Падение Гипериона

А когда Ламия очнулась, погребальное ложе с телом Кассада под силовым полем стояло на прежнем месте, но Монета исчезла.

Ей захотелось броситься назад, к Солу, чтобы рассказать ему обо всем и переждать с ним бурю и ночь. Но сквозь скрежет бури и завывания ветра до Ламии вновь донеслись отдаленные крики. Там, за песчаной завесой, терновое дерево…

Подняв воротник, Ламия Брон вышла наружу и двинулась сквозь бурю к Дворцу Шрайка.

Висящая посреди космоса каменная глыба напоминала гору из детской книжки. Здесь было все: зазубренные пики, острые гребни и отвесные склоны, узкие каменные карнизы и широкие террасы и, наконец, одетая в снеговую шапку вершина, на которой мог бы уместиться всего один человек, да и то, стоя на одной ноге.

Изгибаясь на бегу, река спускалась из космоса в полукилометре от горы и, преодолев многослойное силовое поле, достигала наконец самой широкой террасы и неправдоподобно медленно устремлялась в пропасть, к следующей каменной ступени. Там она растекалась широким веером бегущих под гору ручьев.

Заседание Трибунала происходило на самой высокой террасе. Семнадцать Бродяг – шесть мужчин, шесть женщин и пять особей неопределенного пола – расположились внутри каменного круга, охваченного кольцом-лужайкой, которая, в свою очередь, была огорожена стеной скал. Посреди всех этих кругов стоял Консул.

– Вам известно, что мы знаем о вашем предательстве? – начала допрос Свободная Дженга, Глашатай полноправных граждан Клана Свободных из Роя Тельца.

– Известно, – ответил Консул, облаченный в свой лучший темно-синий костюм и темно-бордовую накидку. Голову украшала парадная треуголка.

– Мы знаем, что вы убили Свободную Андиль, Свободного Илиама, Центрального Бетца и Специального Торренса.

– С техниками я не был знаком, только с Андиль, – тихо ответил Консул.

– Но вы их убили?

– Да.

– Безо всякого повода? Без предупреждения?

– Да.

– Убили, чтобы завладеть устройством, доставленным ими на Гиперион. Машиной, которая, как мы сообщали вам, остановит так называемые темпоральные приливы, распахнет Гробницы Времени и освободит Шрайка.

– Да. – Консул отрешенно глядел в пространство поверх плеча Свободной Дженги, словно пытался разглядеть что-то вдали.

– Вам объяснили, – продолжала Дженга, – что устройство будет включено лишь после того, как мы выдворим из системы корабли Гегемонии. В канун нашей высадки и оккупации Гипериона. Когда появится возможность установить контроль над… Шрайком.

– Да.

– Тем не менее вы убили наших людей, отправили нам ложный рапорт и самовольно включили устройство – за много лет до оговоренного срока.

– Да.

Мелио Арундес и Тео Лейн с мрачным видом стояли позади Консула.

Свободная Дженга скрестила на груди руки. Это была типичная представительница племени Бродяг – высокая, худая, безволосая. Она носила мантию, от которой не отказалась бы и королева – сапфирно-синюю, переливающуюся, словно впитывающую свет. Ее лицо было далеко не молодым, но кожа оставалась гладкой, а темные глаза смотрели зорко и проницательно.

– Это произошло четыре ваших стандартных года назад. Неужели вы думали, что мы забудем об этом? – продолжала она.

– Нет. – Консул взглянул ей прямо в глаза, и уголки его губ дрогнули. – Свободная Дженга, я хорошо знаю, что о предательстве не забывают.

– И тем не менее вы вернулись к нам.

Консул молчал. Стоявший чуть поодаль Тео Лейн думал только об одном – чтобы ветер не сорвал с головы Консула треуголку. Происходящее казалось ему кошмарным сном. Чего стоило одно плавание по космической реке!

Возле корабля их ждала длинная и низкая гондола с экипажем из трех Бродяг. Когда гости уселись на средней скамье, рулевой оттолкнулся длинным шестом, и лодка, даже не развернувшись, поплыла туда, откуда прибыла. Казалось, река потекла вспять. Завидев впереди водопад, Тео зажмурился. Однако секундой позже, когда он приоткрыл один глаз, низ все еще оставался внизу, а река текла, как и подобает нормальной водной артерии. Правда, теперь с одной стороны выгнулась зеленая стена – поверхность их астероида, а сквозь двухметровую толщу воды за бортом виднелось не дно, а звезды.

Затем лодка преодолела силовое поле – рубеж атмосферы – и стремительно понеслась по извивающейся ленте воды. Река, очевидно, была заключена в силовую трубу – иначе путешественники задохнулись бы, – только невидимую. На тамплиерских кораблях-деревьях и в экзотических отелях в открытом космосе силовые заграждения успокоительно мерцали. Здесь же река, лодка и люди оставались наедине с необъятной Вселенной.

– Сомнительно, чтобы река служила обычной транспортной артерией, – неуверенно проговорил Арундес.

Тео заметил, что профессор вцепился в борт мертвой хваткой. Ни Бродяга, сидевший на корме, ни двое на носу не снизошли до общения с ними – лишь утвердительно кивнули, когда Консул спросил, та ли это лодка, которую обещали.

– Они хотят пустить пыль в глаза, – шепотом пояснил Консул. – Эту реку используют, когда Рой на отдыхе, да и то исключительно в церемониальных целях. Движение астероидов только усиливает впечатление.

– Чтобы подавить нас техническим превосходством? – вполголоса спросил Тео.

Консул кивнул.

Река делала кульбиты и сальто-мортале, иногда чуть ли не поворачивая обратно, образовывала умопомрачительные петли, скручивалась в тугую спираль, как фибропластовый канат, – и ни на миг не переставала сверкать на ослепительном солнце Гипериона. Порой она заслоняла его, и тогда вода казалась живой расплавленной радугой. У Тео дух захватило, когда, глянув на речную петлю в стометровой высоте над собой, он увидел на фоне солнечного диска силуэт рыбы.

Тем не менее лодка, несущаяся вперед со скоростью лунного челнока, ни разу не перевернулась. Арундесу это напомнило спуск на каноэ по высоченному водопаду без страховки.

С реки хорошо просматривались элементы Роя, горевшие в небе, подобно звездам. Массивные кометы-фермы (их пыльные поверхности украшали геометрические узоры – посевы вакуумных твердых культур). Шаровые города с нулевой гравитацией – прозрачные сферы не совсем правильной формы, начиненные разнообразной флорой и фауной и напоминающие фантастических амеб. Многокилометровые разгонные сети, создававшиеся веками; их первыми звеньями были модули, жилые контейнеры и экорезервуары, словно украденные со съемок исторического фильма о заре космической эры. На сотни километров тянулись великолепные леса, издали похожие на обширные плантации водорослей. Силовые поля, а также паутина корней и лиан соединяли их с ускорителями и командными блоками. Круглые деревья качались на гравитационном ветру, сверкая всеми цветами земной осени – золотисто-зеленым, шафранно-оранжевым, медно-алым, – когда на них падали прямые солнечные лучи. Полые астероиды, давно покинутые их обитателями и приспособленные под автоматические заводы и обогатительные фабрики. Снаружи они сплошь заросли ржавой арматурой и ажурными охладительными башнями, а внутри пылали термоядерные реакторы, сравнимые разве что с кузницей Вулкана. Огромные сферические доки – их истинные масштабы открывались лишь в сопоставлении с факельщиками и крейсерами, шнырявшими вокруг, будто сперматозоиды, берущие на абордаж яйцеклетку. Но самое поразительное впечатление на гостей произвели странные создания, несколько раз промелькнувшие над ними: не то рукотворные машины, не то живые существа, а скорее всего и то и другое. Насекомые-звездолеты, или звездолеты-насекомые – огромные бабочки, подставлявшие солнцу энергокрылья. Заметив гондолу, они поворачивали в ее сторону антенны и наставляли на реку свои фасетчатые, отражающие звездный свет глаза. Из отверстий в телах этих бабочек, сквозь которые без труда пролетел бы истребитель ВКС, то и дело выпархивали небольшие крылатые существа, напоминавшие людей.

А потом впереди показалась гора – нет, целый горный хребет. Некоторые вершины ярко блестели, облепленные сотнями эко-пузырей, другие были открыты космосу, но и на них кипела жизнь. Одни были связаны между собой тридцатикилометровыми висячими мостами или притоками реки, другие пребывали в гордом одиночестве. И вот она, последняя гора – выше Олимпа, выше пика Хиллари на Асквите. Последний прыжок реки в пропасть – к вершине. Тео, Консул и Арундес, бледные, потерявшие дар речи, вцепились в скамью. Последние километры. Только сейчас они поняли, с какой бешеной скоростью двигались все это время. На последних ста метрах река, не тормозя, сбросила энергию и, снова войдя в атмосферу, вылетела на луг, где прибывших уже поджидали – безмолвный каменный Стоунхендж и молчаливый Трибунал Клана.

– Если они хотели произвести на меня впечатление, – пробормотал Тео, едва под днищем гондолы зашуршала трава, – им это удалось.

– Почему вы вернулись в Рой? – продолжала допрос Свободная Дженга. Она расхаживала по кругу с грацией, присущей лишь родившимся в космосе.

– Меня попросила об этом госпожа Гладстон, – ответил Консул.

– И вы прибыли, зная, что можете поплатиться жизнью?

Консул был слишком джентльмен и дипломат, чтобы пожать плечами. Он только приподнял брови.

– Чего хочет от нас Гладстон? – подал голос Бродяга, которого Дженга представила как Глашатая полноправных граждан Центрального Минмуна.

Консул перечислил пять вопросов секретаря Сената Гегемонии.

Глашатай Минмун, скрестив руки на груди, взглянул на Свободную Дженгу.

– Мы ответим сразу на все, – заявила она, устремив взгляд на Арундеса и Тео. – Вы, двое, слушайте внимательно: на случай, если человек, доставивший сюда вас и эти вопросы, не вернется с вами на корабль.

– Минутку. – Тео встал между Консулом и Дженгой. – Прежде чем выносить приговор, вы должны принять во внимание следующее обстоятельство…

Свободная Дженга не дала ему договорить; впрочем, Тео вдруг умолк: Консул многозначительно сдавил ему плечо.

– Итак, отвечаю на ваши вопросы, – повторила Дженга. Высоко над ней, бесшумно, словно косяки рыб, проносились бесчисленные «уланы».

– Гладстон спрашивает, почему мы напали на Сеть. – Она обвела внимательным взглядом шестнадцать Бродяг – остальных членов Трибунала и продолжила: – Мы не нападали на Сеть. За исключением этого Роя, пытающегося занять Гиперион, пока не открылись Гробницы Времени, ни один наш корабль не выступал против Сети.