Капитолина

Наконец, обе рухнули на скамейку, пытаясь отдышаться и счастливо улыбаясь.

– Понравилось? – спросила Валери. – Это еще что! У Джона есть пластинка с настоящим нью-йоркским джазом, пойдем послушаем?!

Капа прекратила улыбаться и с сожалением помотала головой.

– Не могу, мне в Арктику надо, – вздохнула она.

– Жаль, – искренне ответила девушка.

Вынула из сумки шоколадную конфету и протянула ей.

– Специально для покорителей Севера.

– Не надо, – запротестовала девочка, глядя на конфету с изображением полярного медведя и надписью на боку «Мишка на Севере».

– Держи-держи! Даже символично!

– Спасибо, – Капа спрятала конфету в кармашек платья.

Валери встала со скамейки, поправила юбку.

– Гудбай, Капитолина. Береги себя!

– До свидания, Валери! И вы тоже!

Девушка взмахнула тонкой рукой на прощание и пошла по темной аллее, покачивая сумочкой и цокая каблучками.

Капа смотрела на растворяющийся в ночи стройный силуэт Валери, искренне недоумевая, кому она может мешать. Просто яркий человек со своими взглядами, более свободный, чем другие и, наверное, по-своему счастливый.

Громкий паровозный гудок вывел ее из задумчивости. Девочка натянула на лицо решительное выражение и побежала к вокзалу.

С сухарями или без – какая разница? Только вперед! За мечтой!

***

Сержант Приходько зевнул так, что чуть не вывернул челюсть. Встал из-за стола, потянулся до хруста и поправил портупею. Закинул папиросу в рот и похлопал по карманам кителя. Не услышав привычного звука бьющихся в коробке спичек, пошарил в ящике стола, затем заглянул под стол.

Пнул дверь дежурки и вышел на платформу. В нос ударил тяжелый запах пропитанных мазутом шпал, дым паровозных топок и пьянящий аромат сирени. Но среди этой палитры запахов отчетливо выделялась вонь крепкого деревенского самосада – в пяти метрах, прислонившись плечом к столбу, меланхолично дымил козьей ножкой дворник Митрич. Он аккуратно сдул шапку пепла и дал прикурить сержанту.

Приходько с удовольствием затянулся папиросой, выпустил дым через широкие ноздри. Перекинулся с Митричем парой фраз, затем в две большие затяжки прикончил папиросу и кинул на платформу. Уже собрался было припечатать ее каблуком начищенного сапога, но поймал на себе неодобрительный взгляд дворника. С виноватой улыбкой поднял окурок и бросил в урну. Митрич одобрительно крякнул и выпустил в звездное небо струйку вонючего дымка.

Приходько направился было обратно дежурку в предвкушении горячего сладкого чая, как вдруг к нему подошла молодая темноволосая женщина в длинной юбке из крепа и модном приталенном жакете. На голове шляпка, в правой руке чемодан. Лицо выражало крайнюю степень озабоченности.

– Товарищ, вы просто обязаны мне помочь! – требовательно сказала женщина и поставила чемодан перед ним, словно преграждая путь.

– Обязан – поможем, – обреченно вздохнул Приходько, понимая, что чайник придется разогревать еще раз, а это – десять минут потерянного времени.

– Пропал Моня! Вы понимаете?! Пропал мой Моня! – женщина картинно заломила руки.

– Песик ваш? – недовольно шевельнул усами сержант.

– Мой сын! – возмутилась женщина. – Вы просто обязаны его найти!

– Успокойтесь, гражданочка! Как выглядел?!

– Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?! Что-то случилось?! Вы что-то знаете?! –запаниковала она.

Милиционер вздохнул.

– Как выглядит?! Сколько лет?

– Я с вас удивляюсь! Ну как может выглядеть обычный еврейский мальчик пяти лет?! Хорошенький.

Приходько почувствовал закипающее раздражение.

– Где вы его видели в последний раз?

– Почему вы меня пугаете? Что значит «в последний раз» ?!

– Где вы его потеряли?! – взорвался милиционер.

– Здесь на вокзале, – женщина поджала губы. – А почему вы на меня кричите? Вы на жену тоже кричите? И на командиров своих кричите?

– Я не кричу, – насупился сержант.

– Хорошо, вы можете на меня кричать, но только найдите мне сына! Наш поезд в Жмеринку отходит через полчаса.

– Как был одет?! – поинтересовался Приходько и тут же поправился. – Как он сейчас одет?

– Очень хороший серый костюмчик и черные ботиночки.

За их спинами призывно крякнул Митрич.

– Так это… того… видал я мальчонку похожего, ага.

– Где?! – в один голос спросили милиционер и еврейская мама.

Дворник махнул рукой в сторону привокзального буфета.

– Так это… он за кошкой побежал. Я ему говорю, мол, малец, а мамка твоя где? А он мне такой: а вы с какой целью интересуетесь? И лицо такое хитрое, и спросил так, с подковыркой. Хитрый малец, ага.

Митрич вынул изо рта обслюнявленную козью ножку, поплевал на палец и аккуратно притушил. Засунул в карман и взялся за метлу.

Приходько быстро пошел в сторону буфета, женщина, подхватив чемодан и придерживая шляпку, побежала следом.

Впрочем, поиски окончились даже не успев начаться – из-за угла вышел маленький мальчик в сером костюмчике. На чернявом лице сияло благодушное выражение, в руках был пушистый дымчатый кот.

– Моня! – строго сказала женщина и поставила чемодан. – Моня, ты совсем не любишь маму?!