Прогулка по садам Хорса

– А ты чего свои уши как у пенса растопырил?! – вставал и отряхивался землепашец. – Шпионишь, собака сутулая?

– Точно! – хваталась Сдобушка за своё боевое коромысло. – Он своими локаторами ведёт запись наших разговоров, дабы затем выложить их на исповеди да тем заработать себе причастие.

– Ребята, вы чего?! – пятился бакалейщик. – Ребята, честное слово, я с вами! Я ведь это по инерции к попу приложился. По-другому нас не учили.

– Будь проклят тот день, когда твой отец расслабился в твоей матери, – злобно прорычал землепашец. – Захлопни свои заражённые кривдой уста, иначе я за себя не ручаюсь.

– Солдатик, ну хоть ты скажи ему, – молил бакалейщик. – Мы ведь с тобой и Крым, и Рым прошли вместе, подчас из одной миски щи хлебали… На одних только перевалках Ветринских не одну собаку съели, чего уж об остальном гутарить…

– То было вынужденное совместное пребывание, – загадочно промычал солдатик. – Дело прошлое, а ты мне тоже никогда не нравился.

– Разрешите, я ему врежу? – рвалась в бой Сдобушка. – Моментально тогда очнётся и всё расскажет.

– Это завсегда успеется! Не торопись! – остановил Сдобушку крестьянин. – Да и метод не наш. Попробуем его интеллектом разговорить, быть может, и перековать удастся.

* * *

– Один философ как-то сказал: «Если человек живёт для себя, он не нулю равен, он отрицательная личность». Понимаешь, куда я клоню? – говорил крестьянин бакалейщику на биваке. – Цель твоих хозяев, прежде всего в объединении двух пустынь. Первой, той, какая образовывается в душах людей и второй, песчаной, в которую они хотят превратить планету при помощи техногенной цивилизации. Тебе оно надо? Вот лично тебе, что с того? Неужели так приятно шарахаться бухим по барханам в пятидесятиградусную жару, да к тому же самому являться пустым и мёртвым внутри?..

– Я как-то об этом не задумывался, – прозвенел в ответ купец, а сам для отвода глаз пустил скупую слезу.

– Вот те раз! О чём же ты мил человек, целыми днями тогда задумывался? – удивлялся землепашец.

– Исключительно о себе любимом, да об том, как ближнего повыгодней надуть, – грустно отвечал пузатый ушастик.

– Очень нехорошо! – осудительно покачал головой землепашец. – Очень!

– Какой-то ты не совсем обычный крестьянин, – задумчиво шевелил скулами солдатик. – Уж больно премудрый для простолюдина…

– Правильно подметил, – соглашался крестьянин. – Потому как в первую очередь я есть самый настоящий аристократ и только во вторую – оратай. А кто такой у нас настоящий аристократ? Арий сто крат! То есть человек самых высоких моральных качеств. Это уже потом так стали именоваться рабы по духу, но знать по происхождению. Изначально смысл слова был именно таким. А крестьянин пошло от слова христианин, а значит, ко мне никакого отношения данное обзывательство не имеет.

– Тогда всё ясно, – ничуть не удивился солдатик. – Дело в другом. Посмотри внимательно на этого ободранного дрища и ответь: кто он, по-твоему?

– На первый взгляд этот добрый самаритянин – хворый иждивенец, быть может, книжный червь или мыслитель какой… Мускулатура уж больно у него не развита. Прямо как у невесты молодой, – внимательно осмотрев писателя, выдал «крестьянин».

– Девица девице рознь, – вернулась из лесу с охапкой дров Сдобушка.

– Огромное спасибо! – иронично поклонился писатель на такую оценку.

– Точно – «Книжный червь»! Ещё какой книжный червь! – солдатику так понравилось это сравнение, что перед тем как продолжить, он даже залихватски вспляснул. – Пред нами тот самый сочинитель, который своими корявыми ручками всех нас и написал… Как вам, а?

– Быть того не может, – охапка дров так и вывалилась из рук Сдобушки. – Отличная новость… Просто новость дня! Будет теперь с кого спросить, почему все красны девицы – длинные косицы, одна краше другой, от женихов отбоя нет, а мной старики непослушных детишек в колыбели пугают, когда спать убаюкивают.

– Служивый не выдумывает? – внимательно уставился на писателя аристократ.

– Похоже, что нет, – пожимал писатель плечами.

– То-то я смотрю: отчего со вчерашнего дня тёмные силы пришли в такое движение… Отойдём, пошепчемся? – предлагал земледелец.

– С радостью! – соглашался писатель. – Ты первый похожий на вменяемого, повстречавшийся на моём пути.

– Значит, испустил дух… Петух петушился, пока в суп не скрошился… – первым заговорил крестьянин, когда вместе с писателем они отошли в сторонку. – Давно окоченел?

– Точно не помню! Дня три вроде назад, – задумался писатель, отчего настроение плавно поползло вниз.

– Ну, ничего, и не такое бывает, – подбадривал землепашец. – Какое, однако же, изумительное совпадение… Впрочем, вся жизнь есть череда совпадений. Вот послушай, например, в 1848 году, мещанина Никифора Никитина за табуированные речи о полёте на луну сослали в селение под названьем Байконур. Как тебе?! Совпадение?.. Так что, дорогой мой мазурик, радоваться ещё надо что так! Ух, и будет теперь о чём поговорить! Рассказывай! Интересует буквально всё!

– А чего тут рассказывать? – насупился писатель, однако почесав макушку, всё же рассказал крестьянину свои невзгоды с самого начала.

– Да уж, дела наши скорбные, – обмозговывал услышанное аристократ. – Не мог подождать, пока эра Кали-Юги закончится? Потом бы и покидал земную сень смело. Не дадут теперь покоя чёрные: ты им походу как кость в горле. Как заноза в заднице.

– Чего ж им надо-то? – взволновался писатель.

– Стереть все твои фантазии, – подумав, отвечал крестьянин. – А с ними и всю память о тебе. Значит, и всех нас.

– Но погоди, ведь вы совсем не все мои персонажи, – замечал писатель. – Шельму бакалейщика, допустим, я отродясь не видывал. Тебя тоже, хоть убей, не помню. Со Сдобушкой провалы какие-то в памяти: то была, а то и не было её вовсе.

– Тут всё просто! – улыбался пахарь, как на именинах. – Те самые, за которых ты стопроцентно можешь поручиться, те со страниц повестей и романов собрались здесь в кучу и оттягиваются по полной. Вот те, о которых ты понятия не имеешь, в том числе и твой покорный слуга, все мы из неопределённого будущего. Точнее из ненаписанного. Как, такое, может быть, спросишь ты, конечно же, меня? Элементарно, Уотсон! Ведь идеи и смыслы-то никто не отменял. И неважно, что им не суждено было воплотиться. Более того, о существовании некоторых ты даже не подозревал. Гнездиться, хоть и в будущем, они от этого не перестали. Просто ты не успел их должным образом обрести и перенести на бумагу. Они не дозрели, к величайшему сожалению. Твои преждевременные кончины оборвали некогда текущий ровным строем поступательный процесс. Так что, друг ты мой ситцевый, из ненаписанного мы, из ненаписанного…

– Ладно, с этим более менее разобрались. Как быть с жуткими ночными визитёрами? Их что, тоже я выдумал?

– К сожалению, не ты, – стал более серьёзным крестьянин. – Эти, самые что ни на есть – настоящие. И прорываются они в твои фантазии извне. Кто наводчик – мне сразу стало ясно. Чернокнижник со своей свитой. А исполнители та самая нежить, что обитает в пекельных мирах непроявленной вселенной. Раз ты для нелюди и бесов заноза в заднице, то они уж, будь благонадёжен, постараются занозу эту извлечь. Тогда и нам всем хана. Управляют бесами кощеи, по-простому чёрные князья. Похоже, что один из таких и проник в этот мир. Извечный вопрос: как быть и что делать? Предвидя его, отвечаю сразу: с этими бесами поделать ничего нельзя. Энергопотенциал у тебя пока ещё не тот. Вот когда масса твоих читателей на земле перевалит за миллион, тогда смело в бой. Пока же – подготовка и ожидание. Но вот что мы можем, так это разобраться с наводчиком и его шестёрками, поскольку данный персонаж твой собственный, авторским правом закреплённый.

– Согласен, что делать нужно? – не думая, согласился писатель.

– Для начала его найти, а там по наитию что-нибудь да спляшем, – крепко жал писателю руку пахарь.

* * *

На общем собрании решено было искать логово чернокнижника всем вместе. Ни один персонаж не отпросился, и даже лопоухий бакалейщик принял живое участие в обсуждении тактики и стратегии. Закончив праздновать лентяя, солдатик в числе первых вызвался в лес собирать хворост для ночёвки. Набравшись сил, к нему подключился и бакалейщик. Сдобушку коллективным решением назначили главным телохранителем писателя, а значит, от бытовых вопросов освободили. Крестьянин, между тем, занялся укреплением и защитой лагеря. Один писатель слонялся без дела – руки в брюки да совсем не знал, куда себя применить. Незаметно пролетел час за ним другой, по прошествии которого писателю приспичило отойти до ветру по малой нужде.