Кино и прочее

В этот момент на дороге, ведущей к воротам, показался всадник. Это был князь Глеб Владимирович накануне отогнанный от тех же ворот с позором.

– Воевода!– зычно выкрикнул он, не доезжая до стен на полет стрелы.– Кофа, выезжай за ворота!!! Батыга-хан тебе привет шлет!!!

– Говори!– Вадим Данилович вышел из-за бойницы.– У меня от народа секретов нет!

– Здесь я не волен, Кофа!– отозвался Глеб Владимирович.– Мне с тобой с глазу на глаз потолковать нужно!..

– Не ходи к нему,– покачал головой средний из сыновей – Илья.– От Глеба любой подлости можно ждать!

– Не время о себе думать,– покачал головой воевода.– Может, Батыга решил отступиться от Рязани… Поедешь со мной.

Они выехали через бронированную калитку, устроенную в городской стене. Утро было ясное, выпавший ночью снег искрился на солнце. В кустах и деревьях насвистывали синички.

Половецкий жеребец под князем Глебом пританцовывал. Князь наблюдал за подъезжавшими к нему воинами с напускным равнодушием.

– Здрав буде, Вадим Данилович,– кивнул он воеводе и посмотрел на его спутника.– Заматерел ты, Илья! В другое время не узнал бы…

– О чем поговорить хотел, князь?– оборвал его воевода.

– Обернись, Вадим Данилович, посмотри на Рязань. Обернись без опаски, я тебе нож в спину не воткну!..– и продолжил после того, как Кофа посмотрел на город.– Если вы оружие не сложите, к вечеру от Рязани только головешки останутся. И ты это знаешь не хуже меня. Потому как у Батыги войска столько, сколько со всей русской земли не собрать…

– Не хвались раньше времени,– оборвал его Илья.

– А я не хвалюсь и не пугаю вас,– покачал головой князь.– Вы только голову татарского войска видите. Рязань уже со всех сторон отрядами обложили. У меня за Рязань сердце не меньше вашего болит. Вадим Данилович, с Батыгой можно договориться. В ином разе я бы перед тобой не стоял. У Рязани дружины нет, на стенах мастеровые да смерды…

– Не смерды, а народ русский!!!– неожиданно оборвал его воевода.– Я тебе вот что скажу, князь: веры хану татарскому нет, а тебе ее нет и подавно! Ступай к Батыге и скажи, что Рязань стояла и стоять будет!

– На смерть город обрек, Вадим Данилович,– усмехнулся князь Глеб.

– Нам сбеги рассказали о татарской милости,– Вадим Данилович тяжело посмотрел на князя.– И вот что я тебе скажу, Глеб Владимирович.– В другой раз я тебя своими руками удавлю!

– Не будет другого раза, Вадим Данилович!– зло рассмеялся князь.– Потому что к обедне от Рязани пепелище останется!!!

Он хлестнул коня и с гиканьем поскакал в орду.

– Вот и все, Илья!– выдохнул Вадим Данилович.– Сейчас татарин стены ядрами ломать начнет!

Они повернули коней и поскакали в город.

Едва успела за их спинами закрыться калитка, как на рязанские стены обрушился град камней и чугунных ядер.

Когда обстрел закончился, монгольская лава с гиканьем и воем пронеслась возле городских стен, осыпая защитников тучей стрел. Рязанцы отстреливались из луков, метали из пращей камни и бросали в монголов копья.

А по полю, выкрикивая: «Кху! Кху! Уррагх!!!» спешившиеся монголы гнали перед собой пленных с штурмовыми лестницами. Тех, кто отказывался идти, тут же убивали. То тут, то там вспыхивали ожесточенные схватки.

– Братцы! Не жалейте нас!– кричали пленные, остановившись под стенами.– Стреляйте!!!

Пока что у рязанцев рука не поднималась пускать стрелы в своих.

Но вскоре и это уже стало неважно, потому что начался штурм.

Рязанцы бились отчаянно, рубили топорами карабкавшихся по лестницам и монголов и пленных, поливали кипящими маслом и водой атакующих, обливали их горящей смолой.

Небо потемнело от стрел.

Монголы пошли на приступ сразу в нескольких местах. Чтобы ослабить оборону предпринимались ложные вылазки.

Но рязанцы бились так, что наблюдавший за штурмом Бату-хан только зубами скрипел от ярости.

По обе стороны городских стен росла гора трупов.

– Кху!!! Кху!!! Уррагх!!!– вопили монголы, карабкаясь по лестницам. Но это им не помогало.

Первая волна штурмующих откатилась, и вновь заработали камнеметные машины. К стенам и воротам подвезли пороки. Управлявшие ими китайцы бранили и пленных и монголов. Рязанцы обливали пороки горящей смолой.

– Вперед!!! Вперед, нукеры!!!– кричал Батый.– Или я сам изрежу вас на ремни!!

И штурм города возобновился с новой силой. Над головами штурмующих и защитников пролетали дымящиеся горшки с китайской горючей смесью. И вновь по всему городу запылали пожары.

Ворота ломали пороком несколько часов кряду. И окованные железом ворота треснули. Монголы с воем ворвались в них и наткнулись на преграду из камней и бревен.

Но к вечеру исход битвы был уже предрешен – монголам все же удалось прорваться на крепостные валы. Рукопашная схватка постепенно перекинулась на стены. С них гроздьями сыпались тела погибших.

Возле завала из бревен и камней стояла наизготовку полусотня родственников воеводы. Завал быстро разбирали с другой стороны. Вскоре показалось в просвете злобное лицо монгольского нукера. Один из племянников воеводы пустил стрелу и попал ему между глаз. Но тут же почти завал рухнул и на русичей выскочили разъяренные монголы.

– Дети мои!– выкрикнул Вадим Данилович, еще крепче сжимая рукоять меча.– Ляжем костьми за Русь!!!

– Жива Русь!!!– отозвались его сыновья, и внуки, и племянники, бросившись на врага…

Возле ворот быстро вырос еще один завал, но уже из тел убитых в отчаянной схватке русичей и монголов. Родичи воеводы бились страшно и отчаянно, но против них шел тумен самого Субудай-богадура. На каждого из Кофа приходилось по двести противников.

И в какой-то момент Вадим Данилович огляделся по сторонам и понял, что родичей его осталось не больше дюжины. Он ободряюще улыбнулся им и бросился вперед, увязая в темной массе монголов. А те уже поняли, что этого старика просто так не взять и как медведя подняли его на дюжину длинных копий.

– Отец!!!– страшно закричал последний из оставшихся сыновей Вадима Даниловича Петр и бросился на врага. Но он уже был последним не только из сыновей Кофа, но из всего их рода.

Настасья Вадимовна с остальными женщинами, малолетними детьми да отроками ждали исхода битвы в доме Вадима Даниловича. В красном углу под образами мерцали лампады. Женщины молились. В гриднице висел невнятный шепот, иногда слышалось отчетливо: «Господи, прости и помилуй… Пресвятая Богородица, защитница земли русской…»

За толстыми бревенчатыми стенами набат был едва слышен, и не были слышны отчаянные крики рязанцев, погибавших от монгольских мечей. Сеча шла уже на улицах.

И вдруг с треском вылетели запертые ставни, и грохот кровавой бойни ворвался в дом воеводы. Женщины вздрогнули и обернулись. А в окно с диким визгом влез нукер и, жутко улыбаясь, пошел на них. Женщины закричали в голос, одна из них швырнула в монгола тяжелый бронзовый подсвечник. А он издал какой-то звериный крик и взмахнул мечом, отбивая его. И вдруг вздрогнул, попытался обернуться и упал на колени.

Позади него стоял старший сын Коловрата Иван с окровавленным мечом в руках.

– Уходите!– крикнул он женщинам.– Уходите, я их задержу!

– Ваня, сынок, идем с нами!– крикнула Настасья Вадимовна. Но в этот момент вылетели ставни на остальных окнах, и в гридницу ворвалось еще несколько монголов.

Отрок бросился на них и стал биться с нукерами с поразительной силой и ловкостью.