Сын гадюки

– Я же говорю, вы похожи, – шаман хитро взглянул на собеседницу.

– Намекаешь, что это про меня?

Уомбли кивнул и подмигнул змее.

– Вспомни тот день, когда умер Олучи. Что ты почувствовала?

Мать Чаушина задумалась, перебирая в памяти давно забытые эпизоды.

– Единственного человека, который меня любил, больше не стало, и это выглядело, как чья-то злая шутка, – Тэхи уходила все глубже в свое прошлое, ее голос начал дрожать. – Казалось, что я теперь совсем одна, среди врагов, которые только и ждут удобного момента, чтобы надо мной поиздеваться.

– И если ты будешь доброй… – подхватил повествование старик.

– Они увидят мою слабость и сделают мне больно, – Тэхи дрожала, вновь чувствуя себя маленькой и беззащитной девочкой.

– Чтобы избежать боли… – шаман мягко подталкивал собеседницу к главному выводу.

– Я атаковала первой, – Тэхи ненадолго замолчала, затем снова посмотрела ползучей гостье в глаза. – Ты прав, мы похожи.

Змея взбиралась по телу Тэхи все выше, обвила ее шею и положила голову на плечо.

– Меня ждут в саваннах, – сказав это, мать Чаушина встала с камня.

– А меня ждет обед, – шаман тоже встал и положил руку на живот.

Этот разговор состоялся за несколько месяцев до смерти Уомбли. Тэхи с гадюкой на шее отправилась в саванны. Вытянув голову вперед, змея указывала, куда именно нужно идти. Она быстро увела мать Чаушина с тропы, что куроки вытоптали, нося тела усопших соплеменников на ритуальную поляну. Это был единственный безопасный для людей путь. Отклонившись от него, Тэхи стало не по себе. Саванны поросли слоновьей травой, высота которой была больше роста среднего человека и намного больше, чем миниатюрная Тэхи. Потому люди так боялись этих мест: дальше вытянутой руки ничего не видать, кроме возвышающихся крон огромных акаций – единственного источника тени в Бескрайних саваннах. В любой момент на тебя прямо из зарослей мог прыгнуть лев или крокодил, а еще саванны кишели ядовитыми тварями: змеями, скорпионами, пауками. Чтобы познакомиться с этими существами ближе, гадюка и повела свою новую подругу в опасные края.

Выйдя на небольшую проплешину, где не росло вообще ничего, Тэхи ступила на сухую растрескавшуюся землю. Там ее уже ждали огромный черный паук и не менее здоровый скорпион.

– Мы знаем, кто ты. Ты – одна из нас, – передал безмолвное послание паук, забравшийся ей на руку. – А вон тот аллигатор – нет.

Тэхи повернулась и увидела в нескольких шагах от себя крадущегося аллигатора. Он уже раскрыл пасть, обнажив все белые зубы, чтобы вонзить их в человеческое мясо, но из высокой травы бесшумно выползла гремучая змея и укусила аллигатора в бок. Зеленая рептилия забилась в конвульсиях, затем распласталась по земле и перестала двигаться. Яд по венам дошел до сердца, парализовал работу желудочков, и кровь в его жилах остановилась. Мать Чаушина отчетливо осознала каждую деталь происходящего.

Змея подняла вверх хвост и потрясла погремушкой – в траве раздался удаляющийся шорох.

– Львы называют себя королями саванн, но боятся этого звука сильнее огня. Тебе бы тоже такой обзавестись, чтобы отпугивать мохнатых кошек. Мы надеемся, ты часто здесь будешь объявляться.

Вечером того же дня труп аллигатора нашел Уомбли и сделал из его зубов ожерелье для Чаушина, а Тэхи с тех пор начала изучать яды. Она узнала удивительную особенность токсичных веществ, о которой раньше куроки даже не догадывались: дело вовсе не в их составе, а в количестве. В каком-то смысле все яд, когда не знаешь правильной дозы. К примеру, если съесть целого бизона за раз, человек умрет. Разве что Гудэх, единственный среди куроки, кто способен пережить подобное, а потом еще и попросить добавки. Для всех остальных это верная смерть. В то же время небольшая порция жареного мяса бизона способна спасти от голодной смерти. То же самое можно было сказать и о ядах, которыми вооружились некоторые существа из Мира живых для защиты – при правильной дозировке они способны исцелять и спасать жизни.

Всего одна маленькая капля гадючьего яда могла убить человека в считаные минуты, однако десятая часть такой капли, разведенной в кружке воды, ставила на ноги безнадежно больного кровохарканьем. Это страшная болезнь, во время которой человек по маленьким кусочкам выкашливал свои легкие. До этого открытия местные знахари не умели лечить подобное.

Уомбли использовал схожие приемы, когда проводил ритуалы в школе охотников. Тот отвар из кактусов, что он давал ученикам, тоже был опасен и способен свести с ума выпившего его окончательно и бесповоротно. Шаману приходилось очень точно выдерживать все дозировки, чтобы никто не пострадал, но до мастерства Тэхи ему было очень далеко.

Мать Чаушина заполнила свою хижину баночками с опасными веществами и научилась создавать лекарства почти от всех недугов, которые встречались в племени куроки. Она стала не просто полезной, а незаменимой.

В день смерти старого шамана Тэхи собирала травы очень далеко от своего поселения. К тому времени она научилась понимать ядовитые растения и раскрывать их целебные свойства. Ее целью был ногорез – трава, острые края которой резали плоть ноги и вызывали страшную гангрену. Сок ногореза служил основой для мази, способной на глазах заживлять ожоги.

В поисках нужных трав Тэхи теряла чувство времени и расстояния. Она могла забраться очень далеко, не замечая, как наступала ночь, и засыпала прямо в роще. Так произошло и в этот раз. Проснувшись неподалеку от поселения кано, мать Чаушина стала аккуратно наматывать стебли ногореза на палочку и собирать в мешок. От поселения дружественного племени ее отделяла небольшая полоса папоротниковых зарослей.

Из-за них выползла гадюка и уставилась на женщину. Тэхи протянула руку змее, и та обвила ее предплечье. Их взгляды встретились, установился контакт. Лицо Тэхи исказилось от ужаса, и она со своей ползучей подругой отправилась в самую гущу папоротниковых зарослей, прямо за которыми раскинулось поселение племени кано. Добравшись до противоположной стороны, Тэхи собственными глазами увидела тот ужас, о котором поведала змея. Племя кано было не просто разгромлено – поселение оказалось изуродовано до неузнаваемости.

Вместо травы и аккуратных тропинок по всей деревне была грязь, которую месили копыта жирных кабанов и волосатые ноги огромных варваров, носивших теплые волчьи шкуры. На краю бывшей деревни были свалены трупы – явно останки побежденного племени. Один из варваров подвел к телам нескольких волков на поводках, и те с жадностью начали отрывать куски плоти и глотать их, практически не пережевывая.

Долго смотреть на это у Тэхи не было ни сил, ни времени. Нужно срочно возвращаться в деревню и сообщить вождю. Она аккуратно начала пятиться, стараясь быть бесшумной, как ее ядовитые друзья, однако через пару шагов спина Тэхи уперлась во что-то твердое. Она обернулась и увидела огромного волосатого варвара в волчьей шкуре, который был на три головы выше нее. Здоровяк схватил знахарку за горло и поднял в воздух. Змеиная погремушка, висевшая на ее шее, от встряски издала треск.

Великан с удивлением посмотрел на диковинный кулон и сказал:

– У!

Глава 12. Будь как антилопа

В племени куроки статус вождя не передавался по наследству. Эти люди верили, что каждый человек должен заниматься тем, что у него получается хорошо. Поэтому если сын вождя проявлял таланты к рыбной ловле, он становился рыбаком. Вождем же назначали человека, который не проявил никаких талантах в повседневных нуждах племени. Считалось, что у таких людей талант становиться лидером в сложные времена.

За всю историю племени можно было назвать два сложных времени, когда куроки действительно испытывали потребность в решительном руководителе. Первый такой период был во время основания племени, когда Кичи привел своих последователей на теплый край Баобабовой рощи. Он был смелым, но злопамятным, потому и повелел заменить значение слов в языке своего только что образовавшегося народа.

Надо заметить, что в кано Кичи был ужасным охотником, самым худшим за всю их историю. Когда Кичи умер, и люди начали думать, кто должен занять его место, они вспомнили, что Кичи не выделялся особыми талантами, пока не стал вождем. Именно так и родилась традиция назначать лидером человека, не преуспевшего ни в одном другом деле.

Следуя заветам своих предков, люди назначали новых вождей по тому же принципу. Куроки пугали детей, что если ко дню многолетия ты ничему не научишься, станешь вождем. Быть вождем никому не хотелось, потому что пока не наступит время сложных решений, вождь просто ходит с важным видом по деревне и выслушивает жалобы соплеменников. Его принято винить во всем: засухе, проливном дожде, слишком холодной ночи, плохом улове рыбы в Зеркальном озере, неудачном свидании и вообще любой мелочи.

Если ты из куроки и не знаешь, кого обвинить в своей неудаче, можешь смело перекладывать ответственность на вождя. Был бы у вас хороший вождь, ягод в Баобабовой роще росло бы больше. И хотя быть виновным во всех бедах не очень приятно, вождь выполнял важную функцию – он объединял племя. Люди дружно испытывали неприязнь к одному-единственному человеку, и это помогало им чувствовать общность.

Когда Гудэх был маленьким, его судьба казалась всем очевидной: этому пухлому пацану прямая дорога в вожди, ни на что другое он не годится. Конечно, тогда куроки было невдомек, что во время правления Гудэха племя окажется во второй за свою историю в сложной ситуации – встреча с кано и Трехдневная война. Знай они такое наперед, может быть, выбрали бы себе в предводители кого посмышленее. Теперь уже было ничего не поделать.

Сам Гудэх всегда отрицал, что ему судьбой предначертано быть вождем. День его многолетия прошел много лет назад, а он все не сдавался, ища в себе скрытые таланты. Наверняка они где-то есть, только очень глубоко. Хотя за все время существования куроки ни разу не случалось так, что действующий вождь вдруг открыл в себе неизвестные ранее способности и оставил пост лидера. Гудэх надеялся стать первым живым примером: он постоянно пробовал себя в новых областях и бесконечно терпел поражения в затеянной им игре, но не сдавался.