Инферно

– Non parliamo italiano[13 - Не говорим по-итальянски (ит.).]. – Акцент у него был французский.

Одна из девушек укоризненно на него посмотрела и вежливо ответила, показывая на Римские ворота:

– Pi? avanti, sempre dritto.

Впереди, все время прямо, мысленно перевел Лэнгдон.

– Grazie.

В этот момент из-за туалетной кабинки незаметно выскользнула Сиенна и подошла к ним. Лэнгдон приветственно положил руку ей на плечо, и студенты заинтересованно уставились на привлекательную стройную женщину.

– Это моя сестра, Сиенна. Она преподаватель живописи.

– Я бы не прочь у нее поучиться, – пробормотал парень с татуировкой, и его дружки засмеялись.

Лэнгдон пропустил это мимо ушей.

– Мы приехали во Флоренцию подыскать место для годичной стажировки. Можно мы пойдем с вами?

– Ma certo, – ответила итальянка с улыбкой. Конечно.

Когда они подошли к полицейским у входа в Римские ворота, Сиенна завязала оживленную беседу со студентами, а Лэнгдон, сгорбившись, держался в середине группы, стараясь не привлекать к себе внимания.

Ищите и обрящете, подумал Лэнгдон, чувствуя, как учащается пульс при мысли о десяти рвах восьмого круга ада.

Catrovacer. Лэнгдон вспомнил, что с этими десятью буквами была связана одна из самых интригующих тайн многовековой давности, которую так и не удалось разгадать. В 1563 году эти буквы были нанесены на внутреннюю стену знаменитого флорентийского палаццо Веккьо на высоте около сорока футов, и разглядеть их без бинокля чрезвычайно трудно. Будучи на самом виду, эти буквы веками оставались незамеченными, пока в 1970-х годах их не обнаружил один искусствовед, теперь тоже очень известный. Несколько десятилетий он и другие исследователи пытались раскрыть их смысл, но, несмотря на многочисленные гипотезы, все их усилия оказались тщетными.

После бурных и опасных событий Лэнгдон радовался возможности снова оказаться в родной стихии. Как-никак, история искусств и древние тайны были ему куда ближе биологически опасных цилиндров и перестрелок.

Впереди к Римским воротам подъезжали новые патрульные машины с подкреплением.

– Обалдеть! – сказал парень с татуировками. – Похоже, тот, кого ищут, и вправду опасен.

Группа подошла к главным воротам Академии изящных искусств, где собралась толпа студентов, чтобы поглазеть на происходящее у Римских ворот. Охранник колледжа, нанятый за мизерное жалованье, рассеянно скользил взглядом по студенческим пропускам – проводимая полицией операция интересовала его куда больше.

С площади донесся громкий визг тормозов, и к Римским воротам подлетел так хорошо знакомый беглецам черный фургон.

Пора уносить ноги.

Воспользовавшись удобным моментом, они с Сиенной смешались с группой своих новых знакомых и проскользнули мимо охранника на территорию Академии.

Аллея, ведущая ко входу в Академию изящных искусств, могла бы украсить любой дворец. По обеим ее сторонам росли могучие дубы, чьи густые кроны казались балдахином, накрывавшим стоявшее вдалеке огромное желтое здание с тройным портиком и просторной овальной лужайкой.

Лэнгдон знал, что это здание, как и многие другие в городе, было возведено по заказу знаменитой династии, правившей Флоренцией на протяжении пятнадцатого, шестнадцатого и семнадцатого веков.

Медичи.

Само это имя стало символом Флоренции. За три столетия своего правления королевский дом Медичи нажил сказочные богатства и приобрел огромное влияние: он дал миру четырех пап, двух королев Франции и создал крупнейшую в Европе финансовую империю. Современные банки и поныне используют изобретенную Медичи систему бухгалтерского учета, основанную на дебете и кредите.

Однако величайшее наследие Медичи – не финансы или политика, а искусство. Будучи чуть ли не самыми щедрыми меценатами за всю историю человечества, Медичи не жалели денег на заказы, которым эпоха Возрождения обязана своим расцветом. Среди знаменитостей, пользовавшихся покровительством семьи, значатся и Леонардо да Винчи, и Галилей, и Боттичелли, а самая известная картина последнего – «Рождение Венеры» – была написана по заказу Лоренцо Медичи в качестве свадебного подарка кузену. Он хотел, чтобы над брачным ложем кузена висела картина, пробуждавшая желание.

Лоренцо Медичи, получивший за щедрость прозвище Великолепный, будучи и сам превосходным поэтом и художником, обладал прекрасным художественным чутьем. В 1489 году ему приглянулась работа молодого флорентийского скульптора, и он пригласил его пожить во дворце Медичи, где тот смог бы совершенствовать свое мастерство под влиянием чудесных живописных полотен, украшавших стены дворца, утонченной поэзии и высокой культуры. Под покровительством Медичи талант юноши расцвел, и в конце концов он изваял две самые знаменитые в мире скульптуры – «Оплакивание Христа» и «Давида». Сегодня мы знаем его как Микеланджело – гениального творца, которого иногда называют величайшим подарком Медичи человечеству.

Учитывая, с каким пиететом Медичи относились к искусству, подумал Лэнгдон, им было бы приятно узнать, что здание, в котором первоначально размещались их конюшни, теперь служит домом Академии изящных искусств. Это тихое место, где сейчас черпают вдохновение молодые художники, было выбрано для конюшен из-за близости к самой живописной и удобной для верховой езды местности во всей Флоренции.

Сады Боболи.

Лэнгдон перевел взгляд влево, где за высокой стеной виднелись верхушки деревьев. Раскинувшиеся на обширной территории сады давно стали туристической достопримечательностью. Лэнгдон не сомневался, что, если им с Сиенной удастся туда попасть, они смогут пройти через них и оказаться в Старом городе, минуя Римские ворота. В случае чего, там было где укрыться: обширный парк изобиловал деревьями, лабиринтами, гротами и нимфеями. Но самое главное, пройдя через сады Боболи, они окажутся у палаццо Питти – каменной цитадели, некогда служившей резиденцией Медичи. Сто сорок залов палаццо были одной из самых посещаемых туристических достопримечательностей Флоренции.

Если мы доберемся до палаццо Питти, подумал Лэнгдон, то оттуда до моста в Старый город будет рукой подать.

– А как нам попасть в сады? – с деланым безразличием поинтересовался Лэнгдон, кивая в сторону высокой стены, за которой раскинулся парк. – Я бы показал их сестре, пока мы не застряли в Академии.

Парень с татуировкой покачал головой.

– Отсюда нельзя попасть в сады. Вход в них со стороны палаццо Питти. Надо войти через Римские ворота и обогнуть парк.

– Не гоните! – вмешалась Сиенна.

Все, включая Лэнгдона, изумленно на нее уставились.

– Да ладно, – продолжила она с понимающей ухмылкой, накручивая на палец прядь волос. – Хотите сказать, что никогда туда не пробирались покурить травку и подурачиться?

Студенты переглянулись и дружно расхохотались.

Парень с татуировкой был сражен наповал.

– Мэм, вы просто обязаны здесь преподавать. – Он подвел Сиенну к углу здания и показал на раскинувшуюся сзади парковку. – Видите там слева в углу сарайчик? За ним стоит платформа. Нужно затащить ее на крышу, залезть по ней на забор и спрыгнуть с другой стороны.

Сиенна уже шагала туда. Она оглянулась на Лэнгдона и бросила ему с насмешливой улыбкой:

– Пошли, братик Боб. Или ты слишком стар, чтобы лазить через заборы?

Глава 22

Женщина с серебристыми волосами прислонилась головой к пуленепробиваемому стеклу и закрыла глаза. Вокруг все плыло. От препаратов, которыми ее накачали, ей было нехорошо.

Мне нужен врач, подумала она.

Но у сидевшего рядом вооруженного охранника был строгий приказ: до успешного завершения операции никак не реагировать на ее состояние. Однако судя по доносившимся звукам, до этого было еще далеко.

Тошнота усилилась, и женщине стало трудно дышать. Подавив приступ, она задумалась, как могло получиться, что она оказалась в столь незавидном положении. Найти ответ в ее нынешнем состоянии не представлялось возможным, но она четко знала, с чего все началось.

Нью-Йорк.

Два года назад.

Она прилетела в Манхэттен из Женевы, где уже десять лет занимала исключительно важный и престижный пост руководителя Всемирной организации здравоохранения. Будучи видным специалистом по инфекционным заболеваниям и эпидемиологии, она получила приглашение выступить в ООН с лекцией о предотвращении пандемий в странах третьего мира. В своем выступлении, проникнутом оптимизмом, она рассказала о системах раннего обнаружения заболеваний и новых методах лечения, разработанных ВОЗ и другими организациями. Ей аплодировали стоя.