Боги среди нас

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!

Туда, где за тучей белеет гора,

Туда, где синеют морские края,

Туда, где гуляем лишь ветер… да я!… »

Он не торопясь, с чувством рассказывал, а предательские слезы текли из глаз. Весь класс завороженно слушал, никто не знал, что Пантелеев бывает таким. В класс зашел и вышел к доске устрашающий хулиган с боевой раскраской в виде синяков и ссадин на лице, а под конец стихотворения стоял щуплый, кем-то избитый маленький мальчик. В завершении голос сорвался, но он закончил стихотворение и вернулся за парту.

– Ненавижу Пушкина, – прошептал Ваня, идя на место, стараясь незаметно смахнуть слезу.

Наваждение пропало.

Александра Сергеевна молчала, она услышала последние тихие слова Вани.

– Как ты думаешь, Ваня, что хотел сказать поэт этим стихотворением? – Она надела очки и внимательно посмотрела.

Ваня ответил не сразу, класс замер, Александра Сергеевна удивилась тишине, которую в седьмом «В» она никогда не могла установить.

– Я думаю… он хотел умереть, – тихо сказал Ваня.

– Ох… – выдохнула Александра Сергеевна и, тщательно подбирая слова, произнесла.

– Ваня, я тебе так скажу, да и всем вам, ребята: я не знаю ни одного писателя, который любил бы жизнь больше, чем Пушкин! А в стихотворении красной линией проходит тема свободы, свободы в жизни, а не в смерти. За стих я ставлю тебе пятерку, а над выводами надо поработать, хорошо?

Иван молчал и смотрел в окно. Александра Сергеевна тоже посмотрела туда, и ей показалось, что стекло потемнело и перестало пропускать свет. Она потерла виски.

– Так, у нас сегодня новая тема, открываем…

Закончить фразу она не успела, Ваня встал, взял рюкзак и вышел из класса. На его парте лежал белый свернутый листок бумаги. Александра Сергеевна подошла, взяла и медленно развернула его.

«Ваша свобода хуже смерти, лучше умереть, чем жить такой жизнью», – прочитала она.

Внизу стояла подпись – «Пушкин».

Сочинение «Мой друг»

«У меня один настоящий друг.

Ненастоящих, которые сегодня с одними, а завтра с другими, много, а настоящий, верный друг – один.

Когда я думаю про него или рассказываю о нем, на ум приходят слова: большой, сильный, яркий, но если вы его увидели впервые, то скажете: маленький, щуплый, неприметный.

Благодаря ему я понял, что мир делится на внешний – то, что мы видим, и внутренний – мысли, слова, поступки.

Можно быть маленьким, но делать великие дела.

Моего друга зовут Иван Пантелеев, я зову его Ваня, а мальчишки – Малой.

У него большие глаза разного цвета, один глаз зеленый, другой голубой, светлые волосы, которые смешно торчат (моя мама всегда гладит его по голове, когда он приходит к нам в гости, как бы пытаясь причесать их, но они от этого торчат еще больше, а мама смеется).

С ним и его друзьями я познакомился на боксе, там и сдружились.

Ваня тренируется каждый день по многу часов, я, если честно, не понимаю, откуда у него столько силы воли, но мне хочется так же, а так бы давно уже бросил этот бокс.

Ваня веселый, умеет найти хорошие слова поддержки и всегда придет на помощь.

Мой друг терпеть не может, когда обижают слабых, и, вообще, любая несправедливость превращает Ваню в кого-то другого, в такие моменты мне даже страшно смотреть ему в глаза.

Недавно он спас мою маму, но об этом я не хочу рассказывать.

У Вани есть мечта – найти своего родного отца, я обязательно помогу ему в этом.

У меня замечательный друг. Когда я вырасту и у меня будет сын, я назову его Иваном…»

– Прочитали? – Александра Сергеевна рассматривала маленького зеленого попугая, свободно летавшего по кабинету директора школы Федора Николаевича.

– Александра Сергеевна, дорогая, зачем вы мне суете эти каракули какого-то глупого мальчишки? У меня тут дел выше крыши! – Федор Николаевич, директор школы, сквозь толстые линзы очков рассматривал школьную тетрадь. – Сочинение «Мой друг» Михаила Ерёмина, ученика седьмого «В» класса, – прочитал он и зевнул.

– Федя, еще одно слово, и как специалист ты для меня умер. – Александра Сергеевна встала и подошла к окну, попугай подлетел и сел рядом.

– Ф-е-д-я у-м-е-р, Федя умер! – начала кричать птица.

– Ты просил меня подготовить характеристику на Пантелеева. Вот тебе характеристика, а стандартная форма лежит в деле.

Федор Николаевич стал серьезным.

– Сашенька, ой… – он посмотрел на дверь, за которой сидела секретарша, – Александра Сергеевна, не сердись. – Водя руками по столу, он что-то искал. – Вопрос по нему нешуточный, хотят в детский дом поместить, из опеки всю плешь проели.

– А я, между прочим, была у них в квартире, хотела своими глазами посмотреть, как он живет. – Александра Сергеевна села на подоконник. – Его бабушка, на мой взгляд, еще троих таких же может воспитать.

– А, вот оно. – Федор Николаевич достал лист бумаги, часть которого занимали печати. – Опека отложила его перевод еще на год. Видимо, тоже решили, что бабулька пока ничего, только у нас он должен быть на особом контроле! Что у него с оценками и посещаемостью?

Александра Сергеевна молчала. Федор Николаевич вздохнул, поборолся с креслом, не отпускавшим его, поднялся.

– Давай так. Я сам вижу – мальчишка хороший, но у нас таких вагон и маленькая тележка, помогу, чем смогу, а дальше от него зависит. И из детского дома можно выйти нормальным человеком… Хотя лучше не попадать туда, как вспомню – мороз по коже… – Он замолчал, думая о чем-то. – Ладно, что было, то прошло. – Федор Николаевич вздохнул, прогоняя нахлынувшие воспоминания.

– Спасибо, Федя… – Александра Сергеевна с сочувствием посмотрела на Федора Николаевича.

Помолчали. Попугай тоже молчал и все вертел головой.

– Понимаешь, этот мальчик необычный, я давно за ним наблюдаю, хочется как-то помочь ему.

– Поможем, Сашенька, поможем. – Федор Николаевич неуклюже обнял Александру Сергеевну. – Они все необычные.

Попугай взлетел.

– Поможем, поможем, п-о-п-к-а-ду-р-р-р-ак необычный!