Суль. Клятва [1]

? У меня нет стрелы.

? Не беси меня! Представь стрелу! Представил? Взгляд вдоль нее. Дыхание выровняй…

?А, хвург! Долго мне так стоять? Руки устали.

? Да ты издеваешься? Слушай, мало того, что за двадцать шесть лет ты не нашел времени на уроки стрельбы, так еще и сейчас мне мозг имеешь? Я точно тебя пришибу!

? Да откуда мне было знать, что меня на смотр определят? Сам же знаешь: я всю жизнь либо за книгами, либо на кухне.

? Да-да! В курсе. Сказки и стряпня ? наше все. Куда только твоя мать смотрит…

? В пол храма она смотрит, ? огрызнулся Чад. Его мать была из особо верующих эльфиек и каждый день ходила в старую часовню ? молилась давно ушедшим богам. Не то чтобы вера в богов как-то порицалась или еще что, но уже с три сотни лет они не являли себя нам. А если и без них неплохо живется, то, может, и не нужны они?

? Если бы не твоя рыбная запеканка под цветочным соусом, то черта с два бы я тут стоял. И с тебя двойная порция.

? С чего бы это? ? искренне удивился Чад, немного приопуская лук.

? Считай, компенсация за запущенность. Не думал, что определят на смотр… ? перекривлял я друга. ? Руки поднял! Тетиву натяни! Сильнее! Еще сильнее!

? Не могу больше…

? Можешь! Ты сын Аллрика, ау! Единственного эльфа нашего Богом забытого Сенталла, что за хвург знает сколько лет стал Шепчущим и получил распределение в Эфлим. Продолжать? Уф… гад! Выбесил-таки!

? Так я могу отпустить…

? Еще чего! Стой! Я терплю ? и ты терпи!

? Так ты же не стреляешь.

? Так я и не убиваю.

? Резонно. Понял. Вдоль стрелы, говоришь?

До смотра кандидатов оставалось меньше десяти часов, за которые мне нужно было заставить эту пародию на эльфа выстрелить хоть примерно в сторону мишени. Раз в три года юноши, которые достигли двадцатипятилетнего возраста, могли пройти отбор в академию лесных рейнджеров и получить шанс пройти трехнедельное испытание. Сам отбор был сущей формальностью: кандидаты проходили ровным строем по селению, купаясь в восхитительных взглядах красоток, и, подойдя к главной площади, должны были в слитном залпе поразить чучело демона. Ритуал так себе, но это дань традициям, а традиции нужно уважать.

Выживших… кхм… прошедших испытание отправляли в глубь Великого леса, где обучали в течение последующих семи лет. Выпускников академии распределяли по разным местам, и, спустя два обязательных года службы, каждый рейнджер мог либо продолжить свой контракт, либо идти на все четыре стороны.

Попасть в академию я хотел с самого детства, еще тогда, когда впервые увидел отца Чада в темно-зеленой броне из мифрила, которая невероятно круто смотрелась на статном эльфе. Броня целиком состояла из очень прочного металла, что в местах сгибов суставов был еще и эластичным, словно ткань, нисколько не теряя своих защитных свойств. Это добивалось особой работой кузнецов-магов, свято хранивших свои секреты и обособленно живших в сердце леса у подножья лежачей горы Маарв. Мастеров тщательно охраняли, не подпуская к горе не только чужаков, но и эльфов, не имеющих допуска или разрешительных бумаг.

Уже позднее я узнал, что такая броня положена только лучшим воинам леса, и потому с самого детства я стал готовиться к поступлению в академию, пообещав себе заполучить желанную предмет экипировки. Стащив старый отцовский лук, я убегал подальше от поселка и учился стрелять. Почему нужно было убегать? Потому что на тот момент мне было едва ли одиннадцать, а обучать стрельбе по традиции отцы начинали с двенадцати.

Увы, но мой отец так и не начал со мной заниматься. Он был старшим охотником и регулярно водил свою небольшую группу на промысел. В основном охота велась на диких кабанов, оленей или сумчатых зайцев. За полдекады до моего двенадцатилетия его группа ушла на охоту и так и не вернулась. Их нашли лишь через неделю. Точнее то, что от них осталось. Как нам сказали, их порвали мечехвостые тигры. Роковая случайность ? встретить этих кочующих хищников именно в нашей части леса.

Мать не выдержала такого удара и слегла с тяжелым недомоганием. Мало ела. Почти не говорила и много плакала. Как и я. Спустя две декады ее не стало. Она просто уснула, отправившись вслед за своим любимым. Моим отцом.

Так в свои уже полные двенадцать я остался круглым сиротой. Других родных у меня не было. Ну… или же мне о них никогда не говорили. Семья Анчадаля, с которой мы дружили, взялась присматривать за мной. Точнее ? его мать. Отец Чада все же был Шепчущим и дома появлялся изредка. Когда раз в году, а когда и реже.

С этим парнем мы были полными противоположностями. Он ? тихий книжный червь, что за любую новую книгу не думая отдаст последнюю рубаху, с пристрастием и талантом к кулинарии, не переваривающий больших компаний. Готовить он начал лет с одиннадцати, когда на глаза ему попался томик рецептов разных народов. С того момента и начались его кулинарные эксперименты, в которые нередко он вовлекал и меня: должен же был кто-то таскать ингредиенты. Анчадаль был не самым общительным. Он не любил активные игры на манер неуловимого Сида или ему подобных, а при разговоре с любой девушкой пунцовел и робел, не в силах произнести и слово. Из-за этого над ним частенько насмехались, что еще больше не располагало его к общению.

Я же был другим. Потеря родителей в столь юном возрасте сильно ударила по мне, вырвав из жизни несколько месяцев, которые я провел в слезах и депрессии. Я и не помню их толком. Все как в тумане. Зато я смог справиться с этим. Не сам, конечно. Чад и его мать постоянно были рядом, за что я им благодарен.

Проснувшись однажды утром, я вдруг понял, что теперь остался один. И, несмотря на заботу друзей, в жизни может случиться всякое. Потому я должен двигаться вперед. Я стал тренироваться. Не только стрельбе из лука, но и комплексно, хотя тогда я даже не понимал, что это такое. Тренировался и все. Просто, помимо бега к озеру и обратно, я отжимался до потери сил. Часто плавал и нырял, подолгу задерживая дыхание. А сколько я провел времени, лазая по деревьям! А сколько раз падал? Ух… От воспоминаний аж заболел копчик, а на спине зазудели старые шрамы.

Также я напросился к охотнику, который знал моего отца, в ученики. Он тяжело вздохнул и, посмотрев в мои пылающие решительностью глаза, не смог отказать. Раз в неделю я проводил с ним целый день, впитывая науку леса. Как тихо ходить, чтобы под ногами не треснула ни одна ветка и не приминалась трава. Как ориентироваться в направлениях. Где достать воду и еду. Как не замерзнуть в холодную ночь или обсохнуть без огня. Он учил чувствовать лес. Дышать лесом. Быть лесом.

Когда я чуть подрос, Каннадаль брал меня с собой и своей группой на охоту, все показывая и рассказывая уже на примере о премудростях и тонкостях леса. Нередко он просил меня приблизиться к зайцу или олененку и погладить или дотронуться до него прежде, чем тот меня заметит. После десятков попыток я считал это невозможным и что он почему-то просто издевается надо мной, пока он сам не проделал то же самое…

? Эй, ты здесь? У меня сейчас руки отсохнут, я пальцев уже не чувствую. Можно мне уже отдохнуть? ? вывел меня из задумчивости голос друга.

? Пять минут. Потом еще попытка. На этот раз попробуешь со стрелой.

? Уфффф… наконец-то, ? блаженно протянул Чад, заваливаясь на траву и разминая затекшие пальцы, ? ты стоя уснул что ли?

? Нет, просто вспоминал, почему я вообще с тобой сегодня вожусь.

? Рыбная запеканка? ? неуверенно спросил Чад.

? Да, точно. Две порции.

? А говорил, забыл. Как ты думаешь, я справлюсь?

? А как ты думаешь, я хочу рыбную запеканку?

? Не знаю… когда я тебя нашел, ты хотел пойти к Элли, а ее ты точно хочешь сильнее запеканки. Запеканку ты уже пробовал.

? Думай, Чад, думай! Если я не пошел к Элли, а пошел к тебе, то мне нужно будет перед ней как-то извиниться, а с этим ничто не справится лучше твоей знаменитой рыбной запеканки под цветочным соусом.

? Резонно. И ты меня даже не убьешь, если у тебя не выйдет меня научить?

? Почему? Я очень буду по тебе скучать, если у ТЕБЯ не выйдет выстрелить. Так что давай, не отлынивай. Марш на позицию.

Мы прозанимались до самого рассвета, вернувшись домой с первыми лучами солнца. Зайдя в свою комнату, Чад моментально вырубился, упав ничком на кровать, и даже не потрудился снять одежду. Я на секунду задержался у его двери: вид довольной, уставшей физиономии моего друга, что так волнуется перед сегодняшним смотром, меня позабавил. Улыбнувшись, я прикрыл дверь и, бесшумно покинув дом, отправился к себе.

***

Улицы Сенталла пестрили развешенными повсюду разноцветными, украшенными листьями фонариками. Они были везде: на домах, оградках, на столбах с магическими светильниками и даже на деревьях.

В начале главной улицы, ведущей к большой площади, стояла группа юношей. Чуть более полутора десятков эльфов заканчивали приводить себя в порядок, поправляя свои костюмы с церемониальными лентами и лиственными накидками. В их волосы были вплетены побеги молодых солнечных ив, что на манер обруча придерживали волосы.

Пара ребят регулировала шлейку колчана, чтобы он сидел точно над правым плечом. Часть проверяла натяжение тетивы и полировала бархатной тряпочкой плечи своих луков, добиваясь зеркального блеска.

? Ну как? Как я выгляжу? ? спросил Чад, крутясь и пытаясь рассмотреть, как лежит накидка за спиной.

? Как эльфийский голубец, ? огрызнулся я, ? если тебе интересно…

? Мне не интересно!

? Сам же спросил… Так вот, если тебе интересно, то я считаю великим чудом, что ты влез в этот костюм. Теперь такая мелочь, как вся оставшаяся церемония, просто обязана пройти на отлично.