом отсечения головы запрещалось поднимать мятежи или совершать ограбления. Эти указы внушили немалый страх горожанам, и никто не посмел в нарушение приказа произвести возмущение. Так Василий предотвратил и подавил безрассудные устремления охлоса.

Обезопасив себя со стороны площадной черни, следовало незамедлительно воспользоваться плодами предательства и позаботиться о государственном аппарате и поддержке власть имущих. Как правило, после стихийных волнений во главе беспорядков становилась одна из четырех ведущих партий Византии.

Безоговорочно выразила поддержку базилевсу Цимисхию партия «зеленых», которая объединяла и выражала интересы торговых олигархов и бюрократов страны. Проедр Василий, как один из руководителей партии, заблаговременно заручился поддержкой всех ее членов.

Вызывала опасения позиция партии «голубых», которая выражала интересы крупных землевладельцев и военного сословия. Часть из них симпатизировала Цимисхию. Но тут было пятьдесят на пятьдесят.

К счастью для заговорщиков, куропалат Лев Фока – всесильный брат убитого базилевса Никифора – был дезориентирован и находился в прострации от случившегося. Если бы он взял себя в руки, ему удалось бы немедленно и без пролития крови лишить Иоанна власти. Ведь большинство чиновников, занимавших государственные должности, получили их от Никифора, а в Константинополе находилось преданное ему войско гвардии и дворцовой охраны. Все они присоединились бы к куропалату Льву, если бы он горячо принялся за дело и отважился поднять мятеж.

Но нерешительность Льва развязала проедру руки. Время было упущено. И пока Цимисхий заливал муки совести вином, Василий сделал все возможное для того, чтобы упрочить его и свое положение, устранив от управления государством всех подозрительных людей. И, прежде чем солнце в пятый раз после убийства Никифора взошло над землей, Василий назначил на высшие государственные должности своих приверженцев.

Прежде всего он отстранил от должностей: претора – верховного городского судью и друнгария флота патрикия Никиту, любимца Никифора. Затем был заменен друнгарий виглы – начальник дворцовой охраны в Константинополе, который подчинялся непосредственно куропалату Льву. Его еще называли в народе ночным эпархом, потому что, хотя городская стража подчинялась эпарху Константинополя, функции тайной полиции и охрана порядка в ночное время возлагались на ведомство друнгария виглы.

Отстраненным от власти сторонникам Никифора было приказано немедленно покинуть Царский город и вместе с их родственниками жить в своих сельских поместьях.

Выбив опору из-под ног куропалата Льва, проедр Василий занялся и решением его дальнейшей судьбы. Заверив Льва Фоку, что его жизни ничто не угрожает, он отправил того под конвоем в ссылку в город Митимну, расположенный на острове Лесбосе. А его сына Никифора, возглавлявшего ведомство, куда стекались денежные доходы императора, – на остров Имврос. Там они должны были находиться в полной изоляции, под охраной и без права переписки.

И, наконец, проедр сместил всех неблагонадежных, с его точки зрения, стратигов провинций и поставил вместо них своих близких и доверенных людей. Тогда же он отстранил от должности и отправил в родовое имение в Амасию второго сына куропалата Льва, патрикия Варду, которого император Никифор незадолго до смерти возвел в достоинство дуки Халдии[4 - Халдия – исторический регион на малоазийском побережье Чёрного моря. Столица Трапезунд. С востока она граничила с Лазикой (Кавказская Иверия), на юге – с Каппадокией и Малой Арменией, а на западе – с западной частью Понта.], что соответствовало герцогскому титулу у латинян. И это несмотря на то, что дука в это время находился далеко от столицы, на границе с Абхазским царством и арабскими эмиратами Закавказья.

В знак доверия и укрепления византийско-болгарского союза повелением нового базилевса над базилевсами Роман – брат царя Бориса – и невостребованные болгарские невесты возвращались на родину. Их сопровождал почетный эскорт византийской гвардии с патрикием Петром во главе. Ему предстояла весьма непростая задача. По прибытии в Болгарию он должен был отстранить от должности наместника Болгарии патрикия Калокира, как ставленника свергнутого базилевса Никифора Фоки. Его следовало отправить в изгнание, в родовое имение в Херсонесе на полуострове Таврия. Сам же Пётр должен был занять место военного советника при дворе болгарского царя Бориса. Ради этой миссии он был освобожден от командования войсками Азии.

В заключение всех государственных перестановок Василий Ноф вернул себе звание и должность паракимомена – главного спальничего базилевса, место первого министра и фактически второго человека в державе.

Таким образом, проедр Василий, сверх всяких ожиданий, за семь дней устроил все дела управления и укрепил власть Цимисхия. Он обеспечил ему поддержку двух крупнейших из четырех партий Византии.

А дальше можно было спокойно заняться привлечением на свою сторону оставшихся партийных объединений. Обычно при больших переворотах возникают стихийные мятежи и беспорядки, но после убийства базилевса Никифора народ молчал и соблюдал полное спокойствие. Никто из телохранителей не получил даже пощечины. Многие наблюдатели связывали это прежде всего с понижением цен на зерно, которое горожане восприняли как хороший знак после трех лет голода. Таким своевременным шагом Василий обеспечил новому базилевсу поддержку со стороны партии «красных» – тех, кто представлял интересы большинства населения в государстве: простых горожан, мелких землевладельцев и сельских общин.

Ему еще оставалось склонить на свою сторону последнюю из четырех партий – политическую организацию «белых», представлявшую интересы духовенства Византии. До сих пор они сохраняли нейтральную позицию. Но нельзя было недооценивать их силу и влияние на общественное мнение.

И самым наглядным проявлением поддержки духовенства было бы венчание Иоанна Куркуаса на царство. Церковная коронация в храме Святой Софии не считалась абсолютной необходимостью в Византии. Это был прежде всего обряд с политической окраской. Он придавал законность занятию трона в глазах международного сообщества.

Для решения этого вопроса паракимомен Василий отправился в резиденцию патриарха на переговоры. И хотя отец Полиевкт[5 - Полиевкт – патриарх с 3 апреля 956 года по 5 февраля 970 года, один из наиболее влиятельных иерархов византийской церкви.] был в открытой ссоре с покойным базилевсом, он в очередной раз проявил свою неукротимую энергию. Владыка духовный имел разные недостатки: он был упрям, непримирим, ума несколько ограниченного и недальнозоркого. Но он в то же время был смел, умел говорить ясно и определенно. И категорически отказался возложить корону на голову Цимисхия. И даже пригрозил предать его анафеме, как обагренного кровью своего родственника и господина. Василию пришлось употребить все свое красноречие, чтобы переубедить первосвященника. Он изложил ему свою версию случившегося:

– Отец мой. Позволь мне говорить с тобою откровенно. Цимисхий стал случайной жертвой роковых обстоятельств. Во всем виновата его страсть к деспине Феофано. Для тебя не является секретом, что эта женщина совратила Иоанна Куркуаса еще в то время, когда была жива его жена – зоста патрикия Мария, подруга деспины. Развратница Феофано прелюбодействовала с ним на женской половине дворца. Базилевс Никифор, узнав об этом, изгнал Цимисхия из Царского города. Несчастная Мария – его жена – не перенесла такого позора и скончалась. А распутница воспользовалась этим и уговорила Никифора простить племянника. И когда Цимисхий вернулся из изгнания, замыслила свержение своего царственного мужа, чтобы посадить на трон своего любовника.

– Ты, Василий, хитер как лис. И можешь поставить все с ног на голову. – Не поверил его рассказу патриарх.

– Зачем мне это? – пожал плечами Василий. – Я пекусь только о благе государства. А поскольку лично занимался расследованием обстоятельств заговора, в мои руки попали неопровержимые доказательства. Например, вот эта записка, изъятая у главного постельничего Михаила, с предупреждением о заговоре. Она подтверждает, что Феофано в ночь перед убийством через подготовленные ею тайные ходы укрыла у себя в тайной каморке сильных и опытных воинов. Когда все было готово, Иоанн с остальными спутниками приплыл в лодке к Вуколеону. По веревке, спущенной их сообщниками, они забрались во дворец и ворвались в спальню к Никифору.

– Если это так, – сверкнул глазами патриарх, – и он, и она виновны в этом убийстве!

– Нет-нет, отец мой. Они не желали смерти Никифору. В их планы входило только уговорить его добровольно покинуть дворец и удалиться в монастырь, как он и сам желал долгие годы.

– Почему же произошло убийство?!

– Всему виной несдержанность одного из сообщников. Испытывая личную ненависть к базилевсу, тот набросился на спящего и разрубил его голову. Никто не успел и глазом моргнуть. Что было делать несчастному Цимисхию? Стража жаждала расправы. Ему ничего не оставалось, как отсечь Никифору голову, чтобы выставить ее на всеобщее обозрение. Но разве мертвому уже не все равно?

Когда я вошел в Хрисотриклин, то увидел Иоанна в глубокой печали. Он до сих пор испытывает муки терзающей совести, которые не сравнятся с пытками телесными, за то, что не смог предотвратить это ужасное убийство. Чтобы не оставить державу без государя, я с трудом уговорил его занять трон и надеть красную обувь базилевса.

– Почему преемник он, а не Лев Фока? – спросил подозрительно патриарх.

– У Цимисхия оказалось больше сторонников, чем у Льва, – не моргнув глазом ответил Василий. – Мы же не хотим ввергнуть страну в хаос братоубийства? А это неминуемо произошло бы, если бы трон занял Лев Фока, который не может похвастать любовью ни горожан, ни большинства сенаторов. И, как ты убедился, народ уже безо всяких возмущений принял Цимисхия своим базилевсом. Дело за тобой, отец мой.

– Формально красную обувь Владыки вселенной могут носить только государи, связанные родством с Македонской династией. Это право имеют наследники, юные цезари – дети покойного базилевса Романа. Это право имел покойный Никифор, так как был женат на регентше Феофано. Цимисхий не обладает этим правом, – возражал патриарх. – Или, может, он задумал жениться на распутной вдове, похоронившей двух мужей?

– На все воля Вселенского патриарха, – со скрытым лукавством ответил Василий. – Я до поры изолировал ее на женской половине дворца вместе с дочерями. Чтобы решить ее дальнейшую судьбу, мне надо твое благословение.

– Что говорит по этому поводу сама вдова?

– Уповая на то, что ты, отец, был ее наставником в отроческие годы, она молит о свидании с тобой, чтобы молить о защите и отпущении ее грехов, – скорбно опустил глаза Василий, в то же время внимательно следя за реакцией патриарха. Меньше всего ему хотелось, чтобы они встретились. Ведь тогда отец Полиевкт узнал бы правду. И неизвестно, как бы это потом обернулось.

– Нет прощения ее предательству. Я не желаю ее видеть. Пусть отправляется в монастырь замаливать грехи, – сурово ответил отец Полиевкт. – Иоанну Куркуасу передай, что не дозволю ему войти в храм, пока тот не изгонит из дворца деспину Феофано. Кроме этого, у меня есть еще два условия. Во-первых, он должен публично назвать и наказать убийцу базилевса, кем бы таковой ни оказался.