Криптомнезия

Она была красива, вежлива и голос у неё был добрый – ему приятно было именно у неё просить воспользоваться принтером или разузнать про адрес чего-либо в полках. На бейдже у неё было «Юлия Комарова. Библиотекарь». В своё время Витя вычислил её график работы, поэтому, идя в библиотеку, он всегда знал, будет там Юля или странная «Лариса Пирожнева. Библиотекарь».

«Большая библиотека имени П. Е. Левина» выделялась на фоне общей серости. Банальная округлая стеклянная крыша, декоративные башенки разного цвета, словно разбросанный ребёнком конструктор, ненатуральный газон с минималистичными скульптурами и большая стоянка – было похоже на что-то более значимое, чем хранилище книг.

Ещё издалека Витя приметил странное скопление припаркованных машин, да такое, что отпадали вопросы к необычной городской тишине. В культурном центре города что-то происходило, о чём он не знал. Выбор был прост: или развернуться и уйти домой, или приготовиться стать частью какого-то непонятного мероприятия. Он прикинул положительные и отрицательные стороны каждого варианта, но всё упёрлось в то, что Юля должна была снова работать только через два дня, а это значило, что он рисковал, заболев после уже пройденного пути, не выздороветь. Пошёл в неизвестность.

Витя перешёл дорогу, прошёл по залуженной дорожке к стоянке. Автомобили были припаркованы и по правилам, и с пренебрежением. Что бы ни происходило в «Большой библиотеке имени П. Е. Левина», оно уже собрало в себе большую часть участников. По затворничеству Витя не был в курсе каких-то событий в городе, ему казалось, он может тривиально послать с местного компьютера свою работу на конкурс.

Вите в глаза бросился мужчина, задумчиво смотрящий в сторону библиотеки. Лысая голова, морщины, шрамы, холодные, глубоко всаженные, сухие, холодные глаза – чисто уголовная наружность. Через плечо у незнакомца была перекинута пухлая чёрная спортивная сумка. Когда Витя его разглядывал, тот это словно почувствовал – покосился. Витя не выдерживал взгляд глаза-в-глаза, поэтому сразу потупился и поспешил идти дальше.

Дальше, на огромном крыльце, Витя физически упёрся в толпу. Составляющие толпу были разновозрастные, разодетые в странные пёстрые костюмы разных тематик: несколько русских офицеров образца 18-го века, куклуксклановцы, раввины, клоуны, нацисты в форме, люди в деловых костюмах, аниматоры в «животных» костюмах и многие-многие другие. Глаза разбегались, у Вити не получалось найти закономерность в костюмах. В толпе Витя не мог сойти за своего, за что ему было неловко.

Поднялась волна движения, ему не оставалось ничего, кроме подчинения. Его как-то засосало внутрь ?за его спиной оказался НКВДшник, а перед ним – куклуксклановец и кассир из «аППетита». Ряженое войско штурмовало наконец открытые двери. Весёлые разговоры, громкое коллективное дыхание, нетерпеливое мычание и отстуки обуви. Раздражение.

Обычно у входа стояли турникеты, проход через которые был возможен только по предъявлению читательского билета. Несколько раз Витя забывал пропуск, и его не впускала злобная старая вахтёрша, которая на самом деле его помнила. Турникеты были опущены, суровой надзирательницы не было – люди проходили свободно. Витя это понял не сразу, но как только понял, ему стало не по себе. Разгоняла это чувство несвобода от потока общего движения.

Не нравилось Вите, что ни Веры Дмитриевны, ни турникетов не было. Казалось, без даже этих смешных мер безопасности могло произойти что угодно. Фантазия рисовала множество страшных вариантов «чего угодно».

Постепенно свободной площади пола становилось больше – толпа начала куда-то утекать. Разодетые сбивались в тематические кучки: «русские офицеры» объединялись с «роскошными барышнями», люди с приклеенными увеличенными носами и бровями хохотали с «раввинами» и «папуасами», однородно забились в угол «нацисты», великовозрастные «пионеры» наводили коммуникацию с «сотрудниками НКВД» – то только те живые карикатуры, которые Вите было видно. Ещё ему было видно, что библиотека не выполняла свои функции в честь события.

Играла музыка. Лёгкая, весёлая, быстрая музыка была фоном для бурлящих разговоров и смеха. Витя узнал в ней зацикленную заглавную мелодию «Деревни дураков». К потолку был подвешен огромный дискошар, ненавязчиво рассылающий по залу наслоения синего на желтый, желтого на белый, белого на зелёный, зелёного на красный, красного на синий.

На первый взгляд мероприятие напоминало ему о детских лагерях со всякими «весёлыми станциями» или «весёлыми стартами». «Станции» на внезапном карнавале анекдотов выглядели как маленькие сцены с простыми декорациями. На станциях «дежурили» одетые в такие же, как и «гости», маскарадные костюмы. Их отличали яркие желтые бейджи. В декорациях станции показывали короткие сценки. Многие глазели и аплодировали.

Первую сценку в бедных декорациях Витя увидел под вывеской «тупичок». На возвышении стояли деревянный пустой стол и два стула. «Заведующий станцией» своим образом не соответствовал декорациям: худой лысый мужчина в очках. «Гоблин» стоял в стороне и был по-снобски серьёзен в сравнении с посетителями станции. За столом сидели двое в нацисткой форме. Витя застал весь этюд.

– Вы меня за дурака не держите, Штирлиц. Я знаю, что вы – советский разведчик. Не вижу смысла вас выдавать – война-то проиграна, да, но только не надейтесь, что свои вас примут! Расстреляют или в Сибирь сошлют, со всеми шпионами так.

– Не думаю, что так будет. Страна обо мне позаботится.

– О, как же! Бывшим шпионам не верят! Вот мог бы у вас бывший шпион управлять страной? Очень сомневаюсь.

«Штирлиц» спокойно улыбнулся и посмотрел на зрителей.

Сначала реакции не было, но потом, когда до большинства шутка наконец дошла, кольцо людей зашумело смехом. Витя шутку не понял. Он бродил по залам, натыкался на более оригинальные «сцены»: было что-то похожее на бар, имитация лодки, стенд с партами и школьной доской. На последней разыгрывался анекдот про Вовочку.

– Вороне бог послал кусочек сыру, – диктовала расфуфыренная женщина у доски с перевёрнутым учебником русского языка.

Одетый в маленький пионерский костюм мужчина тянул руку. «Учитель» повернулась к нему с наигранно-страдальческим видом.

– Марья Ивановна, – начал он имитацией детского голоса, – вы же говорили, что у нас бога нет!

«Учитель» вздохнула и закатила глаза.

– У нас и сыра нет, что нам теперь, и диктант не писать?

После этой реплики «Вовочка», «Учитель» и пионерская массовка, повернулась к зрителям. Все смеялись. Витя не любил анекдоты.

Ничего, кроме сценок из старых анекдотов, на первом этаже не было. Хотелось найти островок атмосферы деловой тишины в компьютерном зале, там сделать свои дела и тут же уйти. Но всюду были «Поручики Ржевские», «Штирлицы», «Русские», «Немцы», «Матросы», «Чукчи» и прочие хрестоматийные герои анекдотов. Мимо Вити прошла колонна фриков с бейджами «Дурак», «Бликман», «Кошкин», «Раскольников» и «Неваляйкин». Из их междусобойного бурчания, сделал вывод о том, что они – главное жюри.

Атмосфера была игривая, а Витя от этого был только в большем стрессе. Интереса к происходившему в нём было меньше, чем тревожности: оставался в библиотеке только в надежде найти работающий компьютер с интернетом.

Вите удалось пробраться через клубки ценителей бородатого юмора к проходу на лестницу. Обычно там располагались кружки, клубы и компьютерные залы – ничего из этого он там не нашел. Плакаты и фотозоны.

Из-за угла на Витю налетел кто-то неопознанный. Неопознанный был пухлый, в хорошем дорогом костюме, в начищенных туфлях. На пальцах-сосисках крепились массивные перстни, на запястье впечатанно застёгнуты золотые часы. Вите было любопытно, каково лицо столь богато одетого человека, но не решился поднять на него глаза.

– Хах, кхе, прости, – сказал незнакомец, выскальзывая из дверного проёма.

Витя ничего не ответил.

– А ты сегодня кто? Или без образа? Кхе-кхе. Надо с образом.

Продолжал молчать, не отрываясь от серой полоски между плитками на полу.

Мужчина рассмеялся.

– Надо в образе, – незнакомец помолчал, – может, тебе, кхем, усы нарисовать? Жиденькие такие. Сойдёшь за «инцела» из анекдота про Жан-Поль, кхе, Сартара!

Витя поморщился и подался назад. Анекдот про Сартара и инцела он не знал, но образ «инцела» примерять не хотел. Ему нужно было идти дальше по коридору и искать компьютер, а не позволять себя донимать грубому незнакомцу. И всё-таки терпел.

– А, ну усики и прыщи у тебя есть, можно зачесть. Кхе-хе. Маловато, но подойдёт. Так что ты, скажешь что-нибудь, кхе-кхе, артист?

Такие неприкрытые издевательства Вите приходилось терпеть только в интернете. К безымянному хаму в коридоре библиотеки на фестивале анекдотов он не был готов совем. Вертелись на языке классические «иди нахуй» или «отъебись», но, увы, язык Витя проглотил.

– Слу-ушай, – протянул богато наряженный толстяк, – а ты зарегистрирован? Кхех. С монеткой вообще?

– Нет. Уже ухожу, – Витя попробовал развернуться и уйти, но незнакомец позволил себе непозволительное – схватил его за плечо.

– Да брось, кхе-кхе, я же шутил, обиделся что ли? Тут вообще-то день такой, что все шутят. Не обиделся же? Кхе-кхе, не обижайся.

Неожиданно добрая интонация.

– Я ухожу, кхе, там меня заждались, без меня и начать, кхе-кхе, не могут. Держи мою монету, мне не нужна, – он протянул Вите монетку, размером с жетон метро.

Взял.

– Это, кхе, как карточка банковская, для местной развлекаловы. Захочешь анекдот оценить или в автоматы поиграть – прикладывай к терминалу. Кхе. Ну, я побежал.

Монетка оказалась у Вити. «Подарок и в Африке подарок» – подумал он и перестал обижаться на резкую нападку на свою внешность. Забеспокоился только, что теперь точно заболеет: и холодом улицы обдало, и обкашляли вплотную.

– Спасибо, – уже в спину промямлил Витя.

Пухлый уже побежал по коридору, Витино мяуканье тот уже не слышал. Даже затылок незнакомца не рассмотрел как следует: увидел только лысину и складки.

Всученная монета была чистой и блестящей. На одной стороне был изображен весёлый схематичный портрет клоуна. Фоном для клоуна был «водяной знак» из карусели. На другой стороне располагалась мелкошрифтная инструкция:

– Пополнять на кассе.

– Прикладывать.