Кирсанова-2: Внимание! Розыск!

– Товарищ майор, с каким диагнозом подследственный Иванков оказался здесь?

Майор набычился.

– Я обязан отвечать?

– Обязаны. Повторить вопрос?

– Не надо, расслышал с первого раза. Мотор у него прихватило: лежал в камере, весь такой бледный, за левую сторону груди держался. А в медблоке канализацию утром прорвало – все говном затопило. И куда его? Доктор ему таблетку дал и сказал в больницу на обследование везти. Ну мы и отвезли.

– Сами?

– А как еще? Скорая – это долго, мы его в служебную «буханку» запихнули и сюда. Я так и знал, что он «косит», просто перестраховался.

– «Косит»?

– Ну да! Здесь ему кардиограмму сняли – здоров моторчик! А наш доктор, видно, в медики из сантехников пришел – раз сразу определить не смог. Но не в том дело. Короче, собрались мы его обратно в изолятор везти – так он со стола врача горсть скрепок взял и проглотил. Мы даже ничего сделать не успели. По башке ему дали – какую-то часть скрепок он выплюнул, но, видно, не все. Рентген надо делать, а врач только с утра работает. Короче, решили его тут оставить, чтоб два раза не возить – вдруг операция понадобится. А что я еще мог сделать?! А вдруг бы он у меня в камере крякнул?! В палату отдельную положили, наручниками к кровати пристегнули и додиков этих у двери поставили. А тут такая петрушка, мать ее!

– А посерьезнее охраны не нашлось? Все-таки Иванков – рецидивист.

Майор в раздражении сорвал фуражку и вытер рукавом лоб.

– Да кто знал?! Третий этаж, наручники, он сам стонет, за живот держится! Я на все ваши вопросы ответил?!

– Да, если нужно будет, мы с вами свяжемся.

Майор угрюмо кивнул и вышел за дверь.

Лена подошла к койке, внимательно осмотрела смятую простыню, содранную наручниками краску с дужки и сами наручники, лежащие на тумбочке. У радиатора отопления валялись осколки граненого стакана. У противоположной стены, под зеркалом, беспорядочной кучей лежала арестантская одежда.

– Вот тут еще один осколок, товарищ старший лейтенант, – услужливо подсказал сержант.

– Вижу, – ответила она, глядя на осколок с окровавленным острым краем.

Достав телефон, она позвонила криминалисту:

– Слава, поднимись на третий этаж в палату 12. Сфотографируй тут все и опись составь.

Повернулась к сержанту.

– Представьтесь.

– Сержант Бурочкин.

– Рассказывайте, Бурочкин. Как так получилось, что ваш напарник остался один? Как получилось, что подследственный смог беспрепятственно уйти?

На худом лице сержанта возникло страдальческое выражение:

– Да я это… Ну, короче… Да мы вообще не должны были в ночную оставаться, а тут дежурный, ну майор Шурочкин, нас с Дурочкиным в охрану поставил. А есть-то охота. А тут автозаправка недалеко, там магазин круглосуточный – ну я туда и сбегал. Купил пару пирожков для себя и еще парочку для Дурочкина. Вот.

Сержант поднял перед собой пакет.

– Хотите? У Дурочкина аппетит пропал.

– Нет.

– А можно я съем тогда? А то неизвестно, что нас в дальнейшем ждет, не пропадать же. Да и деньги потратил.

– Ешьте.

– Спасибо.

Пальцы торопливо достали засохший пирожок.

– Я, в общем, вернулся, а Дурочкина нет у двери, – прочавкал сержант. – В палату заглянул, а там они на кровати, в наручниках. Медсестра уже в обмороке.

– И что вы сделали потом?

– Ну как что? Отстегнул их, а потом побежал догонять Иванкова. До ворот добежал, смотрю туда-сюда, а никого и нет. И спросить не у кого – ночь. Ну тогда я решил ему позвонить.

– Кому? – не поняла Лена.

– Ну этому, сбежавшему Иванкову! Он же форму Дурочкина надел, а там телефон был.

– И с какой целью позвонили?

– Как с какой?! Образумить, до совести достучаться!

Сержант горестно вздохнул и запихнул остатки пирожка в рот.

– Вижу, достучаться не получилось.

Он помотал головой, с усилием проглотил и ответил:

– Ну да. Телефон прямо возле меня зазвонил – Иванков его просто в траву выкинул. И дубинку, и пустой кошелек.

– А где телефон?

– Я Дурочкину вернул.

В палату зашел криминалист.

– Слава, сфотографируй тут все. Слушай, а во сколько звонок в дежурную часть поступил?

– В 23:44, – ответил Славик, снимая фотоаппарат с шеи.

Лена посмотрела на сержанта, уже приступившего к уничтожению второго пирожка.

– А во сколько вы обнаружили, что Иванков сбежал?