Наследница Каменной пустоши

***

Оставшийся день прошел относительно мирно. Я сделала уборку в гостевых спальнях, встретила курьера, доставившего продукты, приготовила ужин, а потом почти до самого вечера разбирала тетушкины шкафы: один в прихожей и два – в спальне. Была у меня робкая надежда раскопать там что-нибудь интересное, но, увы, ничего стоящего обнаружить не удалось. Зато я собрала три больших узла ненужной одежды и договорилась с Людкой, что та отвезет их в ночлежку на Покровке.

– Избавляешься от старого хлама? – хмыкнула подруга. Она не удивилась моему звонку. Людка вообще никогда и ничему не удивлялась.

– Ага, – ответила я. Мысль о том, что мной нарушен десятый пункт завещания, вызывала легкое беспокойство, но я решила не обращать на него внимания. Вряд ли Евгений Борисович будет проверять каждую тряпку. И потом, большую часть вещей тети Леки я пока оставила, и шкафы по-прежнему были заполнены ее дорогими вечерними платьями, шубами и удивительно красивыми костюмами.

– Ну и правильно, – наставительно заметила подруга. – Вместе с этим хламом уйдет негативная энергетика твоего наследного теремка.

– А чего это она негативная? – озадаченно уточнила я.

– Ну, как же? Тетка твоя одна жила, без мужика?

– Одна.

По крайней мере, последние пятнадцать лет. В один из очередных «творческих» запоев Аркадия Леонтьевича тетушка собрала вещи мужа в два больших чемодана и вывезла их, а заодно и самого супруга, на дачу. А потом пошла в ЗАГС и подала заявление на развод. Леокадия Серафимовна всегда была скорой на расправу, такой уж характер. Аркадий Леонтьевич потом долго умолял жену о прощении, но тетка была непреклонна. «Мне твоя художественная натура уже в печенках сидит, – заявила она. – Пей со своими гениями дальше, а про меня забудь». Я тогда была маленькой и не очень хорошо понимала, почему добрый и веселый дядя Каша, который умел рисовать разных удивительных животных и яркие фантастические цветы, больше не может жить вместе с нами, но мама велела не приставать к тете Леке с вопросами, и мне пришлось послушаться.

– Вот видишь, – нравоучительно заметила Людка. – Значит, у нее в доме энергетика плохая. Непригодная для личной жизни. Тебе нужно все ее старье выкинуть и сделать полный ремонт, тогда и мужик в доме появится.

Людка увлекалась фэн-шуем и всякими восточными учениями, поэтому всегда была готова помочь дельным советом.

– Может, ты и права, – покладисто согласилась я, вспомнив о своем госте. – Главное, заехать не забудь.

– Не дрейфь, – фыркнула подруга. – Вечером буду.

В итоге она заявилась ко мне после работы, мы погрузили огромные тюки в ее старенькую девятку, и Людка лихо вырулила со двора.

– Вот увидишь, скоро мы на твоей свадьбе погуляем, – на прощанье крикнула она.

– Очень надеюсь, – с сомнением протянула я и отправилась в тетушкин кабинет.

А там, усевшись за бюро, сосредоточилась и внимательно огляделась. Мне казалось, что если как следует настроиться, я снова увижу какое-нибудь видение и смогу найти разгадку старого дома.

Время шло, я вздыхала, крутилась на стуле, таращилась по сторонам, но ничего не происходило. Ни шумов, ни шорохов, ни явлений почившей родственницы. Одним словом – невезуха.

За окном окончательно стемнело, и мне стало не по себе. Спрашивается, чего я тут сижу? Кого жду?

Ответить на эти вопросы не успела. Дверной звонок звякнул, сбивая экстрасенсорный настрой, и залился пронзительным звоном. Я машинально бросила взгляд на часы. Восемь. Похоже, мой постоялец вернулся раньше, чем обещал. Сердце радостно подпрыгнуло.

Накинув тетушкину шаль, я выскочила во двор, торопливо пробежала по дорожке и открыла калитку.

– Добрый вечер, Лерочка, – раздался хрипловатый баритон.

В свете фонаря мне улыбался Стахов. Высокий, в небрежно наброшенной на плечи куртке, со слегка отросшей за день щетиной и смеющимися глазами. Видно, его день, в отличие от моего, прошел плодотворно. Наверняка не обошлось без какой-нибудь фифы.

– Добрый, – я расстроенно вздохнула и посторонилась, пропуская гостя.

– Вы меня дождались, – улыбка постояльца стала еще шире. – Я польщен.

– Напомните мне выдать вам запасные ключи, – не разделила я его восторга.

– Лерочка, что с вашим настроением? – удивленно посмотрел на меня Стахов.

– А что с ним?

Я вошла в дом и остановилась, наблюдая, как Лекс снимает куртку.

– Мне кажется, вы чем-то расстроены, – повесив одежду в шкаф, заметил постоялец. Он провел рукой по волосам и обернулся ко мне. Светло-карие глаза снова заблестели золотистыми искорками.

– Ужинать будете? – вместо ответа спросила я.

Хорошее настроение гостя почему-то не внушало мне оптимизма.

– Я бы не отказался от чая, – снова улыбнулся Стахов.

Ясно. Уже успел где-то поесть. Мысль о неизвестной дамочке приобрела более выраженные черты. Я почувствовала, как в душе заворочалась ревность.

– Хорошо. Приходите на кухню, – задавив ее ростки, вскинула голову и обворожительно улыбнулась. Подумаешь, дамочка. Еще посмотрим, чья возьмет!

– Дайте мне пару минут, – заинтересованно посмотрел на меня Лекс. В его лице что-то неуловимо дрогнуло. Оно на миг как-то странно изменилось, черты заострились, глаза потемнели.

– Не задерживайтесь, – кивнула я, решив не обращать внимания на непонятные странности.

Лекс довольно усмехнулся, прижал к груди кожаную папку и отправился в сторону своей комнаты, а я немного понаблюдала за движениями его… м-м-м… ягодиц и пошла на кухню, готовить чай.

Хотя в доме у тетушки была огромная столовая, я обычно предпочитала есть на кухне. Так мне было привычнее. Все двадцать три года моей жизни прошли в обычных малогабаритных квартирах, и нынешние буржуйские хоромы вызывали у меня нечто вроде клаустрофобии наоборот.

Бухнув на плиту чайник и расставив чашки и тарелки, я отправила в духовку завернутое в лаваш мясо с тертым сыром и помидорами, сделала бутерброды с бужениной, выложила на подставку для торта свежеиспеченный бисквит и заварила чай.

Оглядев творение своих рук, довольно улыбнулась. Выглядело все красиво и аппетитно.

– Я тут вина купил, – заходя на кухню, жизнерадостно заявил Лекс. – У вас штопор найдется?

– Был где-то, – кивнула я, наблюдая, как постоялец водружает на стол бутылку красного. – Сейчас поищу.

Я выдвинула ящик шкафа и задумчиво уставилась на бесчисленные чайные ситечки, щипчики для сахара, мерные чашечки, всевозможные приспособления для выпечки и десяток разнокалиберных шумовок и половников. М-да. С выпивкой отношения у меня были эпизодическими, тетушка алкоголь тоже не жаловала, поэтому найти в ее кухне штопор оказалось делом нелегким. Пришлось проверить несколько ящиков, прежде чем я обнаружила древнюю складную открывашку.

– Как бы она прямо в руках не развалилась, – с сомнением пробормотал Лекс, аккуратно ввинчивая штопор в пробку. – Ну-ка! – он осторожно потянул за рукоятку и легко открыл бутылку.

– Чувствуется большой опыт, – усмехнулась я.

– Не буду скромничать, – обаятельно улыбнулся Стахов. – Люблю дегустировать хорошие напитки.

Он достал из буфета бокалы и ловко разлил вино, а я вытащила лаваш из духовки, сложила горкой на блюде и поставила на стол.

– Выглядит аппетитно, – оценил мои старания Лекс. Он занял кресло, устроился в нем с максимальным удобством и поднял бокал. – Лерочка, я хочу выпить за наше знакомство, – проникновенно глядя мне в глаза, заявил постоялец. – Я рад, что судьба свела нас в этом доме, и очень надеюсь, что вы позволите мне узнать вас поближе.

Какие слова! Я слушала Стахова, и в душе моей расцветала надежда. Вспомнились Людкины слова о свадьбе, образ неведомой дамочки отступил, сердце радостно забилось, и мысли приняли совершенно определенное направление – марш Мендельсона, белая фата, проникновенная речь сотрудницы ЗАГСа. А что, может, хоть в этот раз мне повезет? Вдруг Лекс окажется именно тем, кто мне нужен? И череда неудачных знакомств наконец закончится?