Кино и прочее

В воскресенье после обедни сыновья собрались в отчем доме. Сидели в горнице за столом, уставленным яствами и старыми медами. Но к кушаньям не притрагивались, и едва пригубили кубки с медами.

Во главе сидел Вадим Данилович.

– Князь послал сына в татарский лагерь на реке Воронеже,– говорил он.– Четыре дня нам Господь ссудил. С татарами послы судить-рядить будут не меньше трех дней…– старик неожиданно осекся и добавил после короткого молчания:– Ежели татарин их сразу не зарежет… Да дня три на обратный путь уже налегке… Так что к следующей середе мы узнаем, чего ждать от татарина.

– Я думаю, послы с мунгалами договорятся,– уверенно изрек старший сын Вадима Даниловича Петр.– Говорил я с Евпатием намедни, когда вече на площади шумело. Татарин жаден, купить его будет просто…

– Не за подарками супостат пришел!– оборвал его отец.– Табунщикам не подношения наши нужны – нажитое нами прельстило Батыгу. Он извести нас пришел, а жен и деток в полон увести. Глуп тот, кто иначе разумеет!

– Мы тоже не кольями биться будем!– запальчиво произнес средний из сыновей – Илья.

Вадим Данилович его слова пропустил мимо ушей.

– Вот зачем я вас позвал,– задумчиво произнес он.– Послы могут вернуться к следующей середе… Но может обернуться так, что уже к этой субботе под рязанские стены орда подойдет, а головы наших послов в Диком поле на шестах торчать будут!

– Не может того быть, батюшка!– почти в голос заговорили сыновья, а младшие и вовсе с лавок повскакивали.– Вернутся послы!!!

– Да не о том речь вернутся или нет!– вновь оборвал сыновей Вадим Данилович.– А о том, как нам с детьми да с добром поступить. Один только бог ведает, что с Рязанью будет, ежели татарин к городу подойдет.

– Отстоим мы Рязань! Господь с нами, и Богородица пречистая, и святые…

– Довольно!– неожиданно рявкнул Вадим Данилович.– Мы с вами не блажить собрались, а думу думать! Ответьте мне, что народ скажет, если воевода рязанский внуков своих и скарб по лесам раскидает?!

Сыновья притихли и смотрели на него уже со смущением.

– То-то и оно,– кивнул Вадим Данилович.– Скажет народ, что не верит воевода в Рязань… Так что костьми нам придется лечь… Всему нашему роду… За тем и позвал вас…

Вадим Данилович поднялся с лавки и поднял кубок. Сыновья встали вслед за ним.

– Так тому и быть!– произнес Вадим Данилович, пригубив мед.

– Так тому и быть,– отозвались сыновья.– Ляжем костьми за Рязань!

Вадим Данилович поставил кубок на стол, обернулся на богатый иконостас в красном углу, широко перекрестился и поклонился земно:

– Господь наш, бог правых! Не оставь нас в годину лихую! А коли судьба наша голову сложить, прими души наши и прости за все прегрешения вольные и невольные. Аминь!

– Аминь,– выдохнули вслед за ним сыновья.

В пятницу спустя почти неделю после рязанского вече в покои Юрия Ингваревича вбежал Иван Сапега.

– Беда, князь!!!– прохрипел он, срывая с себя шелом и падая на колени.

Увидев его глаза, Юрий Ингваревич все понял без слов. Он приподнялся с лавки, но тут же сел обратно без сил и схватился за голову, запустил в седые кудри пальцы и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

Но спустя минуту все же взял себя в руки и молвил через силу:

– Говори…

– Апоница вернулся, пестун князя Феодора…– ответил Сапега.– Убит Феодор… И послы перебиты…

– Господи!– простонал князь.– И за что же мне это?! За какие грехи?..

– Князь,– Сапега поднялся с колен.– Гонец с Апоницей прибыл. Заставы наши порушены! Орда уже к ночи к стенам рязанским подойдет!

– Вот и встретим их с честью!– выдохнул Юрий Ингваревич, поднимаясь.– Собирай дружину, Иван Каземирович! Скликай полки! Навстречу орде выступим…

– Юрий Ингваревич, неразумно выступать с ратью за городские валы…– начал было Сапега.

– Собирай полки!– оборвал его князь.– За Феодора биться будем нынче же!..

Сапега вышел из княжеских покоев, притворил за собой дверь и прошептал:

– Боже святый, на погибель идем…

Где-то неподалеку раздавались горестные причитания и плач княгини Агриппины Ростиславовны.

Над Рязанью плыл набат.

Князь Юрий Ингваревич словно обезумел. Слушать никого не хотел, только поторапливал Сапегу и сотников, дабы собирали поскорей полки.

– Княже, ведаешь ли, что творишь?– пытался образумить его рязанский воевода.– Негоже город на ополчение оставлять. Рать погубишь и сам сгинешь…

– Ты мне не перечь…– оборвал его Юрий Ингваревич.– Я Батыгу своими руками на куски изрублю!

– Княже, не дело сейчас о крови думать! Сын твой знал, на что шел. И мы знали, на что он идет!..

– Да не стой ты у меня на пути, Вадим Данилович! Отойди прочь, Христа ради!– почти в голос выкрикнул князь.– Нам с Батыгой на земле тесно стало! Или я, или он!!!

– Как знаешь, князь,– опустил руки Кофа.– Не мне тебя судить…

Он надел шелом и отошел в сторону.

Юрий Ингваревич вдруг посмотрел на него:

– Не обессудь ты меня, Вадим Данилович… Простимся по-людски, ты мне старшим братом все эти годы был…

Они обнялись и троекратно расцеловались на прощание.

На городских улицах и площадях перекликались походные рожки. Княжеские дружинники стекались со всех концов города, и к полудню уже полки выступили за крепостные валы.

Князь осадил коня за городскими воротами. Взгляд его был сумрачным. Юрий Ингваревич видел лицо каждого ратника, проходившего или проезжавшего мимо него. В какой-то момент его сердце дрогнуло, словно дошли наконец слова воеводы: мало кто из этих людей вернется назад… Но с городской стены летели восторженные возгласы и напутствия – рязанцы в отличие от воеводы, стоявшего там же, провожали рать с легким сердцем. Горожане верили, что их полки сомнут орду и погонят прочь в Дикое поле.

Не успела рязанская рать отойти от города, как заметны стали вдалеке столбы дыма – монголы жгли погосты окрест города, а навстречу воинам стали попадаться вереницы сбегов. Многие из мужчин оставляли подводы на жен и сыновей, а сами присоединялись к дружинникам. Они были озлоблены. Монголы, ворвавшись на рассвете в деревни, убивали всех без разбора, не щадили ни стариков, ни младенцев; баб и девок насиловали, а после вспарывали им животы; обчищенные дочиста дома и овины сжигали. Орда была похожа на полчища чертей, вырвавшихся за ворота ада.

Вскоре вереница сбегов иссякла, а дымы от горевших среди лесов погостов стали ближе и гуще.

И начали выскакивать навстречу рязанцам монгольские всадники. Встреча с русской ратью для них тоже была неожиданной. Монголы принимались отчаянно и злобно визжать, скалиться, размахивать мечами и пускать в урусутов стрелы, и уносились прочь.