Невеста герцога Ада

– Конечно, – герцог склонил голову на бок. – Еще мы, как женщины, любим красивые вещи. Едва попали на выжженные равнины, и сразу нашли возможность таскать сюда из сопредельных миров все, до чего могли дотянуться. Гребли когтистыми лапами и требовали еще. Посуду, мебель, одежду. Мою черную рубашку ткала обычная женщина, а твой камзол шил золотом мужчина. Кто будет делать это, когда людей не станет?

Данталион терял терпение, но Аманд, будто не слышал. Стеклянная комната в башне прогревалась от жара двух высших демонов.

– Война все равно начнется. Люди не способны жить в мире. И тогда вся прибыль достанется Бериту. Владыка отдаст. Он благосклонен к нему. Не лучше ли сейчас принять сторону победителя, чтобы потом не сожалеть об упущенной возможности?

Герцог развернулся к Аманду, чувствуя, как от гнева из спины прорезались крылья. Камзол туго натянулся и трещал по швам. Из сжатых в кулаки пальцев выдвинулись когти, разрезав кожу. Теплая кровь алыми кляксами украшала мраморный пол. Еще немного и человеческий облик сменится истинной формой.  Но маркиз не пожелал доводить до этого. Медленно поставил кубок на стол и низко склонил голову. Покорный, преданный, бесхитростный. Виноват, вывел сюзерена из себя.

Актер. Герцог давно чувствовал в нем искру неповиновения. Пока еще слишком слабую, чтобы стоило волноваться, но Аманда нельзя упускать из виду.

– Не забывай, что Темные еще не поддержали Берита на Совете Междумирья, – ответил герцог, усилием воли вернув человеческий облик.

– За этим дело не станет, – маркиз говорил тихо и не поднимал головы, – Мормоликая давно мечтала откусить от мира людей кусок пожирнее и теперь могла обрести союзника. При всей её ненависти к демонам, она всего лишь женщина.

– Женщина, – эхом повторил Данталион и слизнул с ладони капли крови.

Кожа под языком зашипела и стала ровной. Плоть не так изменчива, как Флегетон, но податлива и мягка. Женщины слабы. Будь то кухарка из Брамена или глава Темных колдунов. Природа заставляет их подчиняться мужчинам. Иначе невозможно продолжение рода. Законы жизни суровее смерти. Жаль, демоны об этом забывают.

– Есть еще Белый ковен, – напомнил герцог и Аманд широко улыбнулся:

– Они ничтожны. Трусливые белые ведьмы никогда не говорили на Совете Междумирья ничего кроме «Да». Молчаливое повиновение – их удел.

Об этом знали все, и никто не воспринимал защитниц людей как сторону противостояния. Трех мнений на Совете не было никогда. Два весомых «Хочу» и одно беспомощное «Да» на любое предложение. Разве что Изабэль Дюбуа могла пойти против. Её дерзость граничила с глупостью, но другой белой ведьмы в союзниках у Данталиона пока не было. Нет, она не выступит в открытую против Берита. Но роль мишени для гнева Мормоликаи исполнит виртуозно. Ничто не раздражало главу Темных сильнее, чем другая женщина, имеющая собственное мнение. А пока они будут грызться, как собаки, идея войны потеряет привлекательность. Превратится в женский каприз, высказанный с истерикой. Владыка подобного не потерпит и наложит печать запрета как минимум до следующего Совета. А за это время или Данталион согласится с войной или Берит от неё откажется.

– Еще партию? – спросил герцог, подходя к шахматному столу.

– Еще вина? – растянул губы в улыбке Аманд.

***

Границы между мирами на самом деле не существовало. Междумирьем красиво называли затерянное в пространстве место, где сходились воедино силы. В этом узле, будто в кармане камзола, спрятали круглый Зал совета. К нему из любого выхода портала тянулась каменная тропинка. Лишь у демонов и Темных колдунов хватало сил добраться сюда самостоятельно, а двух ведьм из Белого ковена всегда вели за руки, как беспомощных детей. Глупо, унизительно, затратно для Темных, но чего не сделаешь ради видимости сотрудничества? Демоны могли полноценно жить только в Аду, Темные не отходили от Источника, а в мире людей и те и другие лишались сил. Оставалась только физическая оболочка и природное обаяние.

В кармане, к слову, тоже невозможно расправить крылья и показать полную мощь, но пребывать сюда демоны любили в истинном облике. Крылатые герцоги, звероподобные маркизы, устрашающие губернаторы и короли появлялись в Междумирье и входили под мраморный купол Зала совета.

Давным-давно демоны и колдуны разделили мир людей на части и сообща решали, как извлечь из него наибольшую выгоду. Кругу, где обитал Данталион и Берит, достался не самый плохой кусок. В меру плодородный, в меру населенный. Альмадинское королевство на юге и Урраз на севере. Их-то и хотели столкнуть в войне. А пока следили издалека, как люди барахтались в первобытной дикости. Придумывали богов, строили им церкви, боялись демонов и сжигали на кострах своих единственных защитниц. Святая Инквизиция уничтожила вдвое больше ведьм, чем демоны за всю историю. Их души становились настоящими бриллиантами в любой коллекции. Когда-нибудь им расскажут, что это Темные забавлялись, посылая в мир пророков. Колдуны сочиняли учения и плодили религии. Они пытались завоевать все души сразу, в то время как демоны по-прежнему аккуратно таскали по одной.

Исчадия Ада проникали в мир бесплотными духами, находили жертву и внедрялись. Со стороны казалось, что у человека открывался невероятный дар, либо же он просто сходил с ума. И только короли и герцоги, могли протаскивать на земли людей собственное тело, как корову через игольное ушко. Настолько тяжелым был переход.

Данталион стоял на мраморных ступенях амфитеатра. Высоко стоял, как дозволял титул герцога. Выше только Владыка, первый среди королей, и глава Темных в своих ложах строго друг напротив друга. Остальные демоны и колдуны сидели на ступенях, спирально уходящих вниз до круглой арены. Туда должны прибыть белые ведьмы из Ковена.

Данталион ждал Изабэль и аромат сирени, который она всегда приносила с собой. Следил за ней с тех пор, как совсем юная ведьма впервые появилась на совете. Испуганно хлопала глазами и не понимала, что происходит. Очаровать её оказалось  легко. Герцог преподнес ей в подарок перстень, а потом отправил к людям исчадие Ада с посланием. Так они и общались. Одержимый человек находил дом ведьмы, выслушивал ответ и Данталион отзывал его. Почти романтично, если не вдумываться в суть.

В последних письмах он, как мог, разжигал в ней желание перечить Темным на совете. И туманно намекал на помощь. Изабэль отвечала благосклонно, но женское «да» никогда не стоило расценивать однозначно. Тем более, если женщина – ведьма. Наверняка затеет маленькую игру. Пусть, это даже забавно. Лишь бы не струсила в последний момент. Не каждый выдержит натиск Мормоликаи. Аманд на неё даже смотреть не хотел. Маркиз разложил волчьи лапы на ступенях, лениво зевнул львиной пастью и поджал змеиный хвост. Старый дворовый пес, а не демон. Данталион оскалился в усмешке, обнажив клыки. Даже позавидовал ему в какой-то момент. Чем выше стоишь на этих ступенях, тем меньше себе позволяешь.

Древняя эллинка Мормоликая больше напоминала статую, чем живую женщину. Казалось, если повернет голову, то шея переломится. С момента появления Данталиона на совете так и стояла в профиль. Правильный и греческий. Длинные черные кудри эллинка собрала в высокую прическу и украсила диадемой. Герцог не помнил цвета её глаз, едва ли когда-нибудь его замечал. Возможно, потому что холодного взора глава Темных вот уже несколько циклов не сводила с Берита.

Новый фаворит Владыки стоял подле него. Воин в красном мундире и с бледным лицом под цвет хитона Мормоликаи. Чем он её привлек? Что пообещал? Неужели был в постели лучше многих?

Ткань Междумирья содрогнулась от портальной вспышки. Герцог потянул носом воздух, ожидая знакомый аромат сирени. Но вместо него пришел сандал, кунжут и полынь. Девять кругов Ада, это еще кто? Рисунок силы тот же, но отпечаток духа другой. Совсем не похожий на Изабэль. Но определенно родственный, хоть и настолько слабый, что Данталион едва  различал его среди демонов и колдунов. Даже спутница ощущалась ярче. Заурядная охранительница с въедливым запахом полыни. Любительница ставить подножки и делать мелкие пакости. Слишком мелкие для Совета Междумирья. Что она тут делала?

Герцог шагнул на ступень ниже и переложил косу в левую руку. Длинное древко ударило по козлиным ногам, а хотелось переломить его через колено. Изабэль прислала вместо себя другую! Жалкая белая ведьма даже прийти на совет испугалась. Ничтожество. По-настоящему неприятный сюрприз. Настолько, что впору поздравлять Берита с победой. Что можно ждать от испуганного ребенка с огромными, как блюдце, глазами? Белая ведьма? Да неужели? Стебелек, дрожащий на ветру. Владыка не воспримет её всерьез еще до того, как Мормоликая вступит в игру. Это провал.

Герцог зарычал и ударил хвостом по ступеням. Утопить бы весь человеческий род во Флегетоне с тоски! Совершенно бесполезные создания!

***

После переноса в Междумирье тошнило, как в переполненной маршрутке летним днем с закрытыми окнами. Меня качало, мутило и гнуло к мраморным ступеням. В самолете взлет и посадка приятнее, а я всегда на них плохо реагировала.

– Селеста, встань ровно, – прошипела Камилла, и мне захотелось её ударить.

Достала. Вот извела за ночь и утро, что мы готовились. Бесконечные нотации, придирки и упреки. Селеста туда, Селеста сюда. Если я двадцать лет не учила этикет в принципе, что могла запомнить за один раз? Но кого это волновало?

В лапы к Темным колдунам меня отдали особенно пафосно и церемонно. Нарядили перед этим, как куклу, и выдали сто пятьсот инструкций, что им можно говорить, и что нельзя. Пригрозили, что за любую колкость я или магически пострадаю, или белых ведьм опозорю. Так что язык нужно держать за зубами. Будто это просто. Я бледнела, краснела, представляла кого-то хуже герцога Данталиона, а мужики оказались нормальными и даже симпатичными.

Тот, что взял меня за руку и утащил сквозь лопнувшую ткань мира, был высок, плечист и обаятелен. Мода на одежду у них была, как у наших бедуинов или арабов. Штаны-шаровары, короткие жилетки и чалма. У обоих по загорелым рукам змеились черные татуировки с золотистыми каплями не то краски, не то металла. Никаких животных, людей или надписей. Невероятно сложный орнамент. Мне даже почудилось, что татуировки живые и подвижные. А что? Почему нет? В итоге я настолько неприлично долго пялилась на полуголых колдунов, что Камилла пнула меня по ноге.

Говорили Темные мало. Языкового барьера не было, они просто не болтали зря. Взвешивали каждое слово и выдавали мысли, словно под роспись в журнале. Солидные мужики. И не самые слабые среди своих, как мне намекнула одна из ведьм Ковена, что присутствовала на встрече с ними в доме Аморет.

Поэтому услышав команду: «Позвольте вашу руку, мадемуазель», я смело коснулась ладони колдуна. Он сжал мои пальцы очень крепко, но боли не причинил. Закрыл глаза, сосредоточился, и тут я убедилась, что татуировки действительно живые. Рисунок вспыхнул золотыми пятнами и заплясал на коже. Красиво, черт, я аж засмотрелась! Колдун открыл глаза, сказал «Иррик нам» и меня со всей дури приложили дубиной по темечку. Ай, до сих пор башка гудела. Ну, какой же гадкий этот переход!

– Мадемуазель? – вежливо откашлялся колдун, но руки с живыми татуировками больше ко мне не протягивал. – До конца совета я вынужден откланяться.

– Да без проблем, – машинально ляпнула я, и Камилла пнула меня еще раз. Но колдуна ответ устроил. Надо же. Темный поклонился, а потом ушел от нас вверх по ступеням вместе со своим другом.

– Вопиющая бестактность, – проворчала Камилла. – Мне стыдно за тебя.

«Смотри не взорвись», – не очень вежливо, но хотя бы мысленно пожелала я ей.

Зал совета напоминал Колизей до того, как его разрушили варвары. Что-то такое рисовали на иллюстрациях в учебниках истории и показывали в познавательных фильмах на канале Культура. Вот только места в гигантском зрительном зале занимали совсем не люди. Данталион на гравюре показался мне отвратительным? Мамочки, как же я поторопилась с оценкой. Да он был душкой по сравнению с этим зверинцем!

Демонов собирались по частям из разных животных, вытягивали, скручивали и отрубали то, что не удавалось пришить так, как нужно. Затошнило меня на третьем бароне или маркизе. Заглядывать на ступени выше шея болела. А зря. Откуда-то оттуда меня прицельно рассматривали. Нет, на двух белых ведьм посреди сборища демонов и колдунов пялились все, но щеки у меня горели от какого-то одного взгляда. Он чувствовался каждой клеточкой тела и доставал до печенок.

– Ты главное помалкивай, дитя. На Владыку Ада и Прекраснейшую даже смотреть не смей. Если им что-то не понравится, нас могут убить, – прилипла с наставлениями Камилла. Надо же, опытную ведьму трясло от страха и передергивало от отвращения. А я думала, она привыкла к колдунам и демонам, раз уж жила с ними по соседству.

– Хорошо, тетушка, – устало повторила я в сотый раз. – Буду кивать и улыбаться, пока челюсти не сведет.

Да, я её задевала, как могла. Раз уж Селеста слыла неучем и лентяйкой, то можно было не подстраиваться под витиеватую местную речь. Однако перегибать не стоило. Особенно в таком месте и при таких обстоятельствах. Заряд бодрости кончился, яда на колкости Камилле не хватало, и в ногах уже вовсю ощущалась слабость. Черт, я ведь на полном серьезе в месте под названием «нигде» в окружении самых опасных, мерзких и отвратительных существ. Это не сон, не бред и не моя фантазия. Если до этого я храбрилась и кривлялась, то после первого же взгляда на Владыку онемела и застыла статуей. Сгусток пламени в рогатом шлеме и мантии из самой беспросветной  темноты. Настолько величественный и ужасный, что я слышала шепот сожранным им душ и тянулась к ним. Жизнь – тлен и не стоит ничего. Вот оно счастье – окунуться в темноту и стать её частью. Я иду.

Тьфу, мамочки. Нет-нет-нет. Больше никогда ни одного черта не помяну вслух! Лучше без языка остаться, чем еще раз почувствовать себя на краю того самого настоящего Ада.

– Да начнется совет Междумирья! – прогрохотал верховный демон, а я вытерла мокрые ладони о платье.

Главное, пережить все молча и не грохнуться в обморок от слабости. Камилла любезно взяла на себя переговоры и по решению Ковена собиралась настаивать на уменьшении присутствия демонов в мире. Ведьмы подготовили доказательства в письменном виде и передали с Камиллой амулеты с отпечатками духа убитых сестер. По их замыслу рогатые исчадия Ада должны устыдиться, вспомнить об изначальных договоренностях и согласится урезать аппетиты.

Что за бред? Ага, прям-таки разбежались. По мне, так легче с колдунами подружиться, чем хоть как-то ограничить демонов. Кстати, почему ведьмы презирали Темных я так и не узнала. Вроде нормально общались. Вон и главная у них выглядит, как обычная женщина. На гречанку похожа. Интересно, на каком языке сейчас будут говорить? Я хоть что-нибудь пойму?

Вступительной речи не было. Секретаря не выбирали, повестку дня не оглашали, а сразу перешли к делу. К ограждению ложи выступила глава Темных. Гречанку звали Мормоликая и обращались к ней «Прекраснейшая». Ну, хоть не врали. Женщина действительно была сказочно красива.

– Совет дал клятву оберегать мир людей и никогда от неё не отступал, – зазвучал её голос. Высокий и чистый, как у оперной певицы. –  Но слуги наши приносят пугающие вести. Люди перестали рачительно относиться к дарованным им богатствам. Правители погрязли в жадности, заботятся лишь о собственной выгоде. Два королевства, некогда жившие мирно, на грани войны. В это нелегкое время простой народ, как никогда нуждается в нашем внимании и мудрой опеке.