Падение Гипериона

Консул поднялся и, увидев Тео, улыбнулся ему.

– Ты как раз вовремя. Скоро начнутся переговоры. – Он похлопал молодого человека по плечу.

У Тео Лейна глаза полезли на лоб. Трое Бродяг, сложив за спиной крылья, опустились на балкон. В мохнатых шкурах, испещренных полосами и пятнами, они отнюдь не выглядели ряжеными: облик диких зверей удивительным образом сочетался в них с превосходными манерами.

– Как всегда, великолепно, – заявил Консулу один из Бродяг, выступив вперед. Широкий нос, золотистые глаза и курчавая рыжая грива делали его похожим на льва. – Это «Фантазия ре-минор» Моцарта KV.397? Я не ошибся?

– Совершенно верно, – улыбнулся Консул. – Свободный Ванц, я хотел бы представить вам господина Тео Лейна, генерал-губернатора Гипериона, протектората Гегемонии.

Львиные глаза устремились на Тео.

– Польщен, – с царственным видом произнес Свободный Ванц, протягивая Тео мохнатую ладонь.

Тео как во сне пожал ее:

– Рад познакомиться, сэр.

Губернатору стало казаться, что он все еще плавает в реаниматоре, а все эти чудеса ему просто снятся. Однако слепящий солнечный свет и мощное рукопожатие вернули его к действительности.

Свободный Ванц повернулся к Консулу.

– От имени Собрания благодарю вас за концерт. С того дня, как мы последний раз слышали вашу игру, друг мой, протекло много лет. – Он обвел своими львиными глазами балкон. – Мы можем провести переговоры здесь или в одном из административных блоков – как вам удобнее.

– Нас всего трое, Свободный Ванц. Давайте у вас, – не раздумывая, ответил Консул.

Огненногривая голова кивнула:

– Мы вышлем за вами судно.

Бродяги отошли к перилам и прыгнули вниз, лишь у самой земли раскрыв свои причудливые крылья.

– Боже, – прошептал Тео, схватив Консула за руку, – что это? Где мы?

– В Рое, – ответил Консул, бережно опуская крышку «Стейнвея». Он жестом пригласил спутников в кают-компанию, подождал, пока войдет Арундес, и убрал балкон.

– А что за переговоры?

Консул потер глаза. Похоже, за прошедшие десять – двенадцать часов он спал очень мало или вообще не спал.

– Выяснится из очередного послания Гладстон. – Консул указал подбородком на проекционную нишу, в которой уже сгущался туман: корабль приступил к трансляции расшифрованного сообщения.

Мейна Гладстон вышла из портала и оказалась в лазарете Дома Правительства. Врачи проводили ее в палату реанимационного отделения, где лежал Поль Дюре.

– Как он? – негромко спросила она у своего личного врача.

– Ожоги второй степени примерно на одной трети тела, – ответила доктор Ирма Андронова. – Он потерял брови и часть волос. Кроме того, на левой стороне лица и тела множественные третичные лучевые ожоги. Мы завершили эпидермическую регенерацию и сделали инъекции РНК. Больной в сознании и боли не испытывает. Крестоформы осложняют ситуацию, но непосредственной угрозы для пациента не представляют.

– Третичные лучевые ожоги, – задумчиво повторила Гладстон, остановившись на мгновение, чтобы Дюре ее не слышал. – Плазменные бомбы?

– Наверняка, – ответил врач, незнакомый Гладстон. – Видимо, больной перенесся с Рощи Богов в последние секунды существования нуль-канала.

– Хорошо. – Гладстон подошла к парящей над полом койке Дюре. – Оставьте меня наедине с больным.

Врачи понимающе переглянулись и, приказав роботу-санитару удалиться в стенную нишу, покинули ординаторскую, убрав за собой портал.

– Отец Дюре? – спросила Гладстон, сразу же узнав священника по голопортретам и рассказам Северна. Лицо Дюре, все в багровых пятнах, блестело от регенерационного геля и аэрозольного анальгетика, сохраняя при этом всю свою благородную выразительность.

– Госпожа секретарь, – прошептал священник, силясь приподняться.

Гладстон осторожно коснулась его плеча.

– Лежите. Не могли бы вы рассказать мне, что случилось?

Дюре кивнул. В глазах иезуита стояли слезы.

– Истинный Глас Мирового Древа до самого конца не верил, что они нападут, – прошептал он. – Сек Хардин дал мне понять, что тамплиеры заключили с Бродягами какое-то соглашение, договор… И все же они напали… Лазеры, плазменные снаряды, ядерные бомбы…

– Да, – тихо произнесла Гладстон. – Мы видели это. Отец Дюре, я должна знать все. Начиная с того момента, когда вы вошли в Пещерную Гробницу на Гиперионе.

Дюре изумленно взглянул на Гладстон:

– Как? Вам и это известно?

– Да. И многое другое. Предшествующие события. Но я должна знать все. Все.

Дюре закрыл глаза.

– Лабиринт…

– Что?

– Лабиринт, – повторил он более внятно. И, собравшись с силами, поведал секретарю Сената о своем странствии по туннелям, полным мертвецов, о том, как перенесся оттуда на военный корабль Гегемонии, а затем встретился с Северном на Пасеме.

– Вы уверены, что Северн направлялся сюда? В Дом Правительства? – быстро спросила Гладстон.

– Да. Вместе с вашим помощником… Хентом, кажется. Оба собирались немедленно перенестись сюда.

Гладстон кивнула и осторожно коснулась необожженного места на плече священника.

– Святой отец, события развиваются молниеносно: Северн пропал. Вместе с Ли Хентом. Мне необходимо с кем-то советоваться относительно Гипериона. Не могли бы вы мне помочь?

Дюре растерялся.

– Но… я должен вернуться! Вернуться на Гиперион, госпожа секретарь. Сол… и другие… ждут меня.

– Понимаю, – с печалью произнесла Гладстон. – Как только откроется канал на Гиперион, я тут же отправлю вас туда. Однако сейчас гибель угрожает всей Сети. В опасности миллионы. И мне просто необходима ваша помощь, святой отец. Могу ли я рассчитывать на вас?

Поль Дюре вздохнул и откинулся на подушки.