В 1914 году первого декабря была выслана поддержка молодым солдатам русской армии, вставшим на защиту крепости на западном рубеже со стороны русской империи, возле реки Бобр. Белосток – транспортный узел за крепостью, который открывал дальше дороги к другим городам – таким, как Вильно, Брест, Минск, Гродно, и во всю Россию.
Задача не из лёгких: объект был очень важен для России, и необходимо было не дать пройти врагу через крепость. Немцам не удалось её обойти, поскольку вокруг были непроходимые болота, и не раз противник пытался взять штурмом крепость, чтобы добраться до Белостока.
Вся земля была покрыта снегом, и только железнодорожные рельсы прорезали белое поле. Заснеженные ветки деревьев покрылись льдом, который начинал таять под тёплыми лучами солнца. Поезд проезжал мимо, и вагоны сбивали лёд с веток, двигаясь дальше и въезжая в тёмный горный туннель.
Из-за высоких гор виднеется огромный чёрный силуэт, напоминающий человека. Его колени достигают уровня гор, а голова достаёт до самого неба, заслоняя солнце. По его телу переливается тёмная материя, похожая на нефть. Этот силуэт резко выделяется на фоне белого света. Трагедия скрыта в нотах шёпота, происходит в замедленном, сонном темпе, создавая собственную музыку – трёхчастную, минорную тональность, контрастирующую с окружающим миром. Шаг за шагом этот протяжный звук коснётся ладони, и все родные познают несчастье…
Я, гром твоих поступков, молния в тёмном небе. Явлюсь перед тобой словно вспышка, ты увидишь во мне свою правду, боль, страх, шрамы. Развею твой туман, выдерну из пустоты, готовься к последствиям. Иди вперёд без сомнений, не оглядывайся, не задумывайся, Я – мостик к бесконечности, ужас твоей веры, секрет при твоей жизни, конец страданиям, ответ на все вопросы… Ты будешь уничтожать, разрушать, убивать вопреки моей сущности. Я – погибель твоей религии, заберу твои счастье, боль, трепет, ненависть и душу. Ты моя реликвия, руины, у которых будут горевать.
Вагоны были забиты молодыми русскими солдатами: они дрожали от холода, из-за чего им трудно было заснуть – оставалось греться только чаем.
– Всё моё тело непрерывно трясётся от холода! – тоскливо произнёс один молодой человек.
– Но ведь дальше будет ещё холоднее, – заметил его попутчик.
Один из солдат, в отличие от всех, сидел в одиночку в дальнем углу: так ему было лучше следить за остальными. Он наблюдал за каждым находившемся здесь и даже за теми, кто его обсуждал.
– Как вообще его взяли на войну? – посматривая на одиночку, сказал молодой человек, который жаловался на холод.
– Как и всех: ему есть что защищать, – ответил его сосед. – Я даже ему чуть завидую.
– А чему завидовать?
– Например, тому, что он не слышит твоего нытья.
– Дурак ты! Он знает, о чём вы говорите. И ещё этот парень понимает немецкий – это третья причина, по которой он здесь.
Одинокий человек в углу улыбнулся, посмотрев на тех, кто его обсуждал, и подмигнул одному из них. К нему подсел солдат лет за тридцать.
– Привет. Прости, надеюсь, не мешаю? Ты понимаешь меня?.. И зачем так на меня смотришь? У меня на губах грязь?! – засыпал он одиночку вопросами.
– Нет… Говори! – ответил тот.
– Хочу тебя попросить кое о чём. Я знаю, что ты можешь читать и писать.
– Ты знаешь, что могу читать и писать, но не знаешь, почему так на тебя смотрю?
– Ну-у… Да и нет… – сомневаясь произнёс солдат.
– Ты спал, когда объясняли, зачем я нужен?
– Капитан скучно рассказывал. Я как бы уловил лишь основы. По прибытии нам ещё раз всё растолкуют. Слушай, я не привык к такому: мне лучше работается руками, чем головой.
– Говори, что хотел.
– Понимаю, что сейчас не очень хорошее время, и загружать тебя другими делами не хотелось бы, всё-таки на войну едем. Но меня дома ждёт жена – смог бы ты написать письмо моей любимой? Я бы продиктовал.
– А другие?
– Они то умеют, то не умеют. Таким людям я не хочу доверять свои письма.
– Понял, – коротко сказал парень-одиночка.
– Так просто? – удивился тридцатилетний.
– Да, а что? Или ты хочешь, чтобы я просил с тебя плату?
– Бери, что хочешь, я не против. А потом можешь прочитать мне ответ, когда придёт письмо?
– Конечно.
– Если мы продержимся и будем ещё в живых… – засомневался в своих словах неграмотный солдатик. – Ты сможешь меня научить писать и читать?
Склонив голову набок, посмотрев с недоверием на своего собеседника, парень-одиночка ответил:
– Ты говоришь, что слушать других тебе скучно, но ты хочешь, чтобы я научил тебя читать и писать? Это будет мукой для меня, и это непросто…
– Никогда не поздно учиться. Обещаю, что буду внимательным на все… – закатывая глаза, солдат пытался подобрать слова, – …пятьдесят процентов.
– Это половина.
– Половина… Ну, сколько там «процентов» – как обычно говорят люди?
– Сто.
– Хорошо. На сто пятьдесят процентов я буду внимательно тебя слушать.
– Договорились. Но почему сто пятьдесят? Почему ты туда ещё пятьдесят добавил?
– Для того, чтобы убедить тебя, что я ко всему и на всё готов. А больше пятидесяти считать я просто не умею, – признался тридцатилетний.
– Никогда даже не пересчитывал, сколько, например, голов скота в стаде? – изумился собеседник.
– Нет, я просто делал то, что говорил отец.
– Будь по-твоему, – засмеялся одиночка, – сто пятьдесят так сто пятьдесят. Смотри, ты мне обещал.
– Да, да, это так хорошо! Когда я научусь, буду писать стихи своей любимой.
– Стихи?
– Да, сначала я буду сочинять стихи, а потом ты будешь их диктовать. И я забыл назвать себя – Архип, – солдат протянул парню руку.
Тот представился в ответ:
– Дан, – улыбка вмиг исчезла с его лица: парень осознал, на что он согласился.
– У меня хорошие стихи, в голове постоянно крутятся, просто не могу их на бумаге изложить, – пояснил Архип.