Код да Винчи 10+

Соньер опустил взгляд и заметил на своей белой льняной рубашке дырочку от пули. Маленький кровавый кружок расплывался в нескольких дюймах ниже грудины. Желудок. Военный опыт подсказывал, что жить ему осталось минут пятнадцать, не больше.

– Я сделал свое дело, – заявил альбинос и ушел.

Оставшись один, хранитель вновь перевел взгляд на железную решетку. Чтобы ее открыть, потребуется не меньше двадцати минут. К тому времени, когда его найдут, он будет уже мертв. Его охватил страх, гораздо более сильный, чем страх собственной смерти.

Необходимо передать секрет. Он собрал остатки сил и попытался подняться. С трудом вставая на ноги, представил себе троих погибших братьев. Подумал о живших до них поколениях и о миссии, которую им доверили.

Беречь неразрывную цепь знания.

Несмотря на все предосторожности… несмотря на все принятые меры безопасности… Жак Соньер остался единственным связующим звеном, единственным хранителем одной из самых важных тайн на земле. Дрожа от напряжения, он наконец встал.

Надо найти какой-нибудь способ…

Он в ловушке в Большой галерее, и на свете есть только один человек, кому он может передать светоч знания. Соньер окинул взглядом стены своей величественной тюрьмы. Картины из коллекции самых знаменитых мировых полотен, казалось, улыбались ему, словно старые друзья.

Кривясь от боли, он призвал на помощь все свои способности и силы, понимая: для выполнения почти безнадежной задачи требовалась каждая оставшаяся секунда его жизни.

Глава 1

Роберт Лэнгдон проснулся не сразу.

Его разбудил пронзительно-резкий, незнакомый телефонный звонок. Он пошарил рукой в темноте в поисках прикроватной лампы и включил свет. Прищурившись, осмотрел роскошную спальню со старинной мебелью восемнадцатого века, расписанные вручную стены и необъятных размеров кровать из красного дерева с балдахином.

Где это я?

На висящем на столбике кровати халате из жаккардовой ткани красовалась монограмма «Отель Ритц. Париж».

Постепенно в голове у него стало проясняться. Сев, он устало посмотрел в большое зеркало на противоположной стене. Ему ответил взглядом незнакомец – взъерошенный и изнуренный. Его обычно проницательные голубые глаза затуманились и запали. Сильный волевой подбородок был покрыт темной щетиной, а ярко выделяющаяся седина на висках расползалась в густых жестких черных волосах.

Роберт поднял трубку.

– Слушаю.

– Месье Лэнгдон, – раздался мужской голос, – надеюсь, я вас не разбудил?

Плохо соображая, Роберт посмотрел на часы на прикроватной тумбочке. Было 12.32 ночи. Он проспал всего час и чувствовал себя смертельно усталым.

– Это консьерж, месье. Прошу прощения, что потревожил, но к вам гость. Он утверждает, что это очень срочно.

Гость? Лэнгдон никак не мог прийти в себя. Его взгляд упал на скомканный листок на тумбочке.

АМЕРИКАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ПАРИЖА

имеет честь пригласить

НА ВЕЧЕР С ПРОФЕССОРОМ РЕЛИГИОЗНОЙ СИМВОЛИКИ

ГАРВАРДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА (США)

РОБЕРТОМ ЛЭНГДОНОМ

Лэнгдон тихо простонал. Его книги по религиозной живописи и символике невольно превратили его в знаменитость в мире искусства, и сегодняшняя лекция с показом слайдов о языческих символах в каменной резьбе Шартрского собора, видимо, разбередила консервативные души слушателей. Скорее всего, какой-нибудь не в меру ревностный исследователь религии проследовал за ним до гостиницы, чтобы утешить себя хорошей потасовкой.

– Простите, – ответил он, – я очень устал.

– Mais, monsieur[1 - Но, месье (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.], – не отступал консьерж, понизив голос до настойчивого шепота. – Этот гость – очень важная персона. И сейчас он поднимается в ваш номер.

Лэнгдон моментально проснулся.

– Вы пропустили человека ко мне в номер?

– Прошу прощения, месье, но не представляю, какой надо обладать властью, чтобы его задержать.

– Да кто он такой?

Но консьерж уже отсоединился. И почти тут же тяжелый кулак ударил в дверь номера.

Лэнгдон сполз с кровати и ощутил, как пальцы ног глубоко утонули в ковре. Накинув гостиничный халат, подошел к двери.

– Кто там?

– Мистер Лэнгдон, мне надо с вами потолковать. – Гость говорил по-английски с акцентом, но тон был резким, начальственным. – Я лейтенант Жером Колле из центральной дирекции судебной полиции.

Лэнгдон замер. Судебной полиции? Что понадобилось от него этой организации, выполнявшей примерно те же функции, что ФБР в США?

Не снимая цепочку, он приоткрыл дверь на несколько дюймов. За порогом стоял худощавый мужчина в синей форме с узким, изможденным лицом.

– Можно войти? – спросил Колле.

Лэнгдон все еще колебался и не спешил впускать гостя.

– В чем дело?

– Капитан просит дать ему консультацию в частном порядке.

– Сейчас? – только и сумел выговорить Лэнгдон. – Время за полночь.

– Я правильно понимаю, что сегодня вечером вы планировали встретиться с хранителем Лувра?

Лэнгдон почувствовал нарастающую тревогу. Они с достопочтенным хранителем Жаком Соньером договорились встретиться и поговорить за бокалом после лекции, но тот так и не объявился.

– Да. Откуда это вам известно?

– Мы нашли вашу фамилию в его дневнике.

– Надеюсь, с ним ничего плохого не случилось?

Полицейский тяжело вздохнул и просунул в щель между дверью и косяком сделанный «Полароидом» снимок.