Криптомнезия

– Сам ты говно, – Ибрагим продолжал вспоминать языком уже по передним зубам, – черника и брусника всегда были имбой к мясу.

– Бля, но не в шаурме же!

– А что такого? Я вот обычную есть не могу после того, как ту попробовал. Я пытался как-то дома такую сделать…

– И говно получилось, а? – Лёша подтрунил.

– Потому что у меня лаваш был не такой и овощи. Там надо было, короче, не огурцы и помидоры класть, а…

Параллельные разговоры шли не пересекаясь, как не пересекались левая и правая границы дороги. Юра рассказывал Лёше про «метафизику бизнеса», Ибрагим и Кирилл спорили о еде. От такого сочетания разговоров воздух в салоне был и томным, и голодным одновременно.

Времени было немного за полдень, то есть самое противное для противников жары. Заветная концовка дороги «туда» (она же завязка дороги «обратно») была близка. Дважды между порослью кустов и деревьев Юра видел водную гладь, но она мигала слишком быстро, что бы он успел хлопнуть кого-нибудь по плечу и показать в окно.

После проезда нескольких билдбордов про опасность быстрой езды и недвижимость в Калининграде, карнавал-мобиль въехал в деревенский некрополь. Заброшенные жилые чахлости, зелень, бежевый монолит здания местной администрации, когда-то цветные заборы, уныло-яркая вывеска «продукты» с красными толстыми буквами на выцветающем в оливковость фоне, светофор. Сонно волоклась пара старушек.

Жилой отрезок дороги заставил ползти медленно, но после всех знаков Кирилл снова набрал скорость. Провожал из некрополя не дорожный знак, а билдборд. Строительная компания «Перпетуум» в лице нарисованного человека с головой-молотком отчитывалась о спектре услуг:

– Проверим

– Починим

– Построим

– Блин, ребят, а как думаете, Юля со мной после выпускного согласится погулять? – Лёша давил на лице прыщ, разглядывая себя в зеркале заднего вида.

– От зеркала отвались, – буркнул Кирилл.

– Да никого на дороге нет, че ты? Я просто думаю: позориться или не звать.

– Нравится, что ли? – Ибрагим скорчился ехидно.

– Ибря, – Лёша оторвался от зеркала, чтобы очень серьёзно посмотреть на Ибрагима, – сейчас вообще не об этом.

– Ну ты, конечно, мда.

– Это ещё почему? – тем же серьёзным взглядом Лёша посмотрел на Юру.

– Ты ещё недавно с Дашей хотел. Она на тебя даже гадала, я слышал – ровным голосом сказал Юра, очень внимательно читая что-то в телефоне.

– Ахахах, чего?! Даша?! – Кирилл снова оторвался от дороги, чтобы посмотреть на краснеющего Лёшу.

– Ахахаха, симп, блин, – Ибрагим удовлетворился видом смущённого (и жалеющего о поднятии этой темы) Лёши и повернулся к окну, – а так да, Юля получше будет. Год назад не особо была, а в этом году у неё сиськи выросли, и ваще стала.

Дальнейший разговор после паузы пошёл о совсем другом, но в салоне ещё недолго висела коллективная мысль о том, ни Кириллу, ни Ибрагиму, ни Лёше, ни Юре после этого лета не придётся отмечать развитие тел одноклассниц. Никогда.

Меньше чем через три километра от некрополя после перелеска завиднелось. Пассажиры увидели. Стремительно и неуклюже, махая руками, человек из-за деревьев. Его ноги перебирались словно сами по себе, ступали неровно – можно было решить, будто они на каждом шаге подворачивались. Одна рука активно и высоко, вторая – медленно, бессильно. Крик усталого бледного лица. Приближался к обочине. Кирилл замедлил ход.

– Стой-стой, ты че творишь?! – Ибрагим схватил Кирилла за плечо.

– Человеку нужна помощь.

Машина и изнеможённый человек из леса сближались.

Юра и Лёша прильнули к окну, чтобы разглядеть незнакомца с обочины. Шаркающий лысый мужчина старше средних лет. В убитой кожаной куртке, всеми способами измазанных джинсах и облепленных глиной берцах. Грязная сумка с надписью «ZIP».

Полная остановка транспорта. Лысая голова низко проплыла под правыми окнами, потом под лобовым. Кирилл заглушил музыку. Ибрагим сидел с выпученными на окно двери глазами, не моргал. Юра тихонечко заблокировал большую салонную дверь и, судя по опустевшему лицу, прислушался. Лёша возбуждённо наблюдал за ситуацией, дёргал ногой.

– Помогите.

Бритый мужчина встал перед опущенным стеклом Кирилла.

– Что случилось?

– Бандосы.

Кирилл обернулся в населённый Ибрагимом, Юрой и Лёшой салон. Ему нужно было мнение друзей. Ибрагим помотал головой (и случайно пересёкся с незнакомцем взглядом), Лёша из-за кресел кивал головой с улыбкой на лице. Юра не успел взвесить все «за» и «против», поэтому его голова была неподвижна. Решение пришлось принять Кириллу:

– Ну, садись.

Три трудных шага по асфальту. Юра отпер дверь. Отражённое от асфальта солнце влилось в полость карнавал-мобиля.

Шрамированный с опухлостями бледный глобус со складками вокруг каждой черты смотрел страдальческими голубыми впадинами. Присмотрелся исподлобья к Юре и Лёше. Влез в салон. Юра и Лёша подальше от нежданного пассажира. «Не воняет, не бомж хотя бы» – Лёша рассматривал пришельца. Не только он – все четверо изучали пятого. Наизучали следующее: наколки на покрытых запёкшейся грязью пальцах с перевязанными бинтами кончиками, сбитые костяшки, глина на всей одежде, майка-алкоголичка, может быть, когда-то белая, объёмное тёмное пятно на месте левого уха, подбитые глаза, вбитый, заживший, а потом, видимо, снова вбитый опухший нос, сросшийся с остальным лицом. Неизвестный находился в плохом состоянии.

– Нам бояться? – спросил Кирилл с тщательно замаскированным беспокойством.

Подобранный издал стон, пока усаживался. Взглотнул и ответил:

– Нет.

Очень хриплый голос.

– Может, скорую? – Ибрагим смотрел на раненного, но обращался к Кириллу.

– Еблан? – шепотом Юра одёрнул друга от глупой идеи.

– А ты кто? – спросил Лёша без тени беспокойства.

До Лёшиного вопроса взгляд раненного был окрашен только радужкой и болью. После вопроса взгляд нового пассажира мимолётно окрасился удивлением и надеждой.

– Рома Ногтев.

– Как это ты так?

Рома Ногтев издал выхлоп с кашлем, измерительно-твёрдо смотря на твёрдо-любопытно смотрящего Лёшу. Начал.

Чёрная кабина карнавал-мобиля, как блестящая клякса чернил на бумаге, отсвечивала на лоне природы. Десять минут назад она снашивала резину о забывшей ремонт дорогу. Остановлена на обочине, в метре от канавы, совсем рядом с по-летнему пышным естественным хромокеем. Лиственный хромокей, тянущий к небу свои текстуры, служил автомобилю красивым фоном, а для местных существ – всем обозримым пространством. О чём-то своём птицы, тихонько о насущном грызуны и насекомые. От ветра скандировали деревья. В хромокее хранили молчание затаившееся. Пристально из фона следили за карнавал-мобилем.

– Свои обидели, – трясущейся рукой Ногтев держал сигарету, – братки не поняли, что отойти хотел. Без шума выйти нахер, без хуйни. А надо было втихую…