Криптомнезия

Юра за ним.

– Почему тебе не похуй на бандюгана? Это ты из-за этого взбесился, а не из-за того, что нас на бутылку посадят заодно с ним.

– Бля, Юр, ну нафига ты спрашиваешь?

– Да потому что, блять, что с тобой? Офигеть – проснулась в тебе доброта, и добротой этой хотел надавать Ибре, хорош!

– Так, стой, а что, по-твоему, надо было его ваще бросить? Или сдать сразу?

– Я этого не говорил.

– Ну так всё! Забили, – выдохнул, – расскажи ещё немного про корпоративную волю эту. Или как ты её там назвал.

«Забили» в смысле «если мы продолжим говорить об этом, точно поссоримся». Юра забивать не собирался, но значение Лёшиного «забили» знал. В рассказе про «корпоративную волю» постепенно успокоился, потому что это помогло ему дистанцироваться от случившегося.

Смесь честно усвоенной школьной программы, научпоп видео, эрудиции и умения строить аналогии делала из Юры интересного собеседника. Идея «корпоративной воли», чистый продукт криптомнезии, заключалась в следующем: бизнес и общество развиваются с той же логикой, что и животный мир. По мнению Юры, всё держалось на «закономерности» и «подчинении» (и никак не на «oranus»).

«Закономерность» – это закон реальности, который невозможно преодолеть. Это законы живого, законы физики, законы общества – все открытые и неоткрытые «правила игры». «Подчинение» – это единственный выбор, доступный индивиду, способного осознать «закономерность». Заключается этот выбор в том, что ты живёшь в «закономерности», всецело ей подчиняясь, даже если ты сопротивляешься.

«Корпоративной волей» Юра назвал эту идею из-за того, что, во-первых, ему нравилось это словосочетание, во-вторых, это было весьма иронично. Корпоративная культура предполагает существование какого-то владельца компании (хотя бы держателя контрольного пакета акций), с которым знакомы очень немногие её сотрудники. Владелец может особо и не разбираться в конкретных делах: для того есть менеджеры, сотрудники, маркетологи и другие. Это они развивают компанию, в соответствии с «закономерностью» из-за своей подчинённости.

Выходило так, что начальником «всего сущего» была как раз недоступная полному познанию «закономерность», у которой все были в подчинении. Было в этом что-то приятно-теологическое, Юра гордился этой выдумкой и был благодарен Лёше как слушателю за возможность продемонстрировать плод «своего» интеллектуального труда.

– Охуеть.

Двое уже подходили к Юриному дому, девятиэтажному панельному монолиту, серому и лишённому отличительных черт. Стеклённые балконы светились ворованным солнцем. Со стороны подъезда, где остановились Лёша и Юра, всё было в тени: заросшая и ржавая детская площадка, тропинка к дремучей скамейке, окружившие урну окурки. На скамейке сидела одинокая старуха, неодобрительно глядевшая на Юру и Лёшу.

Оба её знали – это была Вера Дмитриевна. Она устраивала скандалы по поводу и без из-за Кирилла, Ибрагима, Юры и Лёши. То ей не нравилось, что они сидят на «её» скамейке, то поднимала шум из-за курения, то обвиняла их в живодёрстве (в тот раз они нашли котят и искали им убежище). Видя компанию друзей вместе, могла необоснованно и громко поносить их за мусор во дворе или шум по ночам. Лёша усугублял: ему нравилось подначивать её и провоцировать. Друзья не возражали и даже смеялись над лярвой вместе.

За разговором нервную Веру Дмитриевну Лёша и Юра не заметили.

– И всё-таки, Лёх, – Юра прервал совсем пустое разглагольствование Лёши о планах стать «мега-богатым», – почему ты так к этому бандиту? Ты же впервые его видел.

– Эх, – Лёха после «лекции» улучшился в настроении, поэтому «созрел» обсудить произошедшее, – жалко его стало, что его свои кинули. Так же ведь с каждым бывает. И ещё он ищет мести: ты же слышал, что он про сумку сказал? «Чтобы выкусили» – вот это у человека цель. Могу поспорить, эта сумка ему тяжело досталась. Просто захотелось, чтобы у его бывших «друзей» жопа горела. Ты ж видел, в каком он состоянии был. Нам помочь ничего не стоит же.

– Вот лишь бы реально не стоило.

– Да брось.

– Да вот не знаю! Вечно тебе на задницу каких-то приключений надо.

– А что мне, всю жизнь пропустить что ли?

В том, как Юра покосился на Лёшу после этого его вопроса, были смягчённые до внешнего безразличия презрение и осуждение за опасный инфантилизм.

– Как бы ты не насмотрелся в жизни на всякое с такой-то позицией.

Лёша ничего не ответил. Ответил ему взглядом «не слишком ли ты серьёзный?».

– А вот я за то, чтобы быть в безопасности. Это тоже та ещё задача.

– Верю, – грубая интонация от Лёши, – ну всё, пока, братец.

– Давай.

На том и разошлись.

Юра скользнул в подъезд, откуда дунуло прохладой. Лёша развернулся идти к своему дому и заметил Веру Дмитриевну.

– А мы теперь с бандитами! Скоро всех грабить будем!

Не услышала.

– И насиловать!

– Паразиты! – старая откликнулась и погрозила кулаком со своей скамьи, – полицию вызову! Сдам всех!

Уже в улучшенном настроении Лёша пошёл домой.

Родной Лёшин Гехимнисбург. Чудный маленький городок к югу от Калининграда. Хоть и провинция, но в городе было как будто всё: торговые центры, клубы, гигантский неотреставрированный театр, каток, ресторан «аППетит», свежеотстроенная стеклянная библиотека, тупиковый вокзал, бизнес-центр и много-много другого. Лёше не хотелось провести свою жизнь в этом городе, потому что в Гехимнисбурге, как ему казалось, ничего и никогда не происходит. Противопоставлять себя сонной атмосфере малой родины было интересно, но тяжело и утомительно. Хотелось увидеть насыщенную жизнь, хотелось встряски, крайних эмоций, удивительного, непознанного. Такого Гехимнисбург как будто не мог предложить.

Мало машин, широкие тротуары, извилистые тропинки, мусорные контейнеры с душой нараспашку, голуби асфальтового цвета. Лёша добирался домой. Дворы, поделки из шин (от лебедей до гусениц), множество кошек, дети. Вот уже дошёл и до своего серого панельного монолита в девять этажей. Дом.

Всего-то второй этаж. Привычное быстрое взбирание по лестнице – родная лестничная клетка, родная криво висящая картина «Утро в сосновом лесу», родное реагирующее на звук освещение. Обидно было за план «Двадцать восьмое июня», Лёша решил обязательно обсудить с ребятами новый план, например «Тридцатое июня» или «Первое июля».

Квартира Мебелёвых. На пороге перед дверью коврик для ног с портретом Михаила Сергеевича Горбачева, внутри квартиры ещё один коврик – Борис Николаевич Ельцин. Оба коврика куплены Лёшиным отцом, оба коврика обозначают отношение главы семейства к этим двум историческим личностям.

За приключениями дня Лёша успел проголодаться, поэтому после вытирания обуви о лица президентов он пошёл на кухню. Просторная, с пустым чистым столом в центре, светлая и приятная. Из холодильника Лёша достал кастрюлю супа, начерпал себе в миску, поставил в микроволновку. Миска докрутилась до теплоты, её содержимое стало пригодным в пищу, микроволновка пропела мелодию окончания работы. От запаха наваристого супа в животе урчало, трапеза должна была вот-вот начаться. Лёшу задерживал поиск подходящего видео на «Ютубе». Под щи Лёша нашёл себе ролик «Люди, о которых лучше не знать: Семён Рокин».

Перед просмотром Лёша вынужден был «насладиться» трейлером нового фильма. Многозначительные выражения лиц звёздных актёров, вспышки, пафосные фразы на чёрном фоне, взрывы, короткие вырезки из экшен-сцен, нагнетающая музыка – броский ролик на пятнадцать секунд. Фильм «Война всего хорошего против всего плохого» шёл в кинотеатрах уже неделю, все, даже не смотревший Лёша, уже успели вынести вердикт картине.

– Какое говно сейчас только ни снимают.

Началось желанное видео.

– Эпоха. Этим словом называют события во времени, которое можно как-то обобщить. Эпоха диско, эпоха ренессанса, эпоха компьютерных технологий. По названию всё понятно, не так ли? Не все одинаково поймут название «эпоха девяностых». Для зарубежья это время активного вхождения технологий в жизнь и политических потрясений. Для нас, для россиян, это то же самое, но неспроста у нас рядом с «девяностые» всегда идёт «лихие». Сегодня мы поговорим об одном из тех людей, что сделали эту эпоху такой «лихой».

– Семён Олегович Рокин, гражданин 1960-го года рождения, уроженец Гехимнисбурга.

«Ничего себе, земляк», – подумал Лёша, хлебая суп. Обычное для жителя маленького города удивление от упоминания его городка, отмечаемого не на всех картах.

– Возможно, не самая яркая личность своего времени, но дьявол, как говорится, кроется в деталях – Рокин целиком и полностью продукт своего времени, настоящий бандит, или, как принято говорить сейчас, успешный предприниматель. Перед началом нашего выпуска хотим порекомендовать вам стриминговый сервис – «Натфлекс». Многие очень просили – они вернули ту самую акцию. Теперь вы сможете по этому промокоду снова получить доступ…

Лёша перемотал на минуту вперёд.

– Рокин – личность скандальная. На его счету фарсовая избирательная компания на пост депутата Ярославской областной думы, множество обвинений в домогательствах, косвенная причастность к громчайшим заказным убийствам того времени, мошенничество, рэкет, спонсирование терроризма. Более всего известен за организованное им предприятие по отмыву денег через маленький театр в Гехимнисбурге. Эта была невиданная наглость, за которую он как раз и отправился за решётку вместе с администрацией того самого театра…

Не верил своим ушам. Ему не представлялось, что его город могли показывать когда-то по НТВ, федеральному телеканалу. Заинтригован.