Боги среди нас

– Познакомьтесь, это мой новый друг Иван.

Девочка попятилась и спряталась за спину мамы.

– А мы уже знакомы – заочно, что ты здесь делаешь, сопляк? – грубо процедила дочь Петра Борисовича, смотря на разбитое лицо парня и его видавшую виды одежду.

У Петра Борисовича сжалось сердце, он хотел вступиться, но тело отказало, он только и мог видеть, как из кактуса вылезла еще сотня колючек, а бутоны завяли.

– Я уже ухожу, – процедил Ваня, посмотрел на ветерана и вышел из квартиры.

Петр Борисович сжался от ожидания удара хлопнувшей двери, но Ваня прикрыл ее еле слышно.

***

– Деда, это же чудовище в человеческом обличье, зачем ты пустил его в дом? Что он хотел? – Внучка дрожала, обнимая Петра Борисовича.

– Анюта, ты что там говоришь, я плохо слышу! – Петр Борисович потихоньку гладил внучку по голове, боясь повредить хрупкие лепестки, принимая ее за маленькую фиалку.

– Это Иван Пантелеев, он не в тюрьме только потому, что ему нет четырнадцати.

– Кто в тюрьме? – Пенсионер наклонился и начал внимательно слушать, а девочка, справившись с дрожью, начала рассказ.

***

Говорят, когда ему было восемь лет, он убил своих родителей, одни рассказывают одно, другие другое, но все истории ужасны, а потом сжег дом и сбежал в Москву. Что было с ним там, никто не знает. А через год его поймали и привезли назад, гибель отца с матерью списали на пожар, бабушка взяла его жить к себе, хотя у нее и со здоровьем, и с головой очень плохо.

Он и до того был известным хулиганом, а теперь только и слышно про гадости, которые он вытворяет со своими дружками. То они избили учителя и разбили все окна в школе, то они угнали грузовик и расколотили кучу машин, и тому подобное, но самое страшное и любимое его дело – драка. Он дерется везде и со всеми, а если сам не справляется, что бывает редко, то приятели тут как тут, зверь какой-то, а не человек. А самое удивительное, что он все время выходит сухим из воды, в любых проделках он как бы не виноват, все сходит с рук.

А на прошлой неделе вообще непонятно, что произошло, только знают, что все отморозки города с Пантелеевым во главе собрались на старом пустыре и чуть друг друга не поубивали, а один из них, Гришка кажется его зовут, так до сих пор в коме лежит…

***

– Вот, папочка, такого монстра ты пригласил к себе в дом, лучше уж в луже полежать. – Дочь Петра Борисовича терла с Fairy под краном кружку, из которой пил мальчик, подавив первую мысль выкинуть ее.

Петр Борисович качал головой. Что-то не сходилось, его цветочный взор открывал невидимые обычным зрением грани окружающего мира, и кактус, который пришел ему на помощь, никак не вязался с тем африканским цветком-людоедом, о котором ему сейчас рассказали.

– Цветочек, ты же знаешь – люди много чего говорят, помнишь, про меня болтали, что я навоз ем, потому и живу так долго, так что не будем спешить делать выводы, языки злые.

Мать и дочь переглянулись.

– Хорошо, но с этого дня ты больше один не ходишь, понятно тебе, вредный деда! – Внучка улыбнулась, а потом прищурилась.

– А как ты меня сейчас видишь? Чур, я подсолнух!

– Нет, сегодня ты фиалка, а ты… – он смущенно посмотрел на дочку, – ты сегодня мухомор…

***

Ваня все еще стоял около дома Петра Борисовича и размышлял. «Они и так меня за человека не считают, так что же я теряю? Почему я должен жить по их законам?» – думал он. Решение пришло, когда из распахнутых окон квартиры раздался веселый женский смех. Мальчик посмотрел наверх. «Никто меня не остановит», – подумал он, и в ту же секунду порыв ветра захлопнул за его спиной дверь в подъезде, но Ваня даже не обернулся.

Глава пятая

«Приготовьтесь, игра начинается!»

Четверо подростков стояли на обочине пустой улицы и наклонившись смотрели в строительную траншею.

– Кажется, мертвяк! – сказал один из них.

– Сто пудов мертвяк!

Трое были в черных масках, а четвертый, самый маленький, без нее. В руках он держал нож, с которого капало что-то красное.

– Не думал… кхе-кхе… что все будет так легко, – сказал тот, кто был в маске. – Только мне непонятно… кхе-кхе… Ваня, они же только что тебя переехали, я сам видел!

– Я тоже не думал, что убивать так легко. А остальное… тебе просто показалось. – Ваня отступил на шаг. – А теперь заберем наше!

Он прыгнул в яму, остальные последовали за ним.

За десять минут до этого

– Михалыч, тормози, бля! – Напарник в инкассаторской форме с пассажирского сидения крутанул руль.

– Леня, сука, не лезь!

Михалыч в такой же форме, на мгновение отвлекшийся от дороги, с ужасом увидел в свете фар худенького мальчишку на зеленом велосипеде, словно выросшего из-под земли, летевшего наперерез их бронированной машине. Чутье подсказало ему, что ребенок не жилец, и сразу же руль сам собою рванулся вправо, и перед тем, как пол и крыша три раза поменялись местами, он почувствовал под колесами характерный хруст, а дальше мир померк.

***

С пассажирского сиденья дверь заклинило, и Леониду пришлось перелезать через Михалыча, голова которого была размазана по лобовому стеклу. «Говорил идиоту – пристегивайся», – мелькнула мысль. Водительская дверь тоже с трудом открылась и уперлась во что-то мягкое. Начал вылезать, почти получилось, но тут застряла нога. На секунду почудилось, что Михалыч вцепился и тащит назад, но нога выскочила из тисков, и Леонид упал в грязь.

Первая его мысль: «Живой!»

Вторая: «Убью сопляка!»

Вылезти из траншеи оказалось нелегко, руки скользили по краям ямы, грязь падала на лицо, но мертвый Михалыч подгонял:

– Убей выродка! – казалось, кричал он из могилы-траншеи. – Убей эту мелкую тварь!

– Заткнись, сука! – взвизгнул кто-то… Может, сам Леонид?

Мертвый замолчал. Леонид перевалился через край, яма отпустила. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Мальчишка лежал на асфальте, глаза закрыты, рядом кусок зеленого железа.

– Вот же ублюдок, сам сдох.

Леонид с трудом поднялся. Пять шагов. Наклонился.

– Что за?.. Ты живой?!

Пацан взмахнул рукой, нож блеснул на мгновенье и по самую рукоятку вошел Леониду в шею.