Криптомнезия

– Пасты не напасёшься на такую щётку! – сказал он и выдавил на ёршик много пасты.

Реакция зала была однозначна: наверное, за сегодня ничего более глупого никто из присутствующих не слышал. Виновник конфуза ушел со сцены и отправился восвояси. Люди его обступали и оглядывались презрительно.

Вите захотелось уже уйти, так как «жемчужина» мероприятия, судя по всему, была парадом специфичного юмора. Остаться заставил следующий выступающий: на сцену вышел его знакомый, Юра, в костюме поручика Ржевского.

– Девушка, давайте познакомимся? Заранее предупреждаю: я не читал Сартара, у меня маленький пенис, у меня везде прыщи, у меня нет никакой работы, образования и я живу с мамой!

Толстяк переменил голос на более высокий.

– Нет, я не буду с таким ничтожеством знакомиться!

Он вернул прежний голос.

– Нда… А если я всё-таки прочту Сартара?

Эту шутку публика встретила относительно тепло, но до предыдущего поручика Ржевского не дотянула. Юра начал спускаться с лестницы, ему показывали больше пальцы – он всем улыбался. Витя с одной стороны получил удовольствие от удовлетворённого любопытства на счёт анекдота «про инцела и Сартара», с другой стороны – встречать знакомых он не любил и собирался как-нибудь избежать встречи.

Лабиринт торсов, ног и голов едва ли просматривался насквозь, но Вите случайно увидел: тучная фигура на миг достаточно долгий мелькнула между незнакомцами. Узнал в нём того самого хама, которого встретил на втором этаже. Он бы не придал этому никакого значения, но ему в голову врезалось убеждение, что нельзя оставить себе подаренный жетон, иначе случится что-то плохое. Например, заболеет.

Стал пробираться к толстяку. Витя не толкался, а пролезал через чужое личное пространство, не касаясь тел – выходило медленно, но спокойно. Неподалёку от группы скинхедов, один из которой пошутил про свидетельство о смерти для Ибрагима, он добрался до незнакомца в цацках.

На сцену вышел горбатенький старик. Он некоторое время разбирался, как правильно пристроиться к микрофону.

– Когда меня отправляли служить, комиссия показала, что я не вижу практически все цвета. Годным признали, назначили в ракетные войска стратегического назначения! На кнопки нажимать разноцветные, когда я цвета вообще не различаю. Спрашиваю: «нахер я вам такой?». Ответили: «ну слух-то у тебя есть – если что-то взорвётся, будешь глухих предупреждать».

Дедушка говорил неровно и внатяжку, но разборчиво. Слушатели дали аплодисменты скорее из уважения к преклонному, чем в оценку юмора. Старик этот, судя по возрасту, мог рассказывать анекдоты про Сталина ещё тогда, когда это было опасно для жизни. Раскланялся и побрёл со сцены, кто-то из толпы помог ему спуститься.

Витю заметил толстяк.

– О, парень, думал, ты уйдёшь сразу.

– Витя, ничего себе, привет! – из-за широкой спины хама выплыл некто разодетый в поручика со знакомым голосом. Это был Юра. Не вышло его избежать.

– Привет.

– Мне Киря сказал, что ты тут, но не думал, что выйдешь к нам! Как твои дела?

– Виктор, значит? Будем знакомы, – толстый протянул Вите руку, – Рокин Семён, организатор этого мероприятия. Ваши друзья как волонтёры помогали всё это устроить.

– Вы мне жетон дали, – Витя неуверенно и хлипко пожал протянутую ладонь, – хочу вернуть.

Вытащил из кармана монетку с клоуном, чтобы отдать Семёну. Тот же показательно убрал руки за спину.

– Это подарок, так не пойдёт. Как же ты тут тогда будешь оставаться?

– Да я уходить хочу.

У Вити голос всегда был тихий, но от его особого волнения и шума вокруг, он вовсе сделался беззвучным. Его не услышали.

– Вить, а у тебя что за костюм?

– Он инцел, – Семён ответил за Витю.

– Оригинально, – с какой-то преувеличенной интонацией отреагировал Юра. Должно быть, он таким ответом тонко процитировал какой-то анекдот, потому что Рокин рассмеялся. От смеха у него трясся живот и лязгала цепь на груди.

На сцену вышло сразу два человека. Первый был невесть откуда взявшийся Кирилл в своём образе Чапаева. Со сцены его костюм выглядел впечатляюще: парик, папаха, бурка, сабля, сапоги – весь комплект.

– Петька меня как-то спросил, почему я ношу красную рубаху, – Кирилл замялся и перестал попадать в микрофон, от чего часть анекдота до аудитории не дошла, – ну а он мне говорит, что он в бой тогда будет брать, эээ, коричневые штаны!

Откуда-то всё равно послышались вялые хлопки рук, так что Кирилл сошел со сцены медленно и с достоинством, грудью вперёд. Спускался в сторону своих Семёна и Юры. На горе Вите. Он бы незаметно улизнул от старых знакомых и противного толстяка, но, как на зло, толпа уплотнилась. Растолкать Витя никого не мог, а протиснуться было негде – в ловушке.

– Ну чего, как вам? – Кирилл прокопался к компании, – понравилось?

Семён Рокин даже не заметил появление Кирилла: переписывался с кем-то в телефоне, едва попадая своими толстыми пальцами по клавиатуре.

– Там, по-моему, по-другому было, ты переврал, – ответил Юра.

– Хэзэ, там так всё было.

– И ты в микрофон не попал в самой середине. Если бы я суть не знал, я б и не понял.

– Не попал? – скрытая досада в голосе, – ну и ладно. А как там по-твоему было? В анекдоте, в смысле.

– Типа, на красной рубашке не видно кровь. Потом их взяли в окружение или вроде того, а потом он просит подать свои коричневые штаны.

– Так я так всё и сказал! О! Витя! Всё-таки пришёл к нам?

– Угу. А скоро всё закончится?

– Не нравятся анекдоты?

– Слушай, а чего тебе та гадалка сказала?

– Он к той гадалке ходил? Серьёзно?

– А чё такого? Норм гадалка, мне напророчила успех.

Заговорили наперебой, про Витю забыли. Воспользоваться он этим не мог, потому что стена из тел продолжала уплотняться. На сцене продолжал выступать какой-то шутник, но его Витя уже не слушал – его кто-то толкнул в спину и пригвоздил локтем к Рокину. Семёна не покосило, стоял на ногах прочно, только взглянул на Витю с выражением «аккуратнее». Каким-то образом тучному Семёну хватало места даже на то, чтобы писать в телефоне, а щуплому Вите было страшно тесно.

– Бля, ну толкучка, – Юру тоже прижало.

– Скоро уже все уйдут, – сказал Рокин и убрал телефон.

– Хорошо бы! Кому пылесос-то отдадут? Или вы пока не знаете?

– Щас всё узнаешь. Так, Кирилл, пропусти-ка меня.

Кирилл тоже не мог двигаться свободно, но выпрямится так, чтобы Семён пролез расталкивать незнакомцев, у него получилось.