До края. Звёздный романс

Человек проводил широкую спину недовольным взглядом. Обернувшись к Каширу и гвардейцам, он хотел уже и последних послать подальше и погрубее, но те сами всё поняли и потопали прочь по дороге. Неизвестный и пастух остались наедине. Пёс встал у хвоста нага и пристально следил за человеком. Кашир не знал, что и подумать, и был готов принять любую судьбу, кроме очередного лишения свободы. Дело было даже не в том, что он давно не видел семью, – он понимал, что всё ещё недостаточно сделал для просвещения змеиного народа. Он был готов драться, убегать и при этом всегда возвращаться.

– Ты можешь звать меня Лакрис, – вымолвил «белый». – Я веду расследование и хочу спросить тебя как свидетеля.

– «С~свидетеля»? – не понял Кашир.

– Очевидца преступления, – устало пояснил Лакрис.

– Не помню, ш~што бы я видел какое-нибудь прес~ступление. Разве ш~што то, которое принято называть «трудовым договором» нагов и люд…

– Молчи. Не заговаривай мне зубы, – отчеканил человек. – Меня не заботит это, – он ненадолго вынул из кармана часы и проверил их. – Скажи мне, наг, ты знаешь Эрика из Пекатума?

– Эрика?

Это имя громким галопом ударило по ушам, возбуждая струны в голове. Кашир встречал только одного Эрика, и встреча эта была, без лишних слов, судьбоносной. Он не думал, что когда-нибудь ещё услышит об этом юноше или встретит. Но он очень бы хотел этого. К чему же этот человек в белом вспоминает Эрика? В таком случае говорить о чём-то было бы просто предательством Эрика со стороны Кашира. Он моргнул, прежде чем сказать.

– К с~сож~жалению, не знаю, о чём вы говорите.

– Не знаешь? – переспросил Лакрис, подаваясь вперёд и внимательно смотря в продолговатые зрачки.

– Да.

– Очень жаль. Я зря сюда приехал.

Сказав так и не прощаясь, человек развернулся, а за ним и его крылатка. Но в этот момент нагу обожгло сердце. Он часто думал об этом – о том, что забывает самое дорогое, что на самом деле есть в его жизни – и корил себя за это. Вскинув руку к детективу, он остановил его.

– Пос~стойте.

Тот встал спиной к нагу.

– Вы были на ранчо? Вы видели мою с~семью? Нагайна Кенна и мальчик, – моля глазами об ответе, спросил пастух.

– Может, – пожал плечами человек. – Они в порядке.

– Благодарю… – прошептал Кашир.

Детектив же снова обернулся. В его глазах вспыхнуло солнце, а рука в перчатке подозрительно спряталась за крылатку.

– Не ври мне, наг, – холодно произнёс он. – Кенна и твой сын не будут рады, если ты не вернёшся за ними. Ты видел Эрика. Так скажи: кто он?

Вопрос застыл в воздухе. Пастух и правда не мог ответить. Он ничего не знал об этом человеке, к своему несчастью. Он пожал плечами.

– Я ж~же с~сказал – не знаю. Я был с~с ним нес~сколько час~сов. Он так с~себя и назвал: «Эрик. Прос~сто Эрик».

– Что же такое… – процедил сквозь зубы Лакрис и вынул руку из-под плаща.

Больше ничего не сказав Каширу, он удалился окончательно. Его путь лежал вдоль улицы по направлению к мосту, что, проходя через реку, вёл уже к более высоким домами. Наг остался на сельской стороне, где деревянные дома имели каждый свои загоны, посевы, имели ту или иную ремесленную пристройку. Детектив, судя по походке, был обескуражен. Прохожие шарахались от него, боясь, что тот собьёт их и не заметит. Вот и мост позади.

Крыши домов становились выше, дорога – ровнее и шире. Приходилось тесно прижиматься к домам, чтобы давать дорогу кэбам или неповоротливым омнибусам, которым и так приходилось аккуратно лавировать в людском потоке. Шум города раздражал. Люди говорили, кричали. Они были справа, слева, на лошадях и на земле, на балконах снизу и сверху. Не всегда говорили они – говорили их руки. То кто-то ударит коня с характерным звуком, то звякнет монетой, постучит в дверь или её же сам откроет. Топали туфли. Лакрис опустил поля шляпы, скрываясь от всего этого, даже не волнуясь о том, что дороги не видно. Он восхищался высокими строениями, тем, как каждое из них выделяется среди прочих своими архитектурными причудами, восхищался транспортным разнообразием, продуманностью дорожной системы, которая не позволяла всему движению превратиться в хаос, восхищался лоском современных нарядов, различными уборами и платьями, однако… «Эти люди такого недостойны.» Да и думать об этом он практически не мог себе позволить. Разум кипел – и больше не от активной работы, а от злости, усталости. Он не мог отделаться от мыслей о расследовании. Они въелись в подкорку мозга. Даже ходьба мешала сосредоточиться. Он остановился на повороте и окликнул кэб. Закрытый экипаж как раз мог оградить его от городской суеты, дать большую возможность подумать. Мужичок на козлах весело поприветствовал «прегрима», но тот только сухо отозвался, дав понять кучеру, что разговорам места нет. Повозка двинулась по улице, а Лакрис, слепо уставившись в окно, тут же нырнул в себя. Надо было заново проштудировать накопившуюся информацию.

Вот уже несколько лет, как он занимался этим. Загадочный юноша, блондин, мелькающий то тут, то там. Это дело сразу показалось ему нечистым, однако он не мог и представить того, с чем столкнётся. Только получив материалы по делу и перечитав доклады свидетелей, он впервые почувствовал недоумение. Ему давали вырванные из контекста страницы, текста с закрашенными строками. Само их сопоставление было достойно детективного расследования. От него что-то скрывали – что-то слишком важное для дела. Но он понадеялся на себя и решил, что справится и с этим. Этого человека чаще всех замечал протоиерей Святой инквизиции, достопочтенный Висир Кассиопеи. По этим данным и по дальнейшим показаниям капитана Ллойда, выяснилось, что, то был новоиспечённый капрал по имени Эрик. И вот первая загадка: Эрик был признан мёртвым, расстрелянный как предатель родины у пролива Корбей. Допрос подполковника, отвечавшего за такое решение показал, что решение совсем не его, а исходило свыше. На запрос подробностей у генштаба Лакрису пришёл отказ. В любом случае у детектива были ещё зацепки. В конце того же года он прибыл в родной город Эрика и Ллойда. Пекатум он нашёл в обгоревших развалинах. Мать братьев мертва. Вся семья Эрика мертва, будто бы назло детективу. Опрашивая бывших горожан Пекатума, он наталкивается на некого Декстера, который уверяет его в том, что видел блондина, когда горел город. Но его показания ничем особым не подкреплены. Остаётся только один явный свидетель – лидер инквизиции. Однако Кассиопеи он находит совсем не в том состоянии, чтобы тот мог отвечать на вопросы. Инквизитор говорит, что больше не служит императору, расспросы о деятельности его подчинённых в те дни воспринимает, как оскорбление, – Лакрис был вынужден уйти ни с чем. Времени прошло достаточно, чтобы Эрик залёг на дно или сбежал за границу. Трудно подумать о том, что выходец из провинции способен на такое, но детектив всё-таки проверяет кодиматриские заставы. Отчёты говорят о полном спокойствии на границах.

Лакрис в тупике. Ему всё же нужно то, что скрывают от него заказчики. Пока он ждёт ответов от приближённых императора, ему буквально приходится начать другое параллельное расследование по поводу рода занятий инквизиции. Копая под такую влиятельную организацию, он сильно рискует. И он узнаёт смешные вещи: все деньги, всё оборудование и, как ни странно, всё оружие, имеющиеся у церкви, идёт на призрачную борьбу с «колдунами». Как он читал в книгах, охота на ведьм добрые лет четыреста назад окончилась массовыми убийствами красавиц, алхимиков, поэтов и нагов-шаманов. Чем сейчас занималась инквизиция, кроме утверждения статуса, было непонятно. И несмотря на такую абсурдность, всё равно многое было засекречено, и даже высокое положение Лакриса не давало возможности докопаться до правды.

Ему отвечают представители императора. Они дают новую информацию, но такую размытую, что та больше путает, чем помогает. Он дни и ночи перечитывает свои собственные систематизированные записи, хронику событий тех дней. Пробелы, везде пробелы. Их больше, чем рек в Кодиматрисе, и некому их заполнить. Пассивный поиск возможного местонахождения Эрика также безутешно тщетен. Детектив думает, что ему придётся отправиться в Нортфорт. Его уже не пугает тот масштаб, который охватывает расследование. Он не собирается отступать, несмотря на ставки. Раньше никто не мог даже приблизиться к его уровню. Дела были для него рутиной. Ему поручали найти человека – он находил. Ему поручали убить его – он убивал. Это напоминало то, с какой машинальностью фермер косит свой посев каждый год, не встречая никаких трудностей. Появившийся из-под земли камень он выкопает. Нежелательно выросшее дерево – выкорчевает. Плохую погоду он переждет и пойдёт на сенокос через день. Но никогда урожай не будет доставать собственный серп и тупить косу фермеру. Иногда в ночном или пьяном бреду детектив «заканчивал» расследование, убеждая себя в том, что Эрика придумали, что Пекатум сгорел сам, что купец Картер сам утопился, а Висир Кассиопеи просто надул императора и всю его свиту.

В один день уполномоченные люди детектива приносят ему новый отчёт с заставы. Его содержание пугает и одновременно с тем радует Лакриса, который с дня на день собирался проникать в Нортфорт. Он прибывает на место. На пограничном пункте все мертвы. Трудно представить, что за кровавая баня произошла. Патрули, глотая пену, рыщут возле, ища врагов, вторгшихся в Кодиматрис. Старший офицерский состав уже говорит о готовности к войне. Один только Лакрис спокойно ходит меж мёртвых солдат, зная, что те сами перестреляли друг друга. Детектива всегда отличало его особое видение, непохожее на другие. Он замечал то, на что другие и глаз не клали. При первом же визите на заставу он понял, что тут была междоусобная разборка. Конечно, ум у Лакриса был блестящий, но и это никак не приближало его к загадке «человека в кепи». Было даже не очевидно, что застава с ним связана. Детектив продолжал вгрызаться зубами во всё, что мог. И не прогадал. В конце предыдущего года от привилегированных друзей он узнаёт ещё один случай, похожий на прошлый. В тюрьме Эдем произошла перестрелка местных стражников. Что это значило – было совершенно непонятно. Пустая информация без причины или результата. Оттуда явно должен был кто-то сбежать, – рассуждал Лакрис. Два беглеца: один, сбежавший совсем не из тюрьмы, да и в другое время, второй – никто. Буквально «никто», ибо стражники о нём не знали, император же не спешил с ответом. Снова стена тормозит расследование. Лакрис боролся уже не с одним скрывающимся преступником, который и преступление непонятно какое совершил, – он расследовал тайну целого государства, которому всю жизнь служил верой и правдой. И окромя тучи деталей, он не видел ещё кое-чего – важнейшей причины всего происходящего. Он впервые искал иголку не в стоге сена, не в заросшем поле, а на дне глубокого моря, чьи бурные потоки метают иголку от одного края к другому…

Кэб вздрогнул, ударяя пассажира лбом о стекло. Детектив вернулся в реальность и поправил съехавшую шляпу. За окном всё так же был город, всё та же толпа текла по дороге.

– Приехали, прегрим, – прозвучал сверху голос кучера. – Сто десять раг, пожалуйста.

Выходя из повозки, Лакрис вынул из кармана кошелёк и расплатился с мужичком. Кэб встал прямо перед входом на постоялый двор. У калитки стояла пара жильцов, вышедших на перекур. Со стороны самого здания раздавались гневные крики хозяйки. Попытавшись абстрагироваться от лишних звуков, детектив направился в дом. Прямо с порога его встречала кошка – чёрно-серая гладкая самка глядела на постояльца, как на чужого, хотя тот жил здесь уже два дня. Когда Лакрис ступил на ступеньку, животное только больше растеклось по доске, потягивая лапки. Вздохнув в уме, он постарался аккуратно переступить её и сразу от входной двери свернул на лестницу. Но не успел он подняться, как его окликнули.

– Прегрим Лагал!

Звенящий голос хозяйки вообще не вызывал у детектива желания обернуться. Он только чуть повернул голову, всё ещё смотря в дощатую стену.

– Прегрим Лагал, пойдёмте с нами отобедаете. Там вино красненькое и плов свежий…

– Нет, у меня дела, – возразил он.

– Ах, ну извините. Но предложение будет в силе ещё час. Удачи вам, – помахала хозяйка ему в спину.

– Да… Сколько времени? – напоследок спросил Лакрис.

– Шес… шестнадцать часов. А что?

Лагал только хмыкнул и продолжил подъём по лестнице. Местный двор был далеко не уровня Лакриса. Он мог занять место и ближе к центру, мог поселиться в мотеле за тысячи две раг, которые у него были, однако такой уж был характер у детектива, – он не любил делить жильё, да и просто помещение, с людьми того же положения. Нельзя сказать, что ночёвка здесь, пусть и одни сутки, сильно привлекала его, однако тут в любом случае было комфортнее, чем в богатом спальном зале при служанке нагайне, что озабоченно трётся у дверей, прислушиваясь к каждому шороху в надежде угодить постояльцу за лишние чаевые.

Здесь комната у Лагала была хоть и скромная, но приличная. Для недолгого срока он и сам многого не требовал. Длинная кровать не мешала спать, в отличие от городских пьяниц. Мелкий столик идеально подходил для его вечерних записей и чтения. Даже свечка для этого дела имелась в комнате. Правда, была одна вещь, которая искренне удивляла детектива – в комнате в такой холод всё ещё выживали летучие мошки. И не просто выживали, а возвращались каждый раз, когда человек убивал хоть одну. И количество их было неизменно. Под столом стоял деревянный баул, закрытый, естественно, на замок, ключ от которого всегда был при Лагале. Этот баул был не просто дорожной кладью, – в нём хранились секреты государственного уровня, потому допустить его пропажу детектив никак не мог. А даже если бы та произошла, вору ничего бы и не досталось. Им в любом случае пришлось бы ломать чемодан, ведь замок был не простой, а кодовый: четыре колёсика с гравировкой из цифр только в определённом положении, одном из десяти тысяч, открывали доступ к содержимому. И если попытаться грубо сломать баул, да так, чтобы не повредить бумаги внутри, то ловкий трюк оставит воров с носом – ампула с горючей жидкостью, которую подложил туда Лакрис.

Сейчас он, зайдя и заперев дверь, поднял чемодан. Четыре цифры встали в ряд, механизм щёлкнул и открыл баул. Выбрав пару листов, Лагал выложил их на стол, закрыв чемодан снова. Надо было привести мысли в порядок, в очередной раз взглянуть на картину издалека. Эрик… он виделся с Каширом. И что дальше? Представив у себя в голове карту Кодиматриса, детектив провёл на ней воображаемый маршрут от пролива Корбей до ранчо Сервулуса. Где-то там недалеко стояла и старая крепость – Орлан. Лакрис знал, что инквизиция была там, как и Эрик, по сообщениям протоиерея. Но что там было – этого он так и не понял. На месте только развалины. Он видел, что многие развалины свежие, что нечто произошедшее там пытались скрыть.

Он гневно ударил по столешнице. Его правда трудно вывести из себя, но последние полгода-год он был весь на нервах. Он до сих пор не мог признать, что так много времени потратил впустую. Его репутация профессионала трещала по швам. Либо он подошёл к делу не с того конца, либо оно и правда было неразрешимой задачей. Когда вам дают гвозди и молоток, трудно построить дом, не имея под рукой ни одного бревна. Раньше на изречения других людей, сомневающихся в раскрытии тех или иных дел, Лагал повторял: «За свою жизнь я делал столько невозможных вещей, что потерял суть понятия "вероятность"». Сейчас же он обесценивал самого себя прошлого. Если бы ему сейчас кто-то сказал подобное, он убил бы наглеца на месте. Вера в свои силы ушла. Он сомневался, что этот Эрик являлся человеком, чтобы провернуть такое. А может быть, и не в Эрике дело? Стоит ли за этим кто-то ещё? Тайная организация, мировое правительство, Боги? Слабые умом люди приходят именно к таким объяснениям. Лагал не хотел считать себя слабым. «Я найду тебя! – говорил он у себя в уме. – Нельзя быть выше людей! Мы все грязь, а уж в грязи-то я разбираюсь!»

Меньше чем через час детектива нельзя было найти в своей комнате. Он ушёл с постоялого двора и не вернулся даже к ночи. Его разум был усыплён, а руки заняты постоянно сменяющими друг друга рюмками. Он сидел в каком-то совсем не приличном пабе, среди ненавистных ему людей, опустошая кошелёк и бутылки. Когда ноги перестали держать тело, а руки – монеты, он оказался на улице. Ночной Эвальгарий слепил огнями и шумел редкими повозками. Облака, словно куполом, накрывали небо над городом, оставляя жителей лицом к лицу с себе подобными. Обыватели прятались в домах, когда вся чернь выползала наружу. На улицах затевали драки, из которых разве что одну за ночь заставали патрульные гвардейцы. Детектив без шляпы, без плаща, сверкая револьверами в наплечных кобурах, шатался по неизвестной дороге меж закрытых дверей ремесленных лавок и магазинчиков. Его диковатые глаза гуляли в разные стороны. С губ капала спиртовая слюна. Он искал его. Искал Эрика. За тем углом, за той стеной, под тенью узкого переулка, за фонарным столбом. «Увижу – застрелю…» Если бы он встретил хоть одного кодиматриского солдата в приметной кепи, определённо убил бы. В ту ночь местным ворам тоже повезло обойти детектива стороной. Около двух часов разум Лакриса перестал воспринимать происходящее. С первыми лучами солнца он нашёл себя сидящим у фонтана на главной площади. Какой-то бездомный, закутанный во всё подряд, пройдя мимо, молча покачал головой, но только заметив мрачный взгляд очнувшегося Лагала, рванул прочь.

Поймать сон утром под топот толпы, что высыпалась на улицы на работу, и солнцем, режущим окна, было настоящим подвигом. Но Лагалу стоило пожалеть о таком героическом поступке, – в дрёме его снова настигли кошмары прошлого. Веки судорожно дрожали от беспорядочного движения глаз. Кулаки сжимали одеяло, чуть ли не разрывая на куски. В снах перед ним вставали непроглядные ночи, окаймлённые лианами деревьев. Вдали сверкали и грохотали выстрелы. Под ногами скользили пласты грязи после проливного дождя. Сжимая в руке топор, он пробирался через эту мокрую геенну, зная о смерти на каждом шагу. В хаотичной какофонии он мог различить шорохи ещё не заметивших его врагов. Сжимая древко оружия покрепче, он ровным осторожным шагом двигался вперёд, перенося всю ярость и злость в руки. «Они всегда тут. Они дьяволы, которых нужно убивать прежде, чем они признают чужого в тебе.» Каждая молния, пылающая в небе, служила сигнальным огнём. В доли секунды, за которые она освещала лес, нельзя было выдать себя, но надо было потратить это время, чтобы усмотреть в окружении человеческие силуэты. «Они тут», – сообщало сознание, и при очередной канонаде ружейных затворов ноги бросали тело вперёд. Он прыгал в тень, не видя никого, но уже зная, где его цель. Занесённый над головой топор достигал мяса врага до того, как тот начинал кричать. Шея, череп, рёбра – только эти места существовали для его лезвия. А после – очередная молния, что освещала замерший мёртвый ужас и глаза, кричащие в пустоту. Лакрис вскрикнул и проснулся.

На потолке лежали тени от оконной рамы. Время было дневное. Пора. Забрав баул и дорожный мешок, детектив наконец покинул постоялый двор. Плаща и шляпы дорогой ткани больше нет, но Лакрис не привык жалеть о материальном. Денег у него хватает, времени… – время уходило бесповоротно. Радовало только то, что на одиннадцатичасовой паровоз он успел. Железный змей обдал стоящих на платформе воздушной волной, качнув детектива с сумками. Сегодня ему снова надо быть в столице. И неизвестно, какова будет реакция представителей императора. Вероятно, его отстранят, может, даже предадут суду. Однако Лагалу правда было всё равно. Он почти признал поражение. Поражение, которое он перенесёт, Лакрис никогда не забудет. Пистолет в кобуре заряжен на весь барабан, – ему же хватит только одного патрона.

Ступив в вагон, он, не разбираясь, занял крайнее место. Через несколько минут машину качнуло, и дымящий локомотив потянул за собой весь состав. Лагал не слышал стук колёс или громкого гудка. Его бессодержательный взгляд не замечал и проносящиеся за окном деревенские дома, речные русла, далёкие гряды голых деревьев. Тонкий снег покрыл землю, рельсы и теперь взлетал из-под стальных колёс, оседая капельками на окне. Перед Лакрисом заняли места двое джентльменов в приличных костюмах. У них началась дружеская беседа, которую детектив услышал только с середины.

– …допускать. Пусть гвардия разбирается, честное слово.

– А я думаю, сегодня-то почему? Почему сегодня? День особенный что ли? Праздник?

– Нет праздников, – махнул рукой другой. – Даже этот… День Змея – только в следующем месяце.