Каракурт

Они прошли мимо столовой, буфета, комнаты творческого отдыха, кладовой, потом пошли палаты, все, как одна, с белыми дверями, с внешними запорами, внутренними замками тамбурного типа и смотровыми окошками с толстыми стёклами из сталинита, как на боевых морских кораблях. По левую сторону одна из дверей стояла распахнутой. Там возились две сестры и санитар. Женщины активно пытались что-то оттереть с пола, навсегда уничтожить. До Ольги долетели слова, сказанные одной из них – "Он себе ёршик от унитаза в задницу засунул почти целиком. А ты спрашиваешь – как же иначе?".

Все выключатели света и розетки располагались только вне комнат, для безопасности. Коридор, хорошо освещённый забранными стальной сеткой сплошных рассеивателей лампами дневного света, также окрашенный масленой краской бежевого цвета, казался бесконечным, уходящим в неизвестную даль. Потом коридор внезапно закончился и повернул влево; там в тупике слепого аппендикса, как выходы в другую реальность, впаялись в стены несколько дверей вполне домашнего вида, их поверхность имитировала дерево тёплого орехового цвета. Здесь находилась резиденция заведующего, кабинеты его замов, рядовых психиатров, психотерапевтов и психологов. Всего Ольга насчитала девять дверей с прикреплёнными к ним табличками, обозначающими служебный статус их обитателей. Четыре – справа, четыре – слева и одна, ведущая в кабинет заведующего, – прямо. Доведя Ольгу до кабинета заведующего отделением, санитар, позванивая ключами, удалился.

Артур Дак оказался на месте. Маленький юркий мужичок с лысиной, занимающей значительную часть, отведённую природой под волосы, большого, не по размерам тела хозяина, черепа. После мини экзамена по правилам поведения в отделении, врачи разговорились. Артур производил впечатление обаятельного человека и старался, чтобы Ольга вела себя непринуждённо, чувствуя себя, как дома.

– Олечка, я вам отведу кабинет одного из моих замов. Мне положено их по должности по крайней мере два. В этом смысле я на привилегированном положении, кроме меня замы есть только у главврача. В действительности, как и у остальных, у меня нет ни одного. Но кабинеты есть, да – есть. В одном мы оборудовали место под медикаментозную терапию инсулином и атропином. Второй кабинет пока простаивает. Там всё для вашей предстоящей работы есть – записывающая видео аппаратура, аудио система, набор литературы, диван, кресла, умывальник.

Кабинет заведующего выходил окнами из торца здания. Большой прямоугольник комнаты площадью пятьдесят метров. Окно светило пасмурным осеннем днём в спину сидящему за столом Даку. От этого складывалось впечатление того, что он и не врач вовсе, а окружённый видимой туманной аурой недомерок-ангел.

– Артур Григорьевич…

Ольга не успела договорить, заведующий её перебил:

– Можно просто Артур.

– Артур, мне сегодня же хотелось бы начать работать.

– Конечно-конечно. Я вас представлю вашим коллегам и вперёд. Минутку…

Артур по внутренней телефонной связи пригласил к себе всех докторов и старшую сестру. После того, как все набились в кабинет, Дак представил Ольгу и перешёл к своим подчинённым. Ольга, чтобы легче запоминать кто есть кто, составляла краткую характеристику каждого из представляемых ей врачей. Искала ассоциацию с их образом в памяти и закрепляла её визуализацией этого образа на внутренней экран её сознания. Так ей было легче сходиться с людьми, находить с ними общие темы для разговора.

1. Моров Анатолий, психотерапевт. Блондин с сонным взглядом. Вытянутое лицо, хрупкая нижняя челюсть, переходящая в клин маленькой бородки. Пускай будет – унылый Моро.

2. Сыромятников Андрей. Психотерапевт. Впалая грудь, жёсткие кудрявые волосы. Чёрные смородины глаз. Майский жук.

3. Милова Вера. Психолог. Стриженная под Кашпировского дамочка одного с Ольгой возраста, с вечно меняющимся выражением лица. Располагающая к себе с первого взгляда. Добрая ведьмочка.

4. Павлов Евгений Евгеньевич. Психиатр. Самый старый из всех. Лет шестидесяти. Лишний вес. Судя по красным прожилкам на картофелине носа, злоупотребляющий алкоголем. Пьянчуга.

5. Шапошников Радион. Психиатр. Высокий плотно сбитый мужичина. Бородатый викинг. Спокойный, как гора, с постоянно блуждающей на толстых африканских губах улыбкой. Значит, пускай так и будет – Чёрный Викинг.

6. Хрулёва Василиса. Старшая сестра. В двадцать лет она должно быть была изумительно красива. К сорока раздобрела и потеряла былую привлекательность. По крайней мере для большинства мужчин теперь она выглядела, как торговка пивом. Вася.

7. Отсутствующий сейчас, сегодня дежурный врач, психиатр Бабкин Семён. В это время он с дежурным санитаром и сестрой на первом этаже принимали больного. Семён временно остался без псевдонима.

Вели себя врачи действительно благожелательно. Улыбались ей, если она смотрела на кого-то из них. Желали удачи. Но было в их улыбках что-то заученное, американское. Показывали-то они себя во всей красе, как сплочённая команда, радовавшаяся любому новичку, готовая прейти ему на помощь, но тайными знаками тела они выдавали Ольге их общий подленький секрет: мы готовы в любой момент отринуть тебя, как инородное тело, в случае несовместимости с властвующим здесь большинством и не пробуй нам перечить – погибнешь. Их глаза сигнализировали Ольге: или принимай наши порядки или уходи (умри). Наверное, на Ольгу так повлияла гнетущая атмосфера этого места. Ей казалось то, чего и в помине не было.

Ерунда, все мы люди. А на поведение работников закрытого режимного сектора наложило печать ежедневное общение с ненормальными изуверами, садистами, маньяками. Чёрточки характеров пациентов, цепляясь к душам врачей ядовитыми колючками, придали их поведению незаметную для большинства людей двусмысленность. Вот и разыгралась фантазия Ольги. Ничего критичного, просто коллектив психиатрической больницы. Просто непривычно дружелюбные для своего рода деятельности медики. В других специализированных клиниках врачи работали, куда более угрюмые.

– Евгений Евгеньевич, проводите Ольгу в третий кабинет. Покажите где-что лежит, ну и вообще познакомьте с нашими порядками, – попросил старого психиатра Дак. – Я уже рассказывал, как мы живём. Но ведь повторение – мать учения. Так?

– Воистину так, – промурчал Павлов.

Дак выдал ключи Ольге. Вышли все вместе толпой и разошлись по кабинетам, кроме старшей сестры, исчезнувшей за поворотом: она вернулась на пост. Остановившись около второй двери по левую сторону, Ольга отперла замок. За ней вошёл психиатр.

– Как видите – не богато. Зато есть всё для работы.

Кабинет в три раза меньше, чем у Дака. Кушетка, обтянутая коричневым дерматином, кресло обычное, кресло для размещения пациентов полулёжа, стол, похожий на хирургический. Стол письменный, со стоящим на нём монитором компьютера. Стул. Два шкафа. Отгороженная от комнаты железными листами кабинка с раковиной и смесителем. Окно, закрытое плотными зелёными шторами. Лампа на потолке в матовом белом плафоне. Стены до середины обложены коричневой бактерицидной плиткой, самый верх стен выкрашен в более светлый тон коричневого. Если не уютно, то нормально, жить можно. Ольга уже про себя решила, как можно облагородить обстановку, придав ей домашний вид, что можно было сделать быстро с помощью комнатных растений и нескольких предметов интерьера, которые она захватит из дома.

– Вы тут располагайтесь, а я прошу меня извинить, дела, – скороговоркой проговорил Евгений Евгеньевич.

– Понимаю. Спасибо, что проводили.

Психиатр ушёл. Ольга села за стол, покачалась на стуле. Окинула взглядом комнату, мысленно переставляя мебель так, как ей бы этого хотелось. Оставшееся рабочее время она провела, приводя в порядок свой кабинет, придавая ему обжитой вид. После обеда знакомилась с отделением, с расположением палат, хозяйственных помещений, процедурной площадкой, общалась с младшим медицинским составом. Вникала. Знакомство с пациентами отложила до завтра.

Глава 2

Ольга, подъехав к дому, удачно припарковала машину прямо около подъезда. Поднялась на лифте на седьмой этаж и уже подходя к двери квартиры вдруг осознала, насколько она сегодня устала. Первые несколько дней на любой новой работе всегда изматывали, выкручивали психологические суставы и к вечеру усталость наваливалась медвежьей лапой, опускалась по артериям и неуклюже поднималась по венам чугунной, шумящей в сосудах, тяжестью в ноги. Ольга никак не могла привыкнуть к такому состоянию и на первую неделю притирки на новом месте всегда давала себе поблажку – не ходила по рабочим дням в её любимый фитнесс центр.

Её парень Миша был дома. Высокий, прекрасно сложённый современный Аполлон, с гордым властным профилем и хитрым прищуром весёлых глаз. Надёжный, как гора Эверест, и вместе с тем по-мужски сильный, властный. Он, и скучая дома в одиночестве, умудрялся элегантно выглядеть в простых домашних джинсах и футболке с коротким рукавом, выгодно подчёркивающей силу его рук. Услышав, как Ольга открывает дверь, Михаил встал с дивана и пошёл её встречать. Поцеловал в щёку, помог раздеться. Обняв за плечи, немного отодвинул её от себя и присматриваясь, сказал:

– Устала, любимая. У-у, укатали Сивку крутые горки. Совсем психи тебя доконали. Общение с психически нездоровыми людьми плохо сказывается на твоём здоровье, – шутя, заметил Михаил.

– Перестань, – апатично произнесла Ольга. – Они такие же люди, как мы. Им просто не повезло. Социальный сбой.

– А-а, ну тебе, конечно, виднее. Пошли, лучше поужинаем. Признаться я зверски проголодался, господин доктор.

Они прошли в большую светлую кухню, оборудованную по последнему слову техники. Естественные светло-коричневые тона придавали ей особую домашность. В углу стояла коричневая воздушная ваза, блестящая глазированной поверхностью, в ней стояли стебли с красивыми цветами экзотического заморского сухостоя. Когда Оля смотрела на эти растения, особенно зимой, когда за окном снег заметал сугробами хмурый город, её настроение после самых трудных рабочих будней улучшалось само-собой, на душе становилось тепло, она оттаивала. Немного южного тепла далёкого моря никогда не помешает. К тому же ваза была её подарком на годовщину их совместной жизни Мише. И необычный подарок ему на удивление понравился. Он с радостью его принял и помогал ей потом искать подходящий сухостой, планомерно объезжая с ней все московские цветочные базы.

– Ты что же, ждал меня? Голодал?

– Ольчик, я не могу есть дома без тебя, ты же знаешь. Без тебя мне кусок в горло не лезет.

Они оба в силу своей занятости редко утруждали себя готовкой. Обычно Михаил заказывал готовые блюда из многократно проверенного ресторана, благо материальное положение позволяло. Вот и сегодня на ужин из ресторана привезли телятину с овощами, запечённую в горшочке, салат из свежих овощей, капустную солянку с колбасными изделиями. И к этим нехитрым изыскам Михаил прикупил бутылочку испанского вина, щедро насыщенного чернильными танинами, приятно вяжущими, заставляющими быстрее бежать кровь, провинции Риоха. Отметить первый рабочий день на новом месте, так сказать.

Поев и выпив по бокалу вина, пара молодых здоровых людей, отправилась в спальню. По причине общей усталости интимные игрища по обоюдному согласию отложили на завтра. Михаил, полный нормальных желаний половозрелого мужчины, этого не показал, но в душе он расстроился. Ольга относительно редко радовала его своим вниманием, слишком она, особенно в последнее время, зациклилась на работе. Он принимал её полностью такой какой её сотворил бог, а сегодня уж точно были бы не уместны разборки на сексуальной почве. Поворочавшись, досадливо посопев в одну ноздрю, он заснул. Ольге удалось забыться только через час. Перенапряжённый событиями мозг никак не хотел выключаться. Её обваренное событиями закончившегося дня сознание противилось сну. В голову лезли разные мысли и образы, сбежавшие из клиники. Она занималась анализом и самокопанием. Прокрутив в голове по кругу всё произошедшие сегодня события несколько раз подряд, она, всё-таки, переступила черту, отделяющую явь от хмари сновидений.

Ей снился странный сон. В нём она шла по центральной многолюдной улице столичного мегаполиса. Прохожие, идущие ей на встречу, шарахались от неё и показывали пальцем. Она ощущала себя изгоем. И она никак не могла понять, почему на неё так смотрят. Проходя мимо зеркальной витрины универмага, Ольга увидела своё отражение и до смерти испугалась. На неё безумным взором обречённой на заклание зверушки смотрела лопоухая, совершенно лысая женщина с бугристой сизой кожей на голове. – "И это страшилище я?" – она не верила. – "Неужели можно настолько сильно измениться, потеряв все волосы?" – На её глазах голова начала покрываться шелухой розовых пятен, порождающих нестерпимый чесоточный зуд. Ольга зачесалась. Раздирая всё новые струпья в кровь, не обращая больше внимания на собравшуюся вокруг неё толпу, пытаясь ногтями добраться, доковырять до причины – источника заразы.

Очень скоро под ногти Ольги набился верхний слой отслоившегося эпидермиса, ручьями потекла жёлтая лимфа, вызывающая чувство непередаваемого омерзения. И когда она зацарапала по черепу, услышав склизкий скрежет, её выдернуло из тошной трясины кошмарного сна. Она лежала на спине и быстро-быстро дышала, словно пробежав стометровку на чемпионате мира. Подушка стала влажной от пота и затылок набух под мокрыми волосами желанием чесать-разрывать-вырывать. Михаил, отвернувшись к стене, мирно спал, дышал он равномерно и спокойно. Сегодня ему снились только хорошие сны. Ольга протянула руку и взяла лежавший на тумбочке рядом с кроватью телефон. Цифры складывались в привычные чёрточки, показывая четыре часа утра. В оставшиеся три часа до подъёма, она так и не сомкнула глаз.

Глава 3

– У нас в отделении содержатся всего 22 пациента. Все мужчины. Но мы можем принимать и женщин. Отделение разделено на две части, которые при необходимости могут друг от друга быть изолированы. В основном наши пациенты – это шизофреники, попавшие к нам на почве бытового насилия, однажды, зашедшего слишком далеко. Извращенцы, наркоманы. Вообще большинство наших гостей, так или иначе, на свободе пристрастились к запрещённой к свободной продаже фарме, – говорил Артур Дак, попутно вытаскивая пухлые папки историй болезней и выкладывая их на белую поверхность стола перед сидящей за ним Ольгой. – Вам будут интересны всего трое из них. Если бы вы пришли сюда на шесть месяцев раньше, могли познакомиться с интереснейшим субъектом – с маньяком по прозвищу "Сатана".

Разговор врачей происходил в тесной регистратуре. Здесь, под замком, защищённые дежурным постом старшей медицинской сестры хранились все карточки пациентов, содержащие кровавые описание течения их чудных болезней, написанные отвлечённым языком функционеров от "карающей" медицины. В карточках, помимо диагнозов и хода течения болезни, содержались списки всех лекарств в нужных дозировках и процедур, назначаемых больным в разное время. Довольно скучное чтиво, особенно учитывая совсем не аппетитные подробности, для непрофессионала.

Услышав про Сатану, Ольга, оторвавшись от хаотичного пролистывания какой-то истории, проявив должный интерес, спросила:

– Тот самый маньяк-колдун? Его ещё Королём в некоторых газетах называли.

– Угу. Вы хорошо подготовились, хорошо.

– А куда он делся?

– Да в общем-то никуда. Его перевели в другую клинику. Возвращаясь к доступным нам пациентам, могу, как уже говорил, выделить трех. Первый – Герман Шавыков, двадцать один год. Убил свою мать, топором вырубил две квартиры соседей. Тех, которые на свою беду, оказались дома. После задержания признался ещё в двух убийствах. Шизофрения, мания преследования, психоз навязчивых состояний. Приехавшим на место преступления полицейским он сказал, что ему приказал всех убить некий вселенский разум и добавил: «Они были не теми, за кого себя выдавали».

Ольга смотрела на маленькое фото на жёлтой обложке, переданной ей Даком карты. – "Никак не скажешь, что ему 21 год. Скорее все 30, а может и больше". – Лицо худое, собачье, с глубоко запавшими, горящими неизлечимым психозом глазами, снизу ограниченными большими лиловыми мешками. Морщинистые и припухлые, словно у боксёра, веки. Волосы жидкие, как будто облитые топлённым салом. Жуть.