Кирсанова-2: Внимание! Розыск!

– Ты давай осторожнее там, – сказал Сергей. – И позвони мне.

– Договорились. Пока.

На ступенях появились две фигуры: полная и невысокая – следователя Риттер Светланы Робертовны и худая, немного сгорбленная, с чемоданчиком – криминалиста Славика Гущина.

– Лена, Лена! Поехали! – поторопила следователь и, сунув в рот два пальца, пронзительно свистнула. На темной парковке для спецтранспорта заурчал двигатель и загорелись фары дежурного УАЗа.

– Светлана Робертовна, что там?

– Подследственный сбежал из больницы, – ответила Риттер, открывая дверь подъехавшего «бобика».

– Из тюремной?

– Из обычной. Охрану связал и сбежал.

Следователь забралась на переднее сиденье. Славик и Лена уселись сзади. Машина, беззвучно мигая синими проблесковыми маяками, понеслась по ночной улице.

– А кто такой? – спросила Лена.

Следователь повернулась.

– Иванков.

– Жора Антресоль! – вспомнила Лена криминальную кликуху рецидивиста.

– Он самый, – подтвердила Риттер. – Известный персонаж. Он мне в свое время крови попил столько, что я его криминальную биографию наизусть выучила. Георгий Васильевич Иванков, 78-го года рождения. Первый срок получил по малолетству – в 92-ом, за ограбление мебельного магазина. Отсюда и кличка – Антресоль. Второй срок – в 99-ом за вооруженный налет на ломбард. Третий – в 2016 за вымогательство. С сентября 2021 года находился в розыске по обвинению в двойном убийстве. Задержан в январе 2022 года и до сегодняшнего дня находился в следственном изоляторе. В общем, занимательный кадр.

– Витя Рудин будет очень недоволен, – угрюмо сказала Лена.

– Он его брал? – догадалась Светлана Робертовна.

– Ну да, – вздохнула Лена и добавила с досадой. – А почему не в тюремной больнице?

– Бардак потому что! – философски ответила следователь. – Будем выяснять. Я это дело не веду, поэтому ничего сказать не могу.

Криминалист зевнул и потер красные глаза.

– Светлана Робертовна, а мне-то там что делать? Фигурант известен, трупов нет…

– Положено, Вячеслав! Посидишь на стульчике, ничего с тобой не случится! – строго ответила следователь.

– Вот так всегда! – пробормотал Славик.

– Ты что-то сказал? – зеленые глаза следователя, за стеклами очков казавшиеся огромными, недобро сверкнули.

– Я хотел сказать, что, возможно, был сговор с персоналом тюремной больницы, – поспешно ответил Славик. – Такого опасного преступника не могли поместить в обычное лечебное учреждение просто так. Если только не при смерти был, но раз сбежал – значит, вполне себе живой.

– Умный ты. Может, на следственную работу перейдешь? – усмехнулась Риттер. – Или на оперативную?

– Не-не-не! – в панике замахал руками Славик. – Я на это не учился!

– Переучим! – серьезно ответила она и подмигнула Лене.

– Я лучше на стульчике посижу, – буркнул криминалист и отвернулся к окну.

Лена и Светлана Робертовна засмеялись, глядя на сконфуженного Славика.

Машина свернула в проулок. Следователь вопросительно посмотрела на водителя, молодого сержанта.

– Мы так и не познакомились, сержант. Как зовут?

– Юрий, товарищ капитан юстиции, – ответил водитель.

– Можно просто по имени-отчеству. Первый раз в СОГе[1 - СОГ – следственно-оперативная группа], Юрий? Раньше не видела тебя.

– Первый, Светлана Робертовна. Я после срочки в полицию решил пойти. Поработаю водилой, а там, может, рекомендации получу для поступления. Оперативником хочу стать.

– Ой, зря! Ой, зря, Юрик! – сокрушенно запричитал криминалист. – Опер – это ж ни минуты отдыха! Рабочий день ненормированный, жопа в мыле, спать нельзя. В засадах сутками сидишь, питаешься на ходу, за плохими дядями по крышам бегаешь. А плохие дяденьки не с пустыми руками: и подстрелить могут, и ножичек в бочок засунуть. Жена из дома выгонит, дети папу забудут. Ой, зря! Давай лучше к нам? Опись с места преступления составил, трупик сфотографировал, пальчики откатал и в лабораторию. А там – тишина и уют, а ты сидишь и чаек попиваешь. И домой вовремя, если не дежурство.

– Болтун ты, Славка! – с улыбкой покачала головой Лена. – Ты нам кадры не отваживай!

– Я не отваживаю, а морально готовлю! – назидательно поднял палец Славик. – Чтобы потом не было мучительно больно за опрометчивый выбор! Ты вон добегалась: пульку словила, и мужик твой от тебя сбежал…

Славик осекся. Лена прекратила улыбаться, а Светлана Робертовна, строго глянув на криминалиста, бросила неодобрительно:

– Трепло!

Славик виновато вздохнул, весь как-то сжался и выдавил тихо:

– Лен, прости, пожалуйста. Не выспался я. Когда не высыпаюсь, у меня язык автономно от мозга работает.

– А с чего ты взял, что причиной развода стала моя работа? – беззлобно спросила Лена.

– Ну, не знаю. Додумал.

Лена поймала в зеркале заднего вида сочувствующий взгляд сержанта и отвернулась. Она совсем не удивлялась тому, что ее развод стал достоянием общественности, хотя почти никому об этом не говорила и утешителей не искала. Просто в один прекрасный день пришла на работу без обручального кольца, а потом вдруг из Илларионовой превратилась обратно в Кирсанову, что, наверное, и стало поводом для пересудов – слишком много документов пришлось менять, в том числе и служебных.

Первыми о разводе узнали Сипягин, Рудин, Бочаров и Шиловский – ее товарищи по оружию, от которых не хотелось ничего скрывать, да и не получилось бы. Услышав новость, Витя Рудин, сам разведенец, принес пять бутылок водки, поставил их на стол и сказал одно единственное слово: «Терапия!».

Строгий Сипягин по такому случаю не возражал и даже присоединился, несмотря на язву. Оперативники разлили водку по стаканам, с сочувствием посмотрели на сотрудницу и выпили залпом. Лена тоже выпила немного, а затем рассказала, что причиной развода стала работа. Тогда водка снова полилась по стаканам, опера снова посмотрели на Лену, теперь уже с пониманием, и дружно выпили.

Вот такая молчаливая была поддержка. И никто ни о чем не спрашивал, не лез в душу, не пытался вывести на откровенный разговор – просто пили и молчали. Лена смотрела на этих хмурых мужчин и пыталась понять, что сейчас будет более уместным: напиться или поплакать.

Снова забулькала водка, снова сочувствующий взгляд в ее сторону, снова дружно опрокинутые стаканы. А потом Рудин запел:

Мы с тобой за этот город отвечаем,

Отвечаем за спокойствие людей!