Рецидивист 2. В законе

[5] Блинопеки – фальшивомонетчики (тюремн. жаргон).

[6] Фармазоны – поддельщики драгоценностей (тюремн. жаргон).

[7] Щипач – карманник (тюремн. жаргон).

[8] Лопатник – портмоне (тюремн. жаргон).

Глава 5

15.07.1884 г.

Российская Империя.

Москва.

Жаркое полуденное солнце нашло лазейку в плотных шторах спальни. Яркий луч пробежал по лицу Каина, заставив его проснуться. Вчерашний пир затянулся далеко за полночь, а затем мадам увлекла разомлевшего Ваньку в свою спальню. При воспоминании о прошедшей ночи тело Каина приятно заныло – мадам оказалась неутомимой любовницей, способной на разнообразные выдумки… Ванька с хрустом потянулся, отбросил в сторону шелковую простыню и поднялся. Анны Николаевны в спальне уже не было. Неожиданно входная дверь отворилась и на пороге появилась румяная горничная.

– Ой! – вскрикнула она, увидев Каина обнаженным. – Простите, я думала, вы еще спите!

Каин, хоть и не смутился, но схватил с кровати простыню и быстро обернул её вокруг бедер.

– Мадам просят вас спускаться к обеду, – озорно сверкая глазками, сказала горничная, закрывая за собой дверь.

Ванька быстро умылся, оделся и спустился в столовую. Мадам и Шныра уже сидели за столом.

– Ну и горазд же ты спать, дружище! – заметив товарища, произнес Галанов. – Мы с Анной Николаевной аж извелись: не случилось ли чего?

– На этапе недосыпал, – буркнул Каин, усаживаясь за стол.

Мадам сдержано кивнула вору: она держала себя так, словно между ними ничего не было. Каина это вполне устраивало.

– Итак, господа, – начала хозяйка, когда гости немного перекусили, – какие планы на будущее? Я надеюсь, что вы не будете сидеть на шее хрупкой женщины, свесив ножки!

– Мадам, – укоризненно протянул Шныра, – вы нас обижаете! Мы все-таки джентльмены, пускай и в розыске. Лично я собираюсь покинуть Россию, до тех пор, пока все не утрясется. К вам, уважаемая Анна Николаевна, у меня будет единственная просьба, помочь выправить соответствующие бумаги.

– Бумаги по нынешним временам стоят дорого, – словно сомневаясь, сказала Анна Николаевна.

– Мадам, вы-таки хотите меня обидеть? – Саша скорчил кислую физиономию. – Шныра никогда не был фуфлыжником[1], и дай Бог, никогда не будет!

– Да полноте вам, – мадам всплеснула руками, – уж и пошутить нельзя! Я сделаю все, что нужно, только потому, что вы мне глубоко симпатичны!

– Мадам, – расцвел прожженный проходимец, припадая губами к руке хозяйки, – я польщен!

– Полноте, Саша, полноте, – улыбнулась Анна Николаевна. – А чем думает заняться наш молчаливый друг?

– У меня есть одно дело в Москве, – ответил Каин, – и пока я его не закончу, никуда уезжать не собираюсь.

– Прохор, дружище, я тебе удивляюсь, – воскликнул Шныра, – ты все еще хочешь разобраться с Лопухиным? Вспомни, чем это закончилось в прошлый раз! Поехали со мной: в Лондоне и Париже специалисты твоего профиля на вес золота!

– Нет, – Ванька качнул головой, – мне нужен этот свиток «Драхмадутты», и я его добуду, чего бы это ни стоило!

– Мальчики, мальчики, – заинтересовалась мадам Кукушкина, – о каком Лопухине речь? Уж не о Федор-ли Михайловиче, большом любителе редких и древних безделушек?

– Анна Николаевна, вы как всегда правы, – согласился Шныра. – Наш юный друг хочет экспроприировать его коллекцию…

– Мне не нужна вся его коллекция, мне нужен лишь один раритет – древний китайский свиток, – возразил Каин. – Я готов был заплатить за него любые деньги, но этот недоносок мне отказал!

– И тогда Прохор решил попросту выкрасть его, но спалился, за что схватил пятнашку каторги, – закончил за Ваньку Шныра.

– Да, Лопухин крепкий орешек, – согласилась Анна Николаевна, – его просто так, с наскоку, не возьмешь. Но… Есть у меня пара сладких клиентов, у которых от коллекции Федр Михайловича слюнки текут… Тут можно взять неплохой куш. А, мальчики? Сработаем вместе?

– Ну, нет! Я – пас, – не раздумывая, отказался Шныра. – Я не домушник, я – марвихер[2], – с гордостью произнес он. – Скок[3] – это не мой профиль! Могу отработать каталой – тут тоже ловкость рук надобна, но скок Лопухина каторгой пахнет! А я пока не собираюсь туда возвращаться!

– Неволить не стану, – холодно сказала Анна Николаевна, – но замечу, Сашенька, вы стремительно падаете в моих глазах! Нужно быть глупцом, чтобы отказываться от столь лестного предложения! В случае удачи вам больше никогда в жизни не придется больше работать! А применение вашим талантам мы сыщем соответственное!

– Соглашайся, Шныра! – подключился Каин. – Мы провернем это дело!

– А черт с вами! – махнул рукой Галанов. – Живем один раз! Вытрясем буржуя до дондышка!

– Только уговор – свиток «Драхмадутты» мой при любом раскладе! Иначе я не работаю, – поставил последнюю точку Ванька. – По рукам?

– По рукам! – в один голос отозвались Шныра и мадам.

– Итак, – подвела итог Анна Николаевна, – Лопухина будем брать. Только для этого нужно как следует подготовиться. Вам сейчас светиться не с руки – сидите тихо, чувствуйте себя как дома. Я постараюсь выяснить все о нашем клиенте: где бывает, что делает, пристрастия, привычки …

– Тотальная слежка, – подсказал Шныра. – Контролировать перемещения клиента можно с помощью беспризорной босоты. Я договорюсь.

– Хорошо, – согласилась мадам. – Я же в свою очередь попытаюсь войти в круг общения клиента, стать его близким другом. Лучший вариант – стать его любовницей.

– А я? – спросил Каин. – Что делать мне?

– Вам, мой юный друг, – ответила Анна Николаевна, – предстоит самое сложное – не оплошать в нужный момент! Вы уверены, что сможете открыть все замки, что попадутся на нашем пути?

– За себя я ручаюсь! – ответил Ванька.

– Начнем завтра, – сказала Анна Николаевна, поднимаясь из-за стола, – а сегодня отдыхайте, мальчики, все ж-таки не в Минводы отдыхать ездили.

***

Анна Николаевна свою часть работы выполнила виртуозно: используя связи в аристократическом обществе, она быстро познакомилась с Лопухиным. Используя все свое обаяние, она постаралась очаровать коллекционера. Но Лопухин был примерным семьянином, поэтому вариант с любовницей провалился с треском. Но мадам не унывала: за довольно короткий срок она сумела завоевать доверие Лопухина, став его близким другом. Она познакомилась с домочадцами подопечного, часто бывала у него в гостях. Лопухины стали считать её другом семьи. У мецената оказалась взрослая дочь – девица на выданье. Анастасия Лопухина, также, как и любимый папенька, интересовалась историей и была безумно влюблена в Древнюю Грецию. Вот на этом-то и решила сыграть мадам, зная, что в молодости Каин был денщиком самого Генриха Шлимана, которому принадлежали самые громкие открытия именно в этой области истории. За несколько месяцев затворнической жизни в особняке мадам, Ванька отрастил бороду и усы, изменившись до неузнаваемости. Изменение внешности было очень важной процедурой, так как он до сих пор находился в розыске. И вот, в канун нового, 1885 года, Ванька-Каин, бывший Прохором Дубовым и ставший Павлом Рябовым, вышел на оживленные предпраздничные улицы Москвы.

21.12.1884 г.

Российская Империя.

Москва.

Возле музея Естественной Истории, помахивая тросточкой, праздно слонялся молодой человек. Несмотря на бобровую шубу и шапку-пирожок с меховой опушкой, парень мерз: зима в этом году выдалась суровой и лютой, даже рождественские морозы ударили на неделю раньше обычного. Притопывая для согрева ногами, Каин оглядывался по сторонам: похоже, что объект его ожиданий опаздывал. Мороз крепчал, но Ванька продолжал стойко ждать – мадам сказала, что Анастасия Лопухина обязательно посетит сегодня музей. Именно сегодня здесь открывалась выставка произведений искусства Древней Греции, где в качестве экспонатов впервые в Москве выставлялась часть клада Приама, найденного Шлиманом. Лопухина-младшая не должна была пропустить такое событие. Лучшего места для знакомства просто не придумать. Поэтому Каину оставалось только ждать, надеясь, что Лопухина все-таки придет. Окончательно замерзнув, Ванька решил забежать в небольшую чайную, из окон которой прекрасно просматривался вход в музей. На его счастье в чайной было не многолюдно. Каин уселся возле окна, сделал заказ и принялся наблюдать за входящими в музей людьми. Румяный половой в цветастой косоворотке поставил перед вором большую чашку горячего чая и положил рядом свежий крендель. Каин щедро расплатился, не забыв дать половому на чай. Халдей быстро сгреб монетки со стола, картинно поклонился и, тряхнув напомаженными кудрями, удалился. Ванька обхватил озябшими пальцами горячую кружку. По замерзшим ладоням растекалось животворное тепло. Держа кружку обеими руками, он поднес ее ко рту и отхлебнул обжигающей жидкости. Вниз по пищеводу устремилась горячая река.