Игры мудрецов

– Расскажи суть, я пойму, – поправляю шарф на шее и продолжаю, стараясь казаться безразличной, – мотыльки долго не живут, а я свой огонь давно нашла. Все хорошо. Я надеялась уйти раньше генерала, чтобы не видеть его смерть.

Поэтесса прикусывает губу и долго разглаживает складки на юбке. Не понимает, что для меня каждая минута ожидания – пытка.

– В стихе говорилось про тройку, – наконец, говорит она. – Глаголы с мужским окончанием и местоимение «он», но не кто-то из «наших», совсем другой. Он придет, когда не станет Мотылька.

Все-таки не я. А вот теперь обидно. Предскажи это Поэтесса раньше, и не случился бы побег в четвертый сектор. Да и теперь многое теряет смысл – кабинет, Флавий, поиск мудрецов. Больше всего в жизни боялась казаться тем, кем не являюсь, и вляпалась в это с разбега. Да, Создатель объявил меня тройкой на Совете генералов, но я ведь поверила. Настолько, что всем пожертвовала, а потом осталась в шрамах.

– Сколько мне осталось, там не сказано?

– Нет, Мотылек, – говорит мудрец и всхлипывает.

Молчит и ничего не обещает. Все верно, мы обе знаем, что предсказание сбудется. Хотелось бы пожить подольше, но не мне это решать. Интересно, как я умру? В особняк ракета прилетит? Нет, тогда пострадаю не только я. С лестницы упаду? Сердце остановится? Во сне задохнусь?

– Ты говорила Публию?

Поэтесса отрицательно качает головой, вытирая слезы.

– Хорошо, – шепчу я. – Иначе он расскажет Наилию. Я сама. Сохранишь предсказание в тайне?

– Конечно… дорогая, – хлюпает носом мудрец. – Вот и посидели, поболтали, вкусного пирога поели. Что ты теперь будешь делать?

Жить, как ни странно. Сколько дней осталось – все мои. Велик соблазн все бросить и сидеть возле Наилия, боясь упустить каждое мгновение. Но он генерал. Штаб, учения, командировки. Я не могу запереть его в спальне особняка, не имею права.

– Пока все в силе, – отвечаю и горжусь, как бодро звучит мой голос, – приходи завтра, подумаем, как искать мудрецов. Раз тройки среди нас нет, то, быть может, смысл моего существования в том, чтобы его найти?

– Зря ты так, – вздыхает Поэтесса, – ну, кто оценит твою жертву? Осталась бы с любимым…

– Я никуда от него не денусь, – улыбаюсь я, – теперь уж точно. Расскажи лучше про себя. Ты счастлива?

Не очень своевременный вопрос, но нужно отвлечься. Мудрец опять вытирает слезы и начинает:

– Я спокойна. Нашла свою тихую гавань и жду моряка, глядя вдаль на море. Публий замечательный. Внимательный и заботливый, о лучшем даже думать не стоит. А что влюбленности яркой нет, так мы оба не молоды, поздно уже.

Не обманывает ни меня, ни себя. Отношения на взаимном уважении – одни из самых лучших.

– Я очень рада за вас…

Закончить фразу не успеваю, в дверь громко стучат. Поэтесса округляет глаза и встает из-за стола.

– Наилий, наверное, – предполагаю я и оказываюсь права, но частично.

Публий тоже пришел. Мужчины стоят на пороге в форменных комбинезонах. Уставшие оба и недовольные.

– Одна медкапсула заменяет трех специалистов, а у меня вечно недобор в той части сектора, – выговаривает военврач, – столичные не хотят ехать в глушь.

– Что значит «не хотят»? – генерал встает рядом со мной, обнимая за талию, но от беседы не отвлекается: – Распредели приказом. Мне учить тебя?

– Я со своим личным составом сам разберусь. Будут капсулы или нет?

Поэтесса так и стоит у двери на кухню, не решаясь привлечь к себе внимание. Публий разувается и расстегивает молнию комбинезона, мазнув по мне безразличным взглядом.

– Посмотрим, – выдыхает Наилий, – десять слишком много, подумай о пяти.

– Девять, – упрямо заявляет военврач, – и я поднимаю вопрос о резерве.

– А по старинке анализы брать и диагнозы ставить не пробовали?

Медик на яд в голосе генерала внимания не обращает.

– Пробовали, но медкапсула быстрее. Восемь.

– Шесть и развернутое экономическое обоснование мне завтра на почту. Закончили?

Публий кивает и Наилий тянет меня на выход.

– До завтра, – успеваю сказать Поэтессе, прежде чем дверь закрывается.

Глава 3. «Убей меня снова»

Спокойно обдумать услышанное пророчество, спускаясь в лифте, мне не дает Юрао. Дух настойчиво стучится в сознание короткими репликами:

«Нужно срочно что-то делать! Никаких «исчезнет»! Ты всем нужна живой!»

Перестаю расстраиваться, что не знаю полного текста пророчества, не поможет он. Исчезнуть можно десятком различных способов, но смерть среди них – самый логичный.

«А вот и нет! Может быть, тебе спрятаться?»

Накрыться картонной коробкой и надеяться, что Вселенная обо мне забудет? Возмущенно фыркаю от подобной глупости и понимаю, что вслух.

– Мыслями вся в работе? – спрашивает Наилий.

Смотрит на меня так внимательно, словно чувствует что-то. Сам хмурый и дерганный, как ему сказать?

«Наилий, пророк предсказала, что я умру, сделай что-нибудь!» – подсказывает дух.

Отмахиваюсь от него, как от стаи мух, которых в лифте главного медицинского центра никогда не было.

– Ты поругалась с Поэтессой? – продолжает спрашивать генерал. – Вы обе выглядели расстроенными. Не молчи, пожалуйста, я уже понял, что у кого-то из вас проблемы.

Не могу ему врать и правду сказать не в силах. Спасает мелодичный звон остановившейся кабины лифта.

– Дома поговорим, хорошо? – прошу Наилия, и он согласно кивает.

До парковки идем молча, а я вспоминаю, какая пытка мне сейчас предстоит. Все равно, что нырнуть в горный ручей и поплавать там. Нет, ничего серьезного, просто генерал подарил мне свой воздушный катер и научил его пилотировать. А я вместо эйфории от полета и свободы чувствовала настоящий ужас. Нет, с управлением я справлялась, могла взлететь и сесть на площадку возле особняка, но каждый раз через подвиг. Никакого удовольствия, только страх, что нажму не на ту кнопку, уроню катер в штопор или врежусь в деревья. В моих кошмарах даже появились новые сюжеты. Например, я лечу одна, нет уверенного голоса Наилия над ухом, управление отказывает, и катер падает с немыслимой скоростью. Может быть, именно так я должна исчезнуть?

Катер размером чуть больше автомобиля. Когда припаркован, почти не отличить. Тот же серебристый металл корпуса, синие вставки по бокам и фары с габаритами. Крыша откидывается наверх, а внутри единственное кресло. Генерал привычно ложится в него, а я устраиваюсь сверху. Порядок действий помню наизусть. Запускаю двигатель, представляя, как днище катера освещается ровным синим цветом, убираю стояночные опоры, перевожу управление в ручной режим и кладу ладони на прозрачные полусферы. Набираю высоту, а машина заваливается носом вниз.

– Стоп, – тихо говорит Наилий, – давай я поведу.